Украинская компаративистика второй половины ХХ - начала ХХІ ст

Украинская компаративистика второй половины ХХ - начала ХХІ ст.

Відживлення интереса украинского литературоведения к компаративистики в середине ХХ ст. связанное в значительной мэр с политическими факторами. С однои стороны, господствующий советский

коммунистический режим, получив победу в Восточной Европе вследствие Второй мировой войны, был заинтересован в «научному» обосновании «культурного единства» славянских народов и

народов СССР, поддерживаемой преждет всего «ведущей» исторической ролью русского народа. С другой стороны, идеологическая либералезація тоталитарного режима после 1953 г. дала возможность пусть уве_

сти в активное исследовательское обращение некоторые табуйовані проблемы міжлітературних связей и взаимодействий.

Возвращение к компаративной проблематике происходило на тли доминирования идеологической великодержавной «впливології» - идеи определяющей ролы русской литературы и культуры

для развития вторых национальных культур народов СССР, а итак, небрежение или по крайней мэр конъюнктурного трактования поворотніх влияний и более широких региональных взаимодействий. Вместе с тем эта литературоведческая область актуализировалась в условиях почти полнейшего недостатка методологических предложений: «отечественная» наука была отмежевана вот зарубежных поисков и в значительной мэр регламентировалась основами «марксизма_ленинизма», т.е. вулькрасивого социологизма и имперского шовинизма.

В 1950-х гг. появляются монографические работы со славистики, посвященные связям украинской литературы со вторыми славянськими, и проблемам литературных взаимоотношений и генетика-контакт их связей писателя с другой литературой160. Эти работы здебольшего сводились к перечислению фактов критической рецепции литературных представленный и регистрации и оценки переводов, кое-где

даже без докладнішого анализа неоригинальных версий. Оценка литературно_критических откликов большей частью подгонялась под шаблоны «прогрессивности» или «реакционности», «революционного где мократизму», «либерализма» или «консерватизма» интерпретатора. В контексте методологического «монолита» тогдашнего марксистсько-ленинского литературоведения отличаются попытки Г. Вервеса дать микроанализ переработок и переводов поэтических текстов или отвергнуть идею «влияния» одного автора на второго апеллированием к фольклорным источникам индивидуальной поэтики.

Вместе с тем причины общностей и отличий вбачалися «в общих и отличных исторических условиях» написание сравниваемых произведений, «в общностях и отличиях світоглядів дворянского революционера Міцкєвича и революционера_демократа Шевченко»161.

Определенный интерес к компаративной проблематике в настоящее время выявили эмиграционные исследователи. Л. Білецький в статьях к «Кобзаря» (1950_и гг.) указывает на бытование украинских тем в европейських литературах, на общие жанрово-стилевые тенденци в развитии литератур, на иноязычные источники Шевченкових творов и особенности их переработки поэтом. Исследователь фиксирует связь

библейской тематики в задела Шевченко с апокрифами и каноночными евангелиями, подает подробный анализ перепевов псалмов, делая ударение на оригинальности и конгеніальності поетових «перепроизведений», связанных с авторской мысленным взором. Ю. Бойко, фиксируя перекликания в задела Т. Шевченко и Р. Бернса, выходит на культурологическую проблематику, концепты «наций» и «провинции». Исследователь освещает бытование вечных образов в Шевченко и в европейских литературах, влияние эстетики и поетики мирового романтизма на поетику украинского автора, влияние мировой живописи на поэтические произведения Шевченко и западноевропейских романтиков. Выясняется функционирование типичных романтических образов, мотивов, жанровых структур в Шевченко (в частности, отголоски «байронической поэмы»), рецепция и трансформация поэтом засадничих рис эстетики романтизма и литературной традиции (Данте, Шекспир). 1958 года О. Білецький сделал попытку сжато начертить новую парадигму отечественного сравнительного литературоведения, которое должно было пол более чувствительным к проблеме типологических сопоставьлень художественных представлен и мирового литературного контекста: «Вызначаючи место украинской литературы среди вторых литератур славянства, мы не можем ограничиваться только установлением связей украинской литературы с іншослов'янськими или сопоставьленням украинской литературы с литературами восточного, западного и южного славянства. Мы должны поставит вопрос в индивидуальную своеобразность украинской литературы, в тех особ_

ливості, которые обеспечили ей свое место... в мировой литературе»162.

