Стилистика и культура речи

4) метод перспективного прогноза нормы употребления языковых единиц на базе моделирования временны*х рядов.

Системный подход прогнозирования  особенно четко применяется к  явлениям грамматической вариантности. Причем в модели системного прогноза должны быть представлены такие аспекты, как сочетание "ошибочного" и "правильного" в употреблении языковых вариантов, объективные и субъективные факторы, влияющие на это употребление, относительная автономность отдельных грамматических категорий и пути взаимодействия категорий с грамматической подсистемой и системой в целом. При этом оказываются важными и внешние, и внутренние факторы. И прогностике их называют экзогенными показателями (вызываемыми внешними причинами) и эндогенными показателями (вызываемыми внутренними причинами)²¹.

Глава 2

ПРАВИЛЬНОСТЬ  РЕЧИ

Правильность считается  главным коммуникативным качеством речи, так как она лежит в основе других качеств, является их необходимым условием. Как отмечает Б.Н. Головин, «нет правильности ¾ не могут «сработать» другие коммуникативные качества ¾ точность, логичность, уместность и т.д.»²².

Правильность речи можно определить как соответствие ее языковой структуры принятым в данное время литературным нормам. Она базируется на твердом фундаменте норм, достаточно полно и последовательно отраженных в грамматиках, справочниках, словарях, учебных пособиях.

В данном пособии рассматриваются лишь отдельные, наиболее важные и трудные случаи, связанные прежде всего с вариантностью языковых единиц на фонетическом и грамматическом уровнях языковой системы, с наиболее распространенными в речи отступлениями от литературных норм, в частности ¾ отступлениями, обусловленными белорусско-русской интерференцией.

§1. Нормы произношения и ударения

Как известно, в понятие  произношения входят характер и особенности  артикуляции звуков речи, звуковое оформление отдельных слов, групп слов, отдельных грамматических форм. На характер произношения существенное влияние оказывают стили произношения. Обычно говорят о трех из них: книжном, разговорном и просторечном. Если в книжном стиле слова поэт, сонет, ноктюрн произносятся без редукции [о], то в разговорном ¾ со слабой редукцией: п[/\]эт, с[/\]нет, н[/\]ктюрн. Если в разговорном стиле мы скажем [у т'и^э б'а*] ¾  (у тебя), [то*л'къ], то в просторечии эти же формы прозвучат по-иному: [у т’эа*] или [у т’а*], [тo*къ].

Стили произношения тесно связаны между собой: некоторые явления, возникая в одном, переходят в другой. Например, побуквенное произношение [ч’н] в отдельных слонах возникло в книжном стиле, но сейчас оно оценивается как просторечное (сравни: [ску*ч’нъ] и книжн. [ску*шнъ]). Раньше произношение долгого твердого [ж] в словах вожжи, дрожжи и др. считалось просторечным (рекомендовалось произносить [во* ж’и], [дрож’и]), теперь же оно считается нейтральным.

С указанными различиями не надо смешивать произносительные различия, обусловленные темпом речи. Следует отличать беглую речь, для которой характерны быстрый темп и меньшая отчетливость, меньшая тщательность артикуляции звуков, и отчетливую речь, с более медленным темпом, с большей тщательностью артикуляции, четким произношением звуков²³.

Произносительные различия связаны со стилями речи и но многом обусловлены ими. Для разговорного стиля характерен, как правило, быстрый темп речи; книжный стиль (публичная лекция, выступление по радио, телевидению и т.д.) влечет за собой медленный темп, четкость дикции.

Нормы произношения гласных  и согласных звуков, сочетаний звуков, отдельных грамматических форм, заимствованных слов подробно описаны в разделе "Орфоэпия" учебного пособия по современному русскому языку под редакцией профессора П.П. Шубы²⁴, поэтому ниже будут даны лишь те речевые формы, в которых чаще всего нарушается правильность речи. В случае затруднения можно обращаться также к орфоэпическим словарям русского языка. По этой же причине в настоящем пособии последовательно не описывается система ударений в русском языке, а освещаются лишь те моменты, которые необходимо иметь в виду в условиях белорусско-русского двуязычия.

