Уильямс Теннесси

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Тематика пьесы  “Орфей спускается в ад”

Действие пьесы разворачивается  в «маленьком городке одного из южных штатов». Владельца универсального магазина Джейба Торренса, вожака местного ку-клукс-клана, привозят из больницы, где после тщательного обследования врачи пришли к выводу, что дни его сочтены. Этот живой мертвец даже на пороге могилы способен вселять ужас в близких людей, и хотя на сцене он почти не появляется, стук его палки сверху, когда он зовет к постели жену Лейди, не раз зловеще раздается на протяжении действия. Лейди значительно моложе мужа.  Двадцать лет назад, когда её, восемнадцатилетнюю девушку, бросил Дэвид Катрир, которому родные подыскали выгодную невесту, а отцовское кафе вместе с отцом, итальянцем, продававшим спиртное не только белым, но и неграм, спалилику-клукс-клановцы, ей, оставшейся без средств к существованию, пришлось согласиться на брак с Торренсом — по сути, продать себя. Одного она не подозревает: муж был предводителем дикой банды в ту ночь, когда погиб её отец.

Магазин расположен на первом этаже дома, где живут Торренсы, и поэтому возвращение Джейба из больницы видят клиенты, оказавшиеся там в этот момент. Среди них и местная отщепенка Кэрол Катрир, сестра бывшего любовника Лейди. Она, по существу, живет в машине, в «своем маленьком домике на колесах», в вечном движении, но с обязательными остановками у каждого бара. Кэрол органически не выносит одиночества, редко ночует одна, и в городе её считают нимфоманкой. Кэрол не всегда была такой. Когда-то она, наделенная обостренным чувством справедливости, выступала за права негров, добивалась для них бесплатных больниц, даже участвовала в марше протеста. Однако те же круги, что расправились с отцом Лейди, усмирили и эту бунтарку.

Она первая обращает внимание на появление в лавке Вэла, которого привела сюда Ви Толбет, жена местного шерифа, — та слышала, что Лейди ищет помощника в делах. «Дикая красота» молодого человека, странная куртка из змеиной кожи, его пьянящий взгляд будоражат бывшую «активистку»,а ныне обыкновенную искательницу приключений. Он кажется ей чуть ли не посланцем иной цивилизации, но на все её заигрывания Вэл кратко отвечает, что подобные приключения его больше не волнуют. Пить без просыху, курить до одурения, шататься Бог знает где с первой встречной — все это хорошо для двадцатилетних оболтусов, а не для человека, которому сегодня исполнилось тридцать.

 

А вот на Лейди он реагирует совершенно иначе. Вернувшись в лавку за забытой гитарой, он сталкивается с женщиной. Завязывается разговор, возникает ощущение родственности душ, их тянет друг к другу. Лейди казалось, что за все эти годы существования подле Джейба она«заморозила» себя, подавила все живые чувства, но сейчас она постепенно оттаивает, вслушиваясь в легкий поэтический монолог Вэла. А тот рассказывает о редких маленьких птичках, которые всю жизнь находятся в полете одни-одинешеньки («у них совсем нет лапок, у этих маленьких птичек, вся жизнь — на крыльях, и спят на ветре: раскинут ночью крылышки, а постелью им — ветер»). Так они и живут и «никогда не слетают на землю».

Неожиданно для себя Лейди начинает откровенничать со странным незнакомцем, даже приоткрывает завесу над своим неудачным браком. Она согласна взять Вэла на работу. После ухода Вэла она дотрагивается до гитары, которую молодой человек все же забыл, и впервые за долгие годы легко и радостно смеется.

Вэл — поэт, его сила в четком видении противоположностей мира. Для него жизнь — это борьба сильных и слабых, зла и добра, смерти и любви.

Но есть не только сильные и слабые люди. Есть такие, «на которых тавро еще не выжжено». Вэл и Лейди принадлежат именно к такому типу: как бы ни складывалась жизнь — душа их свободна. Они неизбежно становятся любовниками, и Вэл поселяется в маленькой комнатушке, примыкающей к магазину. О том, что Вэл живет здесь, Джейбу неизвестно, и когда однажды сиделка по просьбе хозяина магазина помогает ему рано утром сойти вниз, пребывание в лавке Вэла — полная неожиданность для него. Джейб моментально понимает, что к чему, и, чтобы сделать больно жене,выпаливает в гневе, что это он с дружками поджег дом её отца. Лейди такое в голову даже не приходило — она вся каменеет.

