Роман Татьяны Толстой "Кысь"

Оглавление

 

 

1. Введение

 

2. Краткое содержание глав из  романа

 

3. О стиле Татьяны Толстой

 

4. Определение жанра романа

 

5. Стилистические особенности романа

 

6. Заключение

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Введение

 

 Дебют  Татьяны Толстой (р. 1951) в 1983 году сразу же обратил на себя внимание критики. Ее первый сборник рассказов, опубликованный в 1987 году, вызвал шквал рецензий в России и за рубежом. Она фактически единодушно была признана одним из самых ярких авторов нового литературного поколения. На сегодняшний день объем написанного о Толстой в несколько раз превышает объем ее прозы. Роман «Кысь» – это одно из наиболее ярких ее произведений, споры о котором продолжаются до сих пор.

 

 Роман  «Кысь» пытается ответить на  самые актуальные проблемы современного российского общества и культуры, которые еще не нашли своего разрешения.

 

Об этом романе писали А. Немзер, Н. Иванова, Б. Парамонов и другие критики, были даны самые неоднозначные оценки, начиная от хвалебных и заканчивая неприятием романа.

 

 Для выполнения своей работы мною были поставлены следующие задачи:

 

1) определить  жанр произведения и выделить  жанровые признаки, на основе  которых был сделан вывод;

 

2) исследовать, каковы стилистические особенности  романа, какие черты традиционны  для авторского стиля и что привнесено нового.

 

Объектом исследования в данной работе будет являться роман «Кысь», а предметом – собственно его жанровые и стилистические особенности.

 

 Можно  выдвинуть гипотезу о том, что  роман «Кысь» представляет собой  роман-антиупопию, сплав различных культурных слоев и традиций, широкая интертекстуальность, характерная для постмодернистской прозы.

 

 

2. Краткое содержание глав из романа

 

Аз: главный герой – Бенедикт. Живет в городе Федор-Кузьмичск (бывшая Москва). Вокруг города – леса. В лесах кысь. Сидит на дереве, жалобно кричит : «кыыысь». Никто ее не видит, если ей человек попадется, она ему жилку перерывает и весь разум из человека выходит. На юге живут чеченцы. Пришли однажды двое, рассказывали, что лешего видели, что есть дороги настоящие, а есть - морок один. Рассказывали, откуда зима. Сидит мороз на дереве, как засвистит – ветер, цветы белые с дерева срывает – снег. События происходит после Большого Взрыва. Интеллект людей очень низкий. Только изобрели заново колесо, живут в холупах. Много новых зверей (радиация), растений. Продукты берут на складе. О магазинах слышали от прежних. Прежние – те, кто выжили после взрыва. От старости не умирают, только от болезней. У Бенедикта матушка из прежних. Сам Бенедикт родился после «взрыва». Матушка умерла, объелась ложными огнецами (типа финики, но живые, съедобные горят серебряным огнем,  ложные - красным). Кто родился после взрыва - у тех последствия всякие (радиация). У кого гребень петушиный, у кого ноздри на коленях. Матушка говорит, что взрыв был от того, что доигрались С АРУЖИЕМ.

 

Буки: Бенедикт выучился на писаря, сидит в конторе, набело книги переписывает. С Бенедиктом работают другие люди. Ему очень нравится Оленька. Она богатая – у нее есть тройка перерожденцев (до взрыва были людьми- вроде алкаши. Сейчас тоже люди внешне, но используются как лошади и живут в стойле). Никита Иванович - главный истопник - пытается возродить Москву. Ставит столбы с названиями улиц. Смеялись все над ним.

 

Веди: Матушка Бенедикта предлагала кур запирать в курятнике на зиму, чтобы они всегда яйца несли.

 

Глаголь: Бенедикт пришел на работу. Переписывает «Курочку рябу».

 

Добро: Идут с Варварой Ильиничной обедать. Она говорит, что почему-то Фёдор Кузьмич говорит в каждом произведении в разной манере. Обсуждают незнакомые слова, зовет Бенедикта в гости.

