"Жизнеописание Марии Стюарт" С. Цвейга

     Но  Цвейг достаточно убедительно показывает, что дело, за которое боролась Мария  Стюарт, было исторически реакционным  делом. Ее политические взгляды были органически враждебны национальной английской буржуазии, поддерживавшей централизованную монархию. Цвейг, характеризуя воззрения Марии Стюарт на сущность государственной власти, справедливо  писал:

     «По ее мнению, страна прилежит властителю, а не властитель стране; все эти  годы Мария Стюарт была лишь королевой  Шотландской, и никогда не была она  королевой шотландского народа. Сотни  написанных ею писем трактуют об утверждении, расширении ее личных прав, и нет  ни одного, где шла бы речь о народном благе, о развитии торговли, мореплавания или военной мощи. Как языком ее в поэтических опытах и обычном  обиходе всегда оставался французский язык, так и в помыслах ее и чувствах нет ничего национального, шотландского; не ради Шотландии жила она и приняла смерть, а единственно ради того, чтобы оставаться королевой Шотландской».

     И все главные особенности ее характера, логика ее поступков — разумеется, не тех, что были продиктованы страстью и безрассудством, — определялись ее органической неразрывной связью с уходящим в прошлое феодальным миром, который она олицетворяла, с миром, вступившим в безнадежную  схватку с новыми общественными  силами, представленными и молодой  английской буржуазией и английской королевой — Елизаветой I.

     Королева  Англии — прямая противоположность  Марии Стюарт, Холодная и расчетливая, пропитанная типично английским лицемерием, «королева-девственница» (так именовали ее, несмотря на обилие фаворитов, придворные льстецы и  официозные историки) планомерно и  обдуманно вела антишотландскую  политику, пользуясь всеми средствами — подкупая шотландских лордов, подогревая внутреннюю оппозицию в  якобы дружественной стране, с  тем чтобы устранить опасную  соперницу и в свою очередь  приобщить к собственному титулу титул королевы Шотландской.

     Политика  Елизаветы диктовалась интересами молодой английской буржуазии и  английского дворянства, постепенно втягивающегося в новые экономические  отношения. Независимая Шотландия, возглавляемая яростной защитницей католицизма, была подобна заряженному  пистолету, приставленному к виску  Англии, постоянным источником смут, заговоров  и несомненным врагом в случае возникновения войны между Англией  и католическими державами —  Испанией и Францией.

     Поэтому между Елизаветой и Марией Стюарт неизбежна была борьба на полное уничтожение  противника, осложненная, что несколько  преувеличивает Цвейг, личной неприязнью и взаимной ненавистью обеих королев, Цвейг создает превосходный портрет  Елизаветы, подчеркивая в ней  те новые черты, которые привносило в ее образ время, сама эпоха, вынуждавшая английскую королеву решать, при поддержке и помощи своих советников, вопросы, выдвигаемые историей, процессом становления и формирования новых общественных, буржуазных отношений.

     Весь  жизненный путь Елизаветы был  иным, нежели у Марии Стюарт. Если детство и юность Марии — прямой родственницы герцогов Гизов, организаторов  и вдохновителей Варфоломеевской  ночи — проходили при пышном дворе  французского короля, то юность свою Елизавета  провела в Тауэре, государственной  тюрьме Англии, куда она была заключена, как незаконная дочь Генриха VIII и  казненной им Анны Болейн, и с  трудом, не без помощи некоторых  юридических уловок, взошла на английский престол. Феодальное правосознание  для нее не представлялось столь  нерушимым и каноническим, как  для ее соперницы. Естественно, что  Елизавета, защищая себя, свою власть, собственные интересы, должна была опираться на новые общественные силы или, во всяком случае, не вступать с ними в конфликт. На это у нее ума хватало.

     Цвейг показывает, что, несмотря на внешнюю  романтичность борьбы двух королев, практически она имела весьма прозаичный и деловой характер, велась она за власть, и в ней хороши были все средства:

     «Ни разу не поглядят они друг другу  в глаза, ни разу их ненависть не выступит с поднятым забралом; льстиво  и лицемерно улыбаясь, приветствуют они, и поздравляют, и улещают, и  одаривают одна другую, и каждая держит за спиной отточенный кинжал. Нет, хроника войны между Елизаветой и Марией Стюарт не знает ни битв, ни прославленных эпизодов в духе Илиады, это не героическая эпопея, а скорее глава из Макиавелли, пусть и увлекательная для психолога, но отталкивающая для моралиста, ибо это всего лишь затянувшаяся на двадцатилетие интрига, но только не открытый, бряцающий бой».