Вэл уже многим намозолил  в городе глаза. Обывателей раздражает, что он дружелюбен с неграми,не гнушается общаться с отщепенкой Кэрол Катрир, а шериф Толбет даже приревновал к нему свою стареющую жену, которой молодой человек всего лишь симпатизирует: ему духовно близка эта художница, фантазерка, грезящая наяву и совершенно непонятая мужем. Шериф приказывает Вэлу покинуть город в двадцать четыре часа. Тем временем Лейди, сгорая от любви к Вэлу и от ненависти к Джейбу, готовится к открытию кондитерской при магазине. Для нее эта кондитерская — нечто вроде дани памяти отцу, она мечтает, что здесь все будет как когда-то в отцовском кафе у виноградников: будет литься музыка, влюбленные будут назначать здесь свидания. Она страстно мечтает, чтобы умирающий муж увидел перед смертью — виноградник снова открыт! Воскрес из мертвых!

Но предчувствие торжества над мужем меркнет перед открытием того, что она беременна. Лейди вне себя от радости. С криком: «Я победила тебя. Смерть! Я снова жива!» она взбегает по лестнице, словно забыв, что там наверху находится Джейб. А тот, исчахнувший и желтый, пересиливая себя, появляется на площадке с револьвером в руке. Кажется, что он действительно сама Смерть. Лейди в испуге бросается к неподвижно стоящему Вэлу и прикрывает его своим телом. Цепляясь за перила, старик стреляет, и смертельно раненная Лейди падает. Коварный муж бросает револьвер к ногам Лейди и зовет на помощь, крича, что работник застрелил жену и грабит лавку. Вэл бросается к двери — туда, где стоит машина Кэрол: женщина еще сегодня, узнав о предупреждении шерифа, предлагала отвезти его куда-нибудь подальше. За сценой слышатся хриплые мужские крики, выстрелы. Вэлу уйти не удалось. На полу тихо умирает Лейди. На этот раз Смерть победила Жизнь. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Постановка  проблемы

В истории мировой  литературы есть сюжеты, образы и мотивы, которые закономерно повторяются в культуре разных времен и народов, каждый раз приобретая актуальное звучание. Породившие циклы произведений, они стали традиционными и воспринимаются как комплекс общечеловеческих психологических, философско-эстетических идей. Как отмечал академик А.Н. Веселовский, на уровне формы «неизменные элементы живут вечно, переходят по наследству из поколения в поколение, странствуют по народам и представляют собой в конце концов общеупотребительный язык», тогда как содержание таких «элементов», наоборот, «подвижно и вечно меняется; вливаясь " старые формы, оно обновляет их и приближает к культурно-историческим запросам соответствующей эпохи». Подобные сюжеты и образы являются эстетическим катализатором для моделирования и осмысления процессов современности.

Из всего многообразия традиционных сюжетов можно выделить четыре основные генетические группы: мифологические, фольклорные, исторические и литературные.

В мифологической группе наиболее продуктивными являются сюжеты и образы библейской и древнегреческой  мифологий.

Особую актуальность миф обретает в культуре XX века. Это уже не аллегорический вымысел, а одна из форм видения мира, равноправная с научным познанием, языком, искусством, религией. Мир мифа, мир языка и мир науки рассматриваются не через призму позитивистски осмысленного эволюционизма, а как три способа символистской «чеканки бытия», где благодаря различным индексам «модальности» оказывается возможным отличать, например, пространство или время в физико-математической конструкции от пространства или времени, построенных сообразно законам мифомышления4. Становится очевидным тот факт, что действительность не существует вне символических форм, так как без них человек не мог бы найти доступа к «идеальному миру», открываемому ему с различных сторон религией, искусством, философией, наукой. Миф становится своеобразным ключом, необходимым для раскрытия тайн человеческого сознания и культуры.

Среди многочисленных античных и библейских мифов, используемых в  литературе XX столетия, миф об Орфее занимает особое место. В эпоху взаимодействия и взаимовлияния различных видов искусств миф о певце, музыканте, объединивший литературу, философию, искусство, является своеобразным символом культуры XX века. Благодаря мифу об Орфее в культуре XX века актуализируются проблемы художественного творчества, психологии творческой личности, исследуется феномен Поэта, а также обсуждаются такие экзистенциальные категории, как одиночество, любовь, смерть.

Сказания о выдающемся певце и музыканте, в основе которых  миф об Орфее, претерпели многовековую эволюцию с древнейших времен.