 

Есть: Основная еда – мыши. Их ловят дома под полом. Пьют и курят ржавь - мох болотный. Развлечения - дерутся с соседним городом.

 

Живете: «Работа окончена, пора домой дома ФЕЛОСОФИЯ одолевает. Кто я? Что я? Такой характер».

 

Зело: Богатые в городе - мурзы. Большой мурза очень богат. Распоряжается, что выдать к праздникам. В избу печатную приехал Фёдор Кузьмич на беседу. Сказал, что нарисует картину.

 

Иже: Пришел Бенедикт в избу, а огонь погас. Пошел к Никите Истопнику.

 

И краткое: Фёдор Кузьмич издает указ: «Праздновать новый год.» И объясняет, как праздновать: дерево из леса принести, нарядить, еды накупить, гостей позвать, веселиться, песни петь. Бенедикт думает о том, что без воровства нельзя. Во-первых, весело украсть у того, кто этого боится. Во-вторых, всегда глаз на чужое смотреть будет. В-третьих, как не украсть, если у тебя украли.

 

И десятиричное: Всю ночь Бенедикт ловил мышей. Мыши служили деньгами.

 

Како: Провалялся Бенедикт в лихорадке, проболел новый год. Никита ухаживал за ним . Назвал его НЕ ВРАСТЕНИКОМ. Бенедикт хочет жениться, чтобы баба рядом была. На Ольге. А так, для баловства.

 

Люди: Бенедикт выходит на работу. Новый указ. Праздновать 8 марта. Женщин в этот день не обижать, а поздравлять с праздником. Поздравил Оленьку, сделал ей предложение, она согласилась, пообещал Варваре Ильиничне прийти в гости. Она ему книгу старопечатную показала, сказала, что все книги пишет не Фёдор Кузьмич, а они были написаны до взрыва. И что сейчас книги уже безопасны в плане радиации. Он испугался заболеть и ушел.

 

Мыслете: Бенедикт помогал однажды гроб нести. Рассказал  Никите Ивановичу, что хочет жениться. Тот предложил изготовить из дерева памятник Пушкину. Бенедикт предложил идти домой, а то у него хвостик мерзнет.

 

Наш: Оказалось, что хвост - это последствие взрыва. А Бенедикт думал, что хвост у всех людей есть. Отрезать страшно, а с хвостом женится боязно. Вдруг псом обзывать будут.

 

Он: Пошел Бенедикт свататься к Оленьке. Прошел трёх охранников - холопов у терема. Ввели его. Сам тесть Кудеяр Кудеярович встретил, к столу проводил. С тещей познакомил. Оленька очень красивая. Тесть задает провокационные вопросы: не захочет ли, тещу и тестя убить? Не хочет ли наибольшего мурзу свергнуть? Стало темнеть, у Оли, тестя и тещи глаза красным огнем загорелись, а потом Бенедикт увидел у них на ногах когти. Это последствие такое. Оля попросила отца не допрашивать Бенедикта, мол, ты не на работе. Так узнал Бенедикт, что тесть - красный санитар.

 

Покой: Бенедикт бросил работу. Все мысли думает, хочет уйти туда, где никто не был. Тоска его берет. Семья Оли готовится к свадьбе. Бенедикт «вырезает» Пушкина. Тосковал-тосковал и решился хвост отрубить.

 

Рцы: Женился. Переехал в терем к Ольге. У тестя – зверинец. В семье очень много едят, об искусстве не говорят. Только тесть опять вопросами мучает.

 

Слово: Думал, почему скучно. Думал сначала, скучает по ловле мышей, потом что просто по избе, снятся сны всякие грустные. Жену стала скучна. Ездит смотреть на Пушкина, которого сделал своими руками с 6 пальцами. Понял, что хочет книгу.

 

Твердо: Бенедикт попросил книгу у тестя. Признался, что дома была, да сожгли, чтобы не было болезни. Тесть сказал, что это- отсталость людская. Люди не развиваются, болезни нет на самом деле. Читать книги можно. Нужно идти вперед, развиваться, а книги отбирают потому, что серый народ, боясь болезни, уничтожает книги, не бережет их.