Гласные под  ударением. Часто в живой речи ударный [э] неправильно заменяют звуком [о]. Следует произносить афера, бытие, гололедица, опека, современный, хребет, сие, а не афёра, опёка, совремённый и т.д. Нельзя ударный звук [о] подменять звуком [э]: маневры, околесица, безнадежный', надо говорить манёвры, околёсица, безнадёжный.

Безударные  гласные. Неверным является произношение [а] и [о] в первом предударном слоге как [ы]: [мы]шина, [шы]ры, вместо [м/\]шина, [ш/\]ры.

После мягких шипящих [ч’] и [ш’] гласный а в первом предударном слоге передается звуком [и^э]: [ч’ и^э - сы], [ш’ и^э]дить. Произношение [и] в этой позиции устарело. Неверным является и произношение [а]: [ч’а]сы,    [ш’a]дить. После [ж], [ш], [ц] на месте [э] в первом предударном слоге произносится звук, средний между [ы] и [э]: [жы^эна*], [цы^эна*], [шы^эпту*н]. Неправомерно в этой позиции произносить [ы] или [а].

Произношение  согласных. Часто в русской речи белорусов нарушается современная норма при произношении согласного звука [г]: взрывной звук заменяется фрикативным [g]. Это противоречит литературной норме. Фрикативное [g]сохраняется в русском языке в междометиях [/\gа*], [gо*п], [эgэ*] и в слове бухгалтер (на месте сочетания [хг]).

Долгий шипящий [ш] произносится, например, в словах щука - [ ш’ у*]ка, щель ¾ [ ш’эл’], щи ¾ [ ш’ u*]. Допускается современными нормами в этих случаях [ш’] со слабым призвуком [ч’]: [ш’ч’у*кь], [ш’ч’и], [ш’ч’эл’]. Противоречит литературной норме произношение [шч] или [ш]: [шчу*къ], [шу*къ].

Аффриката [ч] ¾ звук всегда мягкий: [ч’а*шкъ], [ч’у*дъ], [м’а*ч]. Произношение [чы]та*ешь, сту[чы*] в русском языке ¾ явное отклонение от нормы.

Оглушение согласных [г] и [в] на конце слова следует выделить особо, так как по отношению к  этим звукам в условиях белорусско-русского билингвизма часто допускается нарушение норм литературного языка. В соответствии с нормой на месте [г] в этой позиции произносится звук [к]: друг ¾ [друк], бег ¾ [бек] и т.д. Нередко в речи белорусов (и представителей южнорусских говоров) в конце слова можно встретить звук [х]: пирог ¾ пи[рох], денег ¾ де*[н’ьх]. Этот звук сохранился по традиции лишь в слове бог [бох]. Нa месте [в] в конце слова произносится губно-зубной согласный [ф]: коров ¾ ко[ро*ф], любовь ¾ лю[бо*ф’]и т.д. Эта норма нередко нарушается белорусами и представителями южнорусских говоров: данный звук заменяют неслоговым |ў] или билабиальным [w]: коро[ў] или кopo[w], здоро[ў] или здоро[w].

 Особенно часто в речи белорусов нарушается произношение мягких губных согласных на конце слова: вместо мягких губных произносят твердые, а на месте вь ― [ў] или [w]: | во*с’ьм], [гo*луп] или даже [го*луб], [кро*ў] или [кpow] и т.д.

В русском языке различают  звуки [р] и [р’]: [рад] и |р’ад], [ро]в и [p’o]в и т.д. Выработка навыков произношения [р’] представляет собой сложный процесс, в результате которого возможно возникновение новых ошибок: произношение [р’] там, где в русском языке должно быть [р]: [кр’а*]сный, [р’а*м]ка вместо [кра*с]ный, [ра*м]ка, появление дополнительной так называемой йотовой артикуляции ― [р’] заменяется твердым [р] с последующим [j]: no[pja*]док, бу[pjъ] и т.д. В условиях белорусско-русского билингвизма чаще всего наблюдается произношение твердого [р] там, где должен быть мягкий [р’]: б[ра*]кнутъ вместо б[р’а*]кнуть, б[ры]гада вместо б[р’и]гада.