 По вопросу о  сущности и происхождении мифологии  в западном литературоведении существует множество теорий, которые подробно описал Е.М. Мелетинский в книге «Поэтика мифа». Данной теме в частности посвящен раздел «Новейшие теории мифа и ритуально-мифологический подход к литературе»// Поэтика мифа. М., 1977. С. 12-152, Эвристическая значимость мифологии рассматривается в книге А. Косарева «Философия мифа». М., 2000. Кроме того, краткое изложение проблемы дано A.C. Козловым в сборнике: Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. М., 1996. С. 234-235. в каждом поколении не только художественный, но и научный интерес. Проблема Орфея возникла еще в античности. В эллинистическую эпоху появляются первые попытки найти философскую концепцию мифа об Орфее, осмыслить его.

Однако научное обоснование  миф об Орфее впервые получает в XIX веке в работе К. Лобека «Аглаофам»6 (1829). С выходом этой книги миф об Орфее становится темой специального исследования в зарубежном литературоведении. Важным вкладом в дальнейшее исследование мифа об Орфее явилась работа О. Группе «Орфей», представляющая собой систематизированный анализ источников об Орфее и наиболее полное освещение многих важных вопросов, касающихся Орфея и орфизма до 1900.

На рубеже Х1Х-ХХ веков, когда поднимается новая волна интереса к древним мифам и наступает «возрождение» мифологии, охватывающее различные стороны европейской культуры, целый ряд зарубежных ученых конца Х1Х-начала XX века - Э. Роде, Э. Маас, О. Керн, К. Роберт - пытаются с позиций современной науки разрешить различные проблемы мифа об Орфее.

 

 

 

 

 

 

 

 Вывод

Подводя итоги, можно  констатировать, что американская драматургия  ХХ в., наследующая традиции новой  европейской драмы, имеет собственную  специфику. В этом аспекте вторжение в реалистическую драму ХХ в. элементов трагического обретает в американской драме особое звучание. Это неразрывно связано с историческими корнями молодой американской нации, быстрыми темпами ее развития, с издержками технологизации американского общества, девальвацией личности, приводящей к трагедии среднего американца в мире, где все подчинено материальному успеху.

С этой точки зрения исследование драматургии O’Нила, Т.Уильямса, А.Миллера  тесно сопряжено с той концепцией трагического, которое было выработано ими и отражено в их творчестве на разных этапах истории американского общества.

Исследуя типологические особенности их драматургии, нам  хотелось раскрыть суть их новаторства, содержащего в себе идею громадной  возможности художественной абсорбции  форм драматического произведения, которое в ХХ в. обогащается элементами эпическими, поэтическими, художественно-музыкальными, конструктивными в плане режиссуры, сценографии.

Именно театр, будучи во все времена отражением духовно-нравственного  потенциала общества, должен ориентировать зрителя на подлинное искусство.

Бесспорно, повседневные реалии ставят перед нами зачастую нелегкие задачи.

Коренное переустройство нашего бытия, наряду со многими завоеваниями, сопряжено и с большими потерями, что неизбежно вызывает трагическое  настроение в обществе. 

Пример творчества крупнейших американских драматургов, живущих в переломные, кризисные годы истории США, весьма поучителен для наших современников. Так же как они в свое время, несмотря на трагедийность звучания их творчества, наперекор мучительным иллюзиям, собственным неудачам находились в упорных поисках нравственных и духовных ценностей в обществе.

 

 

 

 

 

Список литературы

 

1. Аникст А. Теория драмы от Аристотеля до Лессинга. М., 1967 г.
2. Аникст А. Шекспир. Ремесло драматурга. М., 1974.

3. Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура       Средневековья и Ренессанса. М., 1965.

4. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.
5. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
6. Брехт Б. О театре: сборник статей. М., 1960.
7. Борев Ю. О трагическом. М., 1961.
8. Борев Ю. Комическое. М., 1970.
9. Борев Ю. Эстетика. М., 1981.
10. Бентли Э. Жизнь драмы. М., 1978.
11. Волошин М. Лики творчества. М., 1988.
12. Веселовский А. Историческая поэтика. М., 1989.
13. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М., 1958, т. XIV.
14. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. М., 1969.
15. Гайденко П. Трагедия эстетизма. М., 1970.
16. Гайсмар М. Американские современники. М., 1976.
17. Днепров В. Черты романа ХХ века. М., 1965.
18. Дземодок Б. О комическом. М., 1974.
19. Затонский Д. Искусство романа и ХХ век. М., 1973.
20. Затонский Д. В наше время. М., 1979.
21. Злобин Г. Зарубежная литература ХХ века. М., 1979.

22. Злобин Г. По ту сторону мечты. Страница американской   литературы ХХ века. М., 1985.