Современная ирландская литература

Хини много ездит  по странам мира для презентации  своих книг. Бывал он и в России; последний раз он приезжал в Санкт-Петербург в 2003 году для участия в Неделе ирландской культуры в России и презентации сборника стихов, вышедших в свет в издательстве “Рудомино”.

Хини и по сей день является профессором риторики и  ораторского мастерства в Гарвардском университете, а Иган уже более двух десятилетий совершает поездки по США, читая лекции по ирландской и мировой литературе в университетах и проводя мастер-классы с начинающими поэтами.

И Хини, и Иган были редакторами  антологии поэзии для детей: Хини издал сборник “The Rattle bag”; у Игана  тоже есть отредактированный им сборник  стихотворений, предназначенный для  детского чтения. Кроме этого Иган опубликовал сборник “Poet’s Choice”, который составлял и редактировал. И в названиях сборников стихов этих поэтов есть своеобразная перекличка: у Игана “Seeing Double” (1983), у Хини “Seeing Things” (1991); у Игана поэтический сборник “Peninsula” (“Полуостров”), у Хини – программное стихотворение с аналогичным заголовком.

Обоим поэтам преподавательские навыки помогали и помогают глубже оценивать  произведения других поэтов. Иган, например, высокопрофессионально проводит анализ стихов молодых поэтов, а также активно участвует в работе мастерской перевода Летней школы по изучению творчества Дж. М. Хопкинса у себя на родине, художественным директором которой и является.

Думается, что все указанные  выше черты общности имеют скорее формальный, нежели сущностный характер, но и они немаловажны для лучшего проникновения в творчество обоих поэтов.

При сходстве фактов биографии, общности тематики, иногда даже одинаковости названий стихотворений каждый поэт – яркая  творческая индивидуальность, и это проявляется и в поэтическом языке, и в интерпретации событий ирландской истории, и в образной системе, и в манере письма: рифмованные стихи у Хини и отказ от рифмы и традиционного ритма – у Игана.

Творческое своеобразие Хини и  Игана отчетливо выявляется в  их литературно-критической деятельности, которая нередко привлекает к себе их внимание. Прежде всего, бросается в глаза объект исследования: это У. Б. Йетс, поэтическое наследие и мироощущение которого Хини рассматривает в книге “Место творчества” (1989), а Иган, не посвящая Йетсу специальной работы, затрагивает интересующие его проблемы, связанные с творчеством Йетса, в своих интервью ирландским и американским газетам (1980 гг.).

Оба поэта отдают дань уважения Т. С. Элиоту: Хини в книге “Власть  языка” (1988), посвященной памяти великого англо-американского художника слова, Иган – в статьях “Т. С. Элиот и Э. Дикинсон” и “Поэзия и бездна”, опубликованных в 1990 г. в “Смерти метафоры”.

Как истинные ирландцы, они воздают  должное П. Каванаху, которого почитают как народного поэта. По-видимому, он оказал на них определенное влияние, и они относятся к нему с пиететом, как ученики к учителю.

Стоит заметить, что, рассуждая о  Каванахе и Йетсе, Хини акцентирует  присущее этим поэтам “чувство места”, действительно сыгравшее в их творчестве немалую роль. Графство Монахан, где родился Каванах, и графство Слайго для Йетса, где он провел детство, пробудили, а затем стимулировали, по убеждению Хини, их творческое воображение, способствовали формированию у них национального самосознания, заставили задуматься о связи эпох.

Напомним, что “чувство места” всегда затрагивало ирландских литераторов, начиная с древних времен, когда “существовал особый жанр, как в поэзии, так и в прозе, для раскрытия происхождения и смысла географических названий”. “Чувство места” естественно связывается с особенностями ландшафта местности, в которой поэт родился и живет, а ландшафт, в свою очередь, в его воображении ассоциируется с событиями и делами, хранящимися в народной памяти.

Хини полагает (и с ним нельзя не согласиться), что превращение географического места из факта биографии в литературный факт очень важно, т. к. дает поэту возможность лучше самореализоваться и более адекватно воспроизводить атмосферу, знакомую ему с юных лет, в которой он жил или живет.

У Игана мы не найдем подобных рассуждений, но исследователи его творчества, например, Б. Аркинс, указывали на то, что подобно тому, как существует Дублин, созданный Джойсом на страницах “Улисса”, Слайго, теснейшими узами связанный с Йетсом, Йокнапатофа, вымышленный Фолкнером округ, место действия большинства его романов, так и Иган ассоциируется со Средней частью Ирландии (Midland), в которой он родился и которую воспел в сборнике стихов с аналогичным названием, а также в “Атлоне?” (Athlone?) и множестве стихотворений, вошедших в другие его книги.

Образ “малой родины”  поэта складывается из разных компонентов: это и зарисовки неяркой, но такой  близкой Игану природы Ирландии, это и реки, и созданные руками человека каналы, и небольшие города, жители которых не только узнают друг друга в лицо, но и живут в несколько патриархальной атмосфере и придерживаются стиля жизни, уже уходящего в прошлое (Athlone?). И у Хини пейзаж, например, Северной Ирландии, выписан так, что читатель легко может его визуализировать, но стихи такого плана зачастую омрачены раздумьями о войне, которая ведется в Ольстере и рождает трагические чувства, от которых невозможно избавиться.