Автор делает смелую, хотя и не весьма плодотворную (учитывая теоретико-методологический уровень официального литературоведения)попытку «определить вклад украинской литературы не только в литератури славянства, а и в общеевропейскую литературу, вказаты специфические особенности этого вклада»163. Такая задача, одолевая идеологические догмы, было к поэтому времени актуальным и пер_

спективним. Статья О. Білецького интересная для читателя богатым фактическим иллюстративным материалом, который констатирует связи и перекликания представленный украинского литературного процесса с заделом зарубежных авторов. Автор выдвигает вообще продуктивную, хотя глубже не розпрацьовану идею: «Для того, чтобы определить своерідність украинской литературы, треба взять ее литературный обцес в целом – как в выдающихся, так и в рядовых его проявлениях»164.

Внимание к обычным явлениям литературного процесса присущая и известным зарубежным компаративистам (Г. Ремак, Д. Дюрішин). Осматривая эволюцию отечественной повествовательной прозы, автор старается определить своеобразность украинской «сельской новоели». Исследователь определяет образа и темы, специфические для украинской литературы, в частности, оскорбления матери и народного мстителя; констатирует факты опережения украинской литературой определенных тем во вторых национальных писательствах. Смелой в тогдашнему контексте была мысль во влиянии украинской литературы на становление русского «критического реализма» (кавычки ОБ. Билецького).

Другие разведки ученого, касательные к компаративной проблематики, обозначенные, с однои стороны, вниманием к неисследованным пробам и отдельными смелыми и продуктивными идеями, а со второго -

недодостатком отработанной методологии, функции которой кое-где заменює звульгаризована марксистская идеологическая риторика. Примером, Білецький отбрасывает идею «ученичества» Шевченко в польских

поетів, делает ударение на потому, что «весьма своеобразной была поэтическая индивидуальность поэта, его творчество весьма непокорное была канонам, что установились в литературе»165. Вместе с тем вон натянуто стремится вписать Шевченко в русло « революционно-демократической» литературы. Поднимая интересные проблемы імагології – образ Киева и его художественная своеобразность в разных национальных литературах, образ россиянина (москаля) в украинской литературе, автор часто ограничивается констатацией фактов и наведением цитат без попыток глибшої интерпретации, даже тогда, когда материал к того стимулирует. Конъюнктурный или неаргументированный тезисы об «общность освободительного движения русского и украинского народов»166,

во влиянии Г. Горького на И. Франко, Лесю Украинку и Г. Коцюбинского заменяют пусть поверхностную попытку анализа художественныхструктур.

В 1950-1960_то гг. активизировались исследование по проблемам«Русский писатель и украинская литература», «Украинский писатель и русская литература» и шире - «Украинский писатель и зарубежные литературы». В работе Н. Крутікової «Гоголь и украинская литература» (1957) преимущественно на равные

констатацій выясняется роль украинской традиции в формуванни индивидуального стиля Г. Гоголя. Постановка этой проблемы,вдоль десятилетий нехтувана русской советской наукой,возвращала эту область исследований в удельное русло литературныхвзаимодействий. Вместе с тем целью монографии было решить вопрос«во влиянии... Гоголя на формирование реалистического направленияв произведениях украинских писателей…»167..... Продуктивными в монографии есть подробное сопоставление важных структуротворчих элементов поэтики Г. Гоголя и украинских авторов (например, Г. Билеты_Основ'яненка). Автор оказывает внимание к источникаминдивидуального художественного мышления и сопоставляет их рецепцию разными авторами. Тем не менее кое-где интерес к пассивному «освоение» гоголевских достояний преобладает над интересом к авторской оригинальности. Неодиночные и вынужденные конъюнктурные оценки творчества Г. Костомарова и П. Куліша, которым забросаются «внешнее поверхностное наследование»168 или чуждость « идейно-художественному смысла гоголевских произведений»169.

Весомым есть выяснения эволюции гоголевских тематических и поетикальних элементов, их ролы в реалистической художественный системы. К сожалению, идея «ученичества» преемников ограничивает возможности продуктивного сравнения представленный литературного процесса.

В работе О. Засенка «Марко Вовчок и зарубежные литературы» (1959) выявлено внимание к рецепции задела украинской писательницы в Франции, а также в славянских странах, подмечено спорід_

неність мировоззрения писательницы с проблематикой перекладува их произведений. Выяснено взаимодействие переводов и оригинального задела.