     Самый ход и логика этой борьбы вынуждали  Елизавету и английские правящие классы решать принципиально новые  исторические задачи.

     Когда разбитая в схватке со своими поддаными  Мария Стюарт бежала в страхе из Шотландии, загоняя коней и не думая о своем королевском  достоинстве, и высадилась на английской земле, с тем чтобы найти защиту и безопасность в объятиях «дорогой сестрицы», ни она, ни ее противники не думали, что им придется столкнуться  со сложнейшим правовым вопросом и  создать прецедент, которым в  дни английской революции 1648 года воспользуются  пуритане.

     «Дорогая  сестрица», свято блюдя собственные  интересы, начала с того, что заключила  главу соседнего государства, равноправную монархиню, в замок, до конца жизни  лишив ее свободы. Находясь в заключении, Мария Стюарт не сложила оружия: по-прежнему она плела интриги  против Англии и своей собственной  страны, по-прежнему она была орудием  и средством борьбы континентальных  монархий против Англии. Почти непрерывная  серия заговоров в пользу Марии  Стюарт, в которых участвовали  крупнейшие английские феодалы, покушения  на жизнь Елизаветы поставили  английские правящие классы перед необходимостью раз и навсегда покончить с  источником смуты и угрозы национальной независимости. Способ был единственный — физическое уничтожение противника. И Цвейг достаточно убедительно  показывает, как необходимо вызревала  эта мысль в правящих кругах Англии, с каким лицемерием и соблюдением  внешнего декорума добивалась Елизавета  смерти своей соперницы. События  развивались таким образом, что  английское правительство вынуждено  было разыграть комедию суда и  приговорить монарха чужой страны, главу христианского государства, «помазанника божия», к смертной казни. В данном случае не важно, была ли виновна  Мария Стюарт в тех преступлениях, которые ей инкриминировались, —  об этом до сих пор спорят историки и юристы. Важно то, что восторжествовало новое буржуазное правосознание  и Елизавета, подписав смертный приговор, другой королеве и разыграв при этом комедию невинности, совершила акт, нарушивший «священные» принципы легитимизма.

     Стефан  Цвейг, сосредоточив внимание на психологической  стороне вопроса, обходит классовое  содержание процесса Марии Стюарт. Взгляд на историю только как на арену, где сталкиваются человеческие страсти, без полного освещения  социальных причин тех или иных поступков  участников общественных конфликтов, побудил Цвейга сосредоточиться  в описании судьбы Марии Стюарт на психологическом анализе, которым  он владел в совершенстве. Изображение  душевных переживаний Марии Стюарт и Елизаветы, а также других действующих  лиц исторической драмы сделано  им превосходно и талантливо. С  точки зрения искусства рассказа «Мария Стюарт» — одно из лучших произведений Цвейга. Повествование  развивается стремительно, характеристики действующих лиц точны и глубоки, и в целом вся книга лишена той утомительной и назойливой риторичности, того несколько самодовольного любования  собственным красноречием, которое  портило многие его книги. Особого  драматизма достигает Цвейг в  сцене казни Марии Стюарт. Здесь  вкус ему не изменяет, он строго, с  большим внутренним напряжением, без  погони за внешними эффектами описывает  и душевное состояние Марии и  весь зловещий церемониал казни. Мужественность Марии Стюарт перед лицом смерти, непреклонность ее воли, не покинувшее ее до конца жизни чувство личного  достоинства Цвейг противопоставляет  лицемерному поведению Елизаветы, всячески Скрывавшей в дни казни  шотландской королевы свои истинные цели. Цвейг вообще идеализирует Марию  Стюарт, ибо в ее романтичной натуре усматривает полную противоположность  холодному, черствому, расчетливому миру будущих хозяев жизни — буржуа, хотя и отмечает историческую правоту  Елизаветы. Этот оттенок, внесенный  им в повествование о далеко ушедших  в прошлое днях и событиях, отражал  его собственное отношение к  современной морали и современному обществу. В своих новеллах Цвейг  подвергал постоянной критике мораль, уродующую человеческую личность, извращающую  отношения между людьми. И в  прошлом он увидел те же явления, против которых восставал и тогда, когда писал о своем времени. 

      Литература 

1.Затонский.  Д.Стефан Цвейг - вчерашний и  сегодняшний – М., 2004

2. Федин К.  Драма Стефана Цвейга. – М., 1999

3. Сучков Б.  Лики времени. Статьи о писателях  и литературном процессе. - М., 1976.

4.Архипов Ю.  Триумф и трагедия Стефана  Цвейга. – М., 1988