В русской речи белорусов  нарушается еще одно правило: мягкие [т’] и [д’] произносятся с очень слабым свистящим фрикативным элементом, который говорящими практически почти не ощущается: [т’]ишина, писа[т’], [д’]ело, [д’]ень. В белорусском же фрикативный элемент представлен гораздо сильнее: вместо [т’] и [д’] произносят [т’^с]  и [д’^з] или даже [ц’] и [д’з^’]. Это явление, носящее название цеканья и дзеканья, переносится белорусами и в русскую речь.

Акцентологические нормы. Акцентологические нормы в белорусском и русском языках во многом несходны и потому трудны для усвоения. Это объясняется подвижностью и разноместностью ударения в обоих языках. К сожалению, билингвы-белорусы воспринимают фонетические явления русского и белорусского языков как идентичные, не замечая различий²⁵. В результате этого в устной речи белорусов наблюдаются разнообразные акцентологические ошибки. Отклонения от литературной нормы проявляются: у существительных (сравни русские и белорусские: захо*д ― за*хад, лопу*х ― ло*пух, реме*нь ― рэ*мень и др.); у прилагательных (болево*й — бo*левы, босо*й — бо*сы, ма*лый — малы*, ста*ренький ― старэ*нькi и т.д.); у глаголов (кида*ть ― кiдаць, плести* ― плe*сцi, проходи*ть ― прахо*дзiцъ и т.д.); у причастий (экзамено*ванный — экзаменова*ны, прочи*танный — прачыта*ны и др.); у наречий (до*верху — давe*рху, до*чиста — дачы*ста, никуда* ― нiку*ды, смешно* ― сме*шна и т.д.).

Акцентуация числительных в русском и белорусском языках в основном одинакова. Однако необходимо иметь в виду, что числительные оди*ннадцать, четы*рнадцать, шестьдеся*т имеют в белорусском языке другое ударение: адзiна*ццацъ, чатырна*ццацъ, шэ*сцъдзесят. Собирательные числительные че*тверо, пя*теро, ше*стеро, се*меро, во*сьмеро, де*вя*теро, де*сятеро в русском языке имеют ударение на первом слоге, а в белорусском ― на втором: чацвёра, пяцёра, шасцёра, сямёра, васьмёра, дзевя*цера, дзеся*цера. А порядковые числительные ― шесто*й, седьмо*й, восьмо*й, наоборот, в русском языке употребляются с ударением на втором слоге, а в белорусском ― на первом: шo*сты, сёмы, во*сьмы.

Следует также помнить, что в восточнославянских языках при склонении и спряжении в тех или иных формах иногда меняется место ударения. Поэтому определять особенности акцентологических систем русского и белорусского языков сопоставлением только начальных форм нельзя, необходимо сопоставление парадигм²⁶. При этом, конечно, наиболее трудными для усвоения являются слова, которые отличаются местом ударения не во всей парадигме, а в одной или нескольких формах:

Приведенные случаи свидетельствуют  о том, что надо внимательно следить  за правильностью акцентуации как  в русском, так и в белорусском  языках.

