Перцептуальное пространство в повести Л. Н. Толстого "Детство"

ПЕРЦЕПТУАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО В ПОВЕСТИ Л. Н. ТОЛСТОГО «ДЕТСТВО»

Р. Р. Миначева

Статья посвящена  анализу перцептуального пространства в повести Л. Н. Толстого «Детство», которое представлено хронотопами  воспоминания, воображения, мечты, сна, забытья.

Ключевые  слова: перцептуальный хронотоп, воспоминание, мечта, воображение, сон, забытье.

Понятия перцептуального и концептуального художественного пространства предлагают Р. А. Зобов и А. М. Мостепаненко в работе «О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства». Концептуальное пространство, по их мнению, представляет собой некоторую абстрактную хроногеометрическую модель, служащую для упорядочения идеализированных событий. В концептуальном пространстве произведение искусства выступает в виде некоторой модели определенного класса реальных или мыслимых ситуаций. Перцептуальное пространство, считают авторы,  является условием сосуществования и смены человеческих ощущений, включая и деятельность мозга. В перцептуальном пространстве произведение искусства выражается в  форме художественного образа [2:11-34].

Перцептуальный хронотоп, зависит от психологических процессов, происходящих с героями литературных произведений. Являясь субъективным временем и пространством,   перцептуальный хронотоп выступает в форме художественного образа и определяет внешний и внутренний опыт субъекта. Воспоминание является одним из распространенных перцептуальных  хронотопов и дает возможность совершить экскурс в прошлое.

Как определяет Л. И. Кожемякина, «воспоминание – преодоление сиюминутного времени, выпадение из безостановочного времени, оно «растягивает» в