Его волнует противостояние католиков и протестантов, основанное, как он считает, на старых предрассудках. Так, в стихотворении “Сумерки в Ольстере” (“An Ulster Twilight”) Хини избирает местом действия Ольстер, а действующими лицами – ирландского мальчика, по-видимому, католика, от имени которого ведется рассказ о событиях его детства, и Эрика, молодого протестанта, заехавшего к мальчику (а это, с большой долей вероятности, сам поэт в детстве) в канун Рождества.

Здесь просматривается  аллюзия на эпизод из Евангелия, когда  в Сочельник Мария и Иосиф оказались в Вифлееме и были вынуждены за неимением мест в гостинице провести ночь в хлеву, где и появился на свет Иисус Христос. В стихотворении Хини Эрик, как и Иосиф, оказывается плотником и привозит мальчику игрушку, сделанную им самим из дерева, как скромный рождественский подарок. Два временных плана “Сумерек в Ольстере” (детство поэта, когда католики и протестанты еще жили мирно) и период борьбы между этими религиозными группами, когда малейшая неосторожность может привести к конфликту, и два разных топоса (пространство сарая, в который приезжает Эрик, и пространство квартиры, где живет мальчик) подчеркивают изменения, происшедшие в Северной Ирландии за период религиозного конфликта, а “чувство места”, о котором писал Хини в отношении других ирландских поэтов, приобретает в его стихотворении трагический оттенок.

Лирический герой представляет себе, что если бы он встретился с  Эриком в “ольстерских сумерках” еще раз, когда отношения между католиками и протестантами усложнились, то рождественские воспоминания, связанные с подарком Эрика, осмысливались бы иначе. “Стук в дверь”, “сверток в руках” могли бы “означать либо появление представителя “дружественной” военизированной организации с просьбой спрятать что-то, либо боевика “враждебной” группировки, приход которого может закончиться смертью кого-либо из членов семьи”

В финале “Сумерек в Ольстере”  мальчик высказывает мысль о  том, что при встрече с Эриком (если бы она состоялась), они вели бы разговор об игрушках и ремесле плотника, т. к. эти темы гораздо более значительные, чем вражда и оружие в руках католиков и протестантов. Так Хини утверждает ценности, важные для обычных людей в повседневной жизни, делая попытку не акцентировать религиозную рознь.

Напомним, что Хини, уроженец Северной Ирландии, католик по религиозным убеждениям, стал членом движения за гражданские права, целью которого было достижение примирения католиков и протестантов. Однако, как известно, проблема Ольстера до сих пор не решена. Хини, изменив место жительства (он с семьей живет недалеко от Дублина), не может забыть о своих согражданах, страдающих от религиозного конфликта.

Он пытается выявить  истоки этого противостояния.

Они видятся ему в  трагическом прошлом страны, на протяжении многих веков терпящей унижение, время от времени восстающей против англичан. Так, в стихотворении “Реквием остриженных” поэт вспоминает восстание 1798 г., когда отряд крестьян, в котором были и католические священники, держал под своим контролем целое графство в течение 2-х недель. Некоторые эпизоды восстания имеют фактологическую основу, что представляется естественным, ибо в процессе работы над стихотворением Хини изучал “Общую историю восстания 1798 года” П. О’Келли, изданную в 1848 г.

Стихотворение, написанное от 1-го лица, в котором лирический герой говорит от имени сотен  погибших во время восстания, свидетельствует о страданиях этих людей даже после гибели, т. к. их похоронили без савана, не положив в гроб. Но, несмотря ни на что, на братской могиле вырос ячмень – злак, символизирующий не только вечный круговорот природы, но и растение, зерна которого дают хлеб насущный и из которого, что немаловажно для ирландцев, изготавливают пиво.

Иган, не претендуя на обобщение, так же, как и Хини, вспоминает крестьянское восстание 1798 г. В стихотворении “На могиле Хопкинса, 8 июня 1989 г.” перед мысленным взором поэта предстает эпизод посещения Хопкинсом г. Монастеревин. Он мысленно видит мисс Кэссиди, спускающуюся с крыльца своего дома, чтобы встретить английского поэта “у того самого вяза” где отец Прендергаст, участник восстания, был повешен по несправедливому приговору в 1798 г. Иган здесь не отступает от исторической правды: этого повстанца пытали, а затем повесили около того дома, владельцами которого позднее стали сестры Кэссиди – гостеприимные хозяйки, друзья Хопкинса, нашедшего в их доме сочувствие и приют. Как справедливо замечает М. Сандермейер, исследователь творчества Игана: “Кажется, что именно этот бук был сердцем сельской Ирландии и вдыхал запах не только торфяника, но и зловоние казней”. Иган доводит английского гостя до дома Кэссиди и, точно определяя дату трагического события в прошлом – 1798 год, отдает дань памяти ирландцам, погибшим в этом году от злой воли англичан.