§2. Грамматические нормы

Грамматическая система, как известно, обладает относительно большой устойчивостью и слабой восприимчивостью к влиянию социальных факторов. Литературные нормы на грамматическом уровне, по сравнению с нормами на других уровнях языковой системы, легче поддаются регламентации; они обстоятельно изучены и кодифицированы. Однако и грамматические категории подвержены историческим изменениям, которые приводят к сдвигам в нормах, их неустойчивости, возникновению разнообразных грамматических вариантов²⁷. Таковыми являются равноценные нормативные варианты: ставень ¾ ставня, цехи ¾ цеха; нормативные варианты, стилистически неравноценные: пять ¾ пять грамм, подытоживать ¾ подытоживать (первые ¾ книжные, вторые ¾ разговорные); нормативные, семантически неравноценные варианты: до дома ¾ до дому, (поезд) двигается ¾ движется; современный и устаревший (или устаревающий): санаторий ¾ санатория, профессоры ¾ профессора, ТАСС сообщил ¾ ТАСС сообщило; литературный и просторечный или диалектный: мурлычет ¾ мурлыкает, ляг ¾ ляжь, шоферы ¾ шофера. В условиях белорусско-русского билингвизма употребление в русской речи просторечных или диалектных вариантов может поддерживаться влиянием белорусского языка.

2.1. Морфологические  нормы

Немало колебаний и  затруднений в области морфологии вызывает образование и употребление различных грамматических категорий и форм имен существительных, прилагательных, числительных, местоимений и глаголов.

Колебания в  грамматическом роде имен существительных. Равноценных нормативных родовых вариантов в современном русском языке немного: скирд ¾ скирда, эполет ¾ эполета, унт ¾ унта и др. Некоторые из них различаются степенью употребительности: вольер ¾ вольера, арабеск ¾ арабеска, клипс ¾ клипса, идиом ¾ идиома, перифраз ¾ перифраза (чаще употребляются формы женского рода), жираф ¾ жирафа, бутс ¾ бутса, лангуст ¾ лангуста (чаще ¾ мужского рода).

В русском языке в XIX ¾ начале XX в. вариантные формы рода охватывали значительно большее количество слов: ботинок ¾ ботинка, зал ¾ зала, рельс ¾ рельса²⁸. В грамматическом роде таких слов в современной речевой практике нередко встречаются колебания, хотя нормативной является одна форма, а вторая противопоставлена ей как ненормативная (устаревшая или просторечная): зал, рельс, плацкарта, санаторий, ботинок и др. ¾ нормативные формы; зала, рельса, санатория ¾ устаревшие; плацкарт, ботинка ¾ просторечные.

Распространенными являются колебания в грамматическом роде существительных, употребляющихся преимущественно во множественном числе (туфли, пимы, сандалии, погоны и т.д.); современной норме соответствует одна форма: туфля, пим, сандалия, погон и т.д.

Некоторые параллельные формы мужского и женского рода различаются  семантически: пролаз (тесный проход) ¾ пролаза (‘пройдоха’), округ (‘подразделение государственной территории’) ¾ округа (‘окрестность, окружающая местность’). Здесь уже не родовые варианты, а слова-омонимы.

Одной из причин ошибочного определения родовой принадлежности имен существительных в условиях белорусско-русского двуязычия является несовпадение в грамматическом роде существительных в русском и белорусском языках. Так, русским словам женского рода с мягкой основой мозоль, сажень, боль, медаль, полынь, дробь, степь, запись и др. в белорусском языке соответствуют слова мужского рода: мозоль, сажань, боль, медаль, палын, дроб, стэп, заniс. Расхождения в роде наблюдаются и у некоторых однокоренных существительных с разными родовыми окончаниями: яблоко ¾ яблык, туфля ¾ туфель, посуда ¾ посуд, тополь ¾ тополя, салат ¾ салата и др. Интерференция обычно проявляется в нарушении согласования членов предложения: золотой медаль, горький полынь и т.д.

Родовые варианты охватывают некоторые имена существительные, употребляющиеся для обозначения лиц женского пола: преподаватель ¾ преподавательница, переводчик ¾ переводчица, лаборант ¾ лаборантка, корреспондент ¾ корреспондентка, закройщик ¾ закройщица и т.п. Данные параллельные формы стилистически нейтральны, однако в официальных документах, номенклатурных наименованиях для обозначения лиц женского пола следует использовать существительные мужского рода. Существительные женского рода с суффиксами -ш(а) и -их(а) типа инструкторша, кассирша, дворничиха, врачиха характеризуются стилистически сниженным, пренебрежительным оттенком и находятся за пределами литературного языка.