В работах И. Журавской «И.Франко и зарубежная литература»,«Леся Украинка и зарубежная литература», а также монографиях вторых авторов сопоставления ограничиваются проблемно-тематичнимы перекликаниями произведений и критическими откликами украинских писателей в явлениях зарубежных литератур. На этом фоне кое-чем отличается работа Г. Вервеса «Максим Рыльский в круге славянских поетів» (1972), где сделана попытка вписать задел художника в контекст стилевых течений ХХ ст. В некоторых исследованиях 1960-х гг., вопреки вынужденной идеологическую риторику, заметное внимание к эстетичным проблемам рецепции творчества писателя во вторых литературах. Например,

О. Верхушечная выясняет влияние на болгарских авторов художественно-образной системы Шевченко, мотивов, риторических и наративних средств, стремится разграничить эпигонство и оригинальное усвоение,

віднайти источника оригинальной поэтики художников разных народов.  Выдвигается идея отталкивания подражателя вот чужого образца совета формулирования собственной мысли, изготовление оригинальной стилевой манеры. Подчеркивается национальная трансформация поэтыкальних заимствований, на микроравные поэтической композиции відшукуются інтертекстуальні соответствия вероятного влияния.

В компаративістичних студиях 1980-х гг. Доминировала проблематика російсько_украинских литературных связей. Весомой частью этих студий была проблема рецепции русских классиков в украинском писательстве170. В работе Н. Крутікової «В начале века. Горький и символисты» освещается щепетильное вопрос рецепции Горьким ницшеанства, правда, с ортодок_

сальных идеологических позиций. Особое выдающееся место в истории украинской литературной

компаративистики принадлежит Дмитрові Чижевському171. Как известно, его научная деятельность разворачивалась в эмиграции, куда вон отбыл 1921 года, и, итак, его компаративістські работы относятся к украинской эмиграционной компаративистике, в основу которой закладенные другие научные векторы и концепты, чем в компаративистике советской Украины, которое целиком увиразнилося в 30-40_ві гг.

В области литературной компаративистики Чижевський тоже заложено значительное научное наследство, которое состоит из трех книжек и уважительного количества статей, очерков, рецензий и т.п.. Кроме этого,

весомый компаративістський взнос содержат его работы из истории литератур, головно славянских: украинской, русской чешской, словацкой, польской и др. Нужно также завважити, что литературоведческий материал как важный составная часть уходит к его работам из сравнительной философии, культурології, языковедения, славистики и т.п.; довольно здесь вспомнить такие: «Очерки из истории философии на

Украине» (1931), «Философия Григория Сковороды» (1934), «Гегель в России» (1939), «Философия жизни в Людовіта Штура» (1941), что прямо или опосредованно выходят и на литературу.

Своими засадничими принципами работы Д. Чижевського приложатся к сравнительной истории литературы, распространенного течения в компаративистике середины ХХ ст., но им присущий важные индивидуальные отличия. Своим содержанием они четко связаны с философией и вторыми гуманитарными науками, в частности культурологією и антропологией, которая дает основания говорит в присутствии

імагологічних элементов и тенденций в структуре его компаративистики. Чижевський был многогранным ученым энциклопедического слога, причем в его научных интересах и исследованиях на первом этапе, где-это к второй половине 30-х гг., приоритет был за философией, а на втором этапе вон переходит к славистике.

Это обозначается и на его компаративістських студиях: если на первом этапе в них ощутимая центровальная роль философии, то на второму она смещается к славистике. К общему контекста славистических студий Д. Чижевського принадлежат упомянутые три книжки с литературной компаративистыки, выданные в 50-60х гг.: «Сравнительный очерк славянских литератур. Обзор славянской цивилизации, т. І» (Ciževski D. Outline

of Comparative Slavic Literatures. Survej of Slavic Civilization. - V. 1. - Boston, 1952) «Из двух миров. К истории слов'янсько-мероприятие их литературных отношений» (Čiževskij D. Aus twei Welten. Beiträge zur Geschichte der slavisch_westlichen literarischen Beziehunden. - S'Gravenhage, 1956) и «Сравнительная история славянских литератур» (Tschiževskij D. Vargleichende Geschichte der slavis_

chen Literaturen. 2 Bd. - Berlin, 1968). Первая и третья книжки принадлежат к типа научных монографий из истории литератур, вторая представляет собой сборник статей и разведок на ту же тематику. Между первой и третьей книжками существует тесная связь, собственно, последняя есть расширенным и углубленным, в чем-это уточнювальним нимецькомовним вариантом англоязычного предшественника.

Здесь необходим напомнить, что за засадничу литературно-лінгві соприкасающуюся категорию Чижевський считал стиль в широком потрактуванні, и история литературы была для него преждет всего движением и изменением стилей эпох. Этот принцип положен в основу его сравнительной истории славянских литератур в обеих названных книжках. В них исследователь определяет восемь таких стилей: раннее срединьовіччя, позднее средневековье, ренессанс, бароко, классицизм,романтизм, реализм, символизм (модернизм) и разворачивает синхронную сравнительную панораму их развития в славянских