Так, освещая одно и  то же событие, Хини и Иган подходят к нему с разных ракурсов: первый рисует объемную картину трагедии 1798 г., Иган же обыгрывает одну, но достаточно репрезентативную деталь – буковое дерево, на котором, вероятно, был повешен повстанец, но эта деталь позволяет ему так же воздействовать на читателя, как если бы он подробно описал его казнь. Как видим, оба поэта проявляют неподдельный интерес к истории своей страны, а объектом их внимания нередко являются одни и те же события. Так, например, оба описывают трагическую для Ирландии битву при Смервике в 1580 г., в которой англичане одержали победу, не только захватив в плен военных, но и уничтожив 600 мирных жителей – женщин, детей и стариков. Хини и Иган по-своему интерпретируют эту битву, но их стихи роднит воссозданный в них образ Ирландии той эпохи как жертвы политики Англии. Оба поэта считают Англию государством, завоевавшим и поработившим их родину. Известно, что в ирландской литературе издавна сложилась традиция подчеркивать в образе Ирландии женское и материнское начала: достаточно вспомнить, например, I эпизод “Улисса” Д. Джойса, когда Стивен Дедал видит в молочнице не обычную женщину, а мать Ирландию. В стихотворении Хини “Любовь океана к Ирландии”, в названии которого дается аллюзия на произведение известного поэта елизаветинской поры сэра Уолтера Рейли “Любовь океана к Цинтии”, где под именем Цинтии скрывалась королева Елизавета Тюдор, Ирландия фигурировала как несчастная женщина, изнасилованная океаном, т. е. Англией. В океане поэт подчеркивает мужское начало. Хини, так же как Иган в поэме “Dun an Oir”, без всякого почтения относится к У. Рейли, называя его «грубым и бесстыжим». Иган, так же, как и Хини, считает Рейли насильником.

Иган показывает, как  после бойни наместник Елизаветы  лорд Грей “совершает ежедневную прогулку” со своими приближенными, и ему нет дела до отчаяния, “что охватило испанцев и итальянцев когда они поняли смерть приплыла со стороны дома который они никогда не увидят и исконных ирландцев кому родина стала чужбиной стоически шепчущих Отцы наши и женщин и детей окруженных верой Грея и милостью Рейли”[3, 71] В последней строке Иган издевательски пишет о “вере Грея” и о “милости Рейли”, подчеркивая сарказм выдержкой из письма королевы Елизаветы лорду Грею, которая объявляет, что “это последнее деяние”– а по сути дела, убийство нескольких сотен отчаявшихся людей – свершилось “к нашему истинному удовольствию” .

Потрясающая по накалу чувств – ненависти к убийцам и  сострадания к жертвам – нарисованная Иганом сцена разворачивается на фоне типичного ирландского пейзажа – “болотной равнины” с грудами тел погибших.

Резким контрастом людскому горю является в пространстве стихотворного текста Игана описание происходящего после битвы в гавани Смервик в палатке другого елизаветинского поэта – Э. Спенсера, который одинаково аккуратным почерком пишет и донесение о сражении лорду Грею, и стихи, посвященные Елизавете. Он смог сосредоточиться настолько, что “в угасающих ноябрьских сумерках уже совсем не слышит криков обмакнув перо он добавляет строчку в “Слезы муз”

Таким образом, Иган превращает контраст в доминирующий художественный прием своей поэмы, способствующий реализации избранной им стратегии – показать трагические страницы истории Ирландии с максимальной полнотой. Известно, что в силу природных особенностей одной из непременных составляющих ирландского пейзажа в сознании ирландца выступает торфяное болото. Разработки торфа в Ирландии существуют с незапамятных времен. Торф всегда был важным для ирландцев топливом, из него также изготавливали множество полезных вещей. Это подтверждает, например, находящийся недалеко от г. Монастеревин Музей торфа, в котором посетителям наряду с множеством других экспонатов показывают и торфяную вазу, изготовленную в XIX в. в дар королеве Виктории. С этим музеем Иган любит знакомить участников Летних школ, посвященных творчеству Дж. М. Хопкинса. Кстати, в поэзии самого Игана также фигурирует торф. Так, в первом стихотворении “Midland”, открывающем одноименный сборник, Иган рисует не только “Торфяник Аллена” (“Bog of Allen”), находящийся в его родном краю, но и дом на его фоне, как бы освященный присутствием людей, ибо для чего же стоит дом, из печи которого вьется дымок, как не для того, чтобы в нем жили люди? В другом стихотворении этого сборника – “The Great Blasket” – тоже дается описание ирландской природы, и в нем для обозначения торфяного болота используется слово “moss”, а само болото воспринимается как неотъемлемый компонент национального ирландского ландшафта. Кажется вполне закономерным, что торфяное болото и торф фигурируют в поэзии Игана и Хини как символ образа жизни самых бедных ирландцев, добывающих торф и таким способом кормящих свои семьи. Но у Хини есть такая коннотация слова “торф”, которую мы не обнаружим у Игана: это глубина, на которую спускаются жители Ирландии не только для того, чтобы добыть себе денег на пропитание, но и чтобы приобщиться к своей истории – прекрасной и трагической.