 

УК: У тестя большая библиотека старопечатных книг. Бенедикт всё читает. Тесть подстрекает, говорит о необразованности населения.

 

Ферт: Бенедикт не заметил весны. Читает.

 

Хер: Опять читает. Оля ревнует, что читает он про баб.

Ща: Кончились книги. Для Бенедикта это образно конец жизни. С тестем мчится отбирать книги у населения. Приезжают по наводке к голубчику к одному, Бенедикт его случайно заколол крюком при изъятии книги. Лежит дома, переживает.

 

Ци: Бенедикт решает съездить к Никите, спросить у него книгу.

 

Червь: Приезжает к Никите. У него друг из «прежних». Терентия тоже зовут в избу, типа он тоже человек. Тот напивается, его выкидывают, книг у него нет. Бенедикт уезжает.

 

Ша: Бенедикт сердится на Фёдора Кузьмича, знает, что у него книги есть. Решает съездить к Варваре Ильиничне, у нее книга есть. Приезжает, а она лежит умирает. Померла. Книги он не нашел. Терентия в дом пригласил, чтобы тело подготовить помог.

 

Ер: Терентий в доме свой стал. Все достает, Оленьке и теще комплименты говорит. Бенедикт еще одного человека чуть не угробил, доставая книгу. Оленька отдаляется.

 

Еры: Опять поехал к Никите Ивановичу за книгой. У него опять товарищ- Лев Львович. Рассуждают о прежнем. Напились.

 

Ерь: Оленька родила тройню. Один укатился сразу - не поймали. Бенедикт думал о книгах, думал, потом они с тестем решили свергнуть Фёдора Кузьмича, чтобы книги отобрать.

 

Ять: Едут в Красный Терем, делать переворот. Пытаются схватить Фёдора Кузьмича, но он убегает.

 

Фита: Переворот произошел. Тесть укрепляет границы, запрещает собираться больше трех, хочет извести истопника Никиту. Нашли бензин, он не нужен. Хотят за огонь деньги брать теперь, но Бенедикт не позволяет. За бунт его не пускают домой, выбрасывают и рвут книги у него на глазах. Ему жаль искусство, соглашается на казнь. Тесть его обзывает кысью. Тот в шоке.

 

Ижица: Собрались все на казнь. Решили Никиту сжечь. Облили бензином хворост. Никита дыхнул огнем сам, все сгорели, кроме него, друга Льва Львовича и Бенедикта. «Почему вы не погибли?» - спрашивает Бенедикт. «А нам не хочется» - отвечают и полетели. «Все же погибли» - огорчается Бенедикт. Ничего, новые народятся отвечают ему.

 

 

3. О стиле Татьяны Толстой

 

 Как  отмечают критики, Толстая поразила  читателей не содержанием своих  рассказов, а изысканной сложностью  и красотой их поэтики. Обращает  на себя внимание демонстративная  сказочность ее поэтики. Эта черта  особенно заметна в рассказах о детстве, таких, «Любишь – не любишь», «На золотом крыльце сидели», «Свидание с птицей». Для детей в ее рассказах лицо сказки и есть лицо, никакого зазора между фантазией и реальностью не возникает. У Толстой сказочность, прежде всего, непрерывно эстетически-детские впечатления, подчиняя все, даже страшное и неподвластное эстетической доминанте. Важно отметить, что именно сказочность придает стилю Толстой особого рода праздничность, кающуюся, прежде всего, в неожиданных сравнениях и метафорах. Метафоры Толстой театрализованно одушевляют все вокруг.

 

 Во всей  прозе Толстой абстрактные понятия, примелькавшиеся вещи, детали небогатого  городского пейзажа, так вольно  одухотворенные автором, непременно  попадают в унисон с внутренним  состоянием персонажа. Эти ожившие картины, напоминающие барочные аллегории, говорят о герое даже больше, чем всезнающий автор, они становятся инобытием человеческой души, они как бы кричат: мы – это тоже ты!

 

Такая философия снимает модернистское противопоставление одинокого творца живых индивидуальных реальностей – толпе, рвущей безличными, а потому мертвыми, стереотипами. Разумеется, истоки этой трансформации в поздних версиях модернизма и, в особенности, модернистской метапрозы. Происходящая в прозе Толстой метаморфоза культурных мифов в сказки культуры не только преодолевает иерархичность модернистского сознания, но и снимает его трагизм. Трагизм непонимания, разделяющего творца гармонических порядков и мир, пребывающий в состоянии хаоса и стремящийся подчинить творца своему бессмысленному закону, сменяется самоироничным сознанием, с одной стороны, сказочной условности всяких попыток гармонизации, а с другой – того, что и сам хаос образован броуновским движением не понимающих друг друга и накладывающихся друг на друга призрачных порядков.

 

 

 

 

 

4. Определение жанра романа

 

 Совершенно  новый поворот эта же коллизия  приобретает в романе «Кысь», начатом еще в 1986 м, но законченном  и опубликованном через 14 лет  – в 2000 году. Многим, писавшим о  «Кыси», вспомнилась формула «энциклопедия русской жизни» и не только потому, что главы романа обозначены буквами старорусской азбуки, но и потому, что, как сформулировал Б. Парамонов, «Татьяна Толстая написала – создала – самую настоящую модель русской истории и культуры. Работающую модель. Микрокосм».

 

 Впрочем, далеко не у всех книга Толстой  вызвала аналогичный энтузиазм. А. Немзер наиболее отчетливо  выразил точку зрения оппонентов  «Кыси» в своей рецензии, увидев  в романе только коктейль из  «мастеровитой имитации Ремизова и Замятина», перепевов Стругацких, «сорокинского смакования мерзостей» и газетного «стеба». А К. Степанян, противопоставляя «Кысь» рассказам Толстой, утверждает, что в романе «точка зрения автора переместилась: она стала наблюдать своих героев снаружи, они стали для нее объектом, объектом иронии. Отсюда и «головное» построение ее антиутопии (и по замыслу, и по структуре), и холодная издевка над узнаваемыми или типизированными личностями, ситуациями, образами отечественной истории, и бесцветный, лишь иногда сверкающий блестками-напоминаниями о прежнем великолепии, язык».

 

 Основной  стилевой признак романа «Кысь»  – это его интертекстуальность. Об интертекстуальности романа  пишут Б. Парамонов, А. Немзер и  другие критики. Как и в рассказах, в романе «Кысь» Т. Толстая  использует все имеющиеся формы интертекстуальности, и этот факт освещается исследователями в трех аспектах: 1) определение жанра романа; 2) апелляция его к разным формам фольклора; 3) отражение интертекстуального заимствования в языковом плане.

 

 Жанр  романа определяется критиками Ю. Латыниной и др. как «антиутопия». Одним из оснований служит тот факт, что Т. Толстая описывает жизнь после катастрофы, а «писать про жизнь после катастрофы или возле катастрофы в XX веке привычно, и сочинения эти традиционно числятся по ведомству научной фантастики или ее почти независимого подвига, именуемого антиутопией». По мнению других критиков, роман «Кысь» не является «чистой» антиутопией. Например, Н. Иванова заявляет, что Т. Толстая «не антиутопию очередную пишет, а пародию на нее», что она соединила антиутопию «интеллектуальную» с русским фольклором, со сказкой, «научную фантастику» со «жгучим» газетным фельетоном: то есть массолит с элитарной, изысканной прозой». Н. Лейдерман и М. Липовецкий прямо утверждают, что Толстая не прогнозирует будущее, поэтому «Кысь» никакая не антиутопия. Толстая по их мнению, блистательно передает сегодняшний кризис языка, посткоммунистический распад иерархических отношений в культуре, когда культурные порядки советской цивилизации рухнули, погребая заодно и альтернативные, скрытые внутри антисоветские культурные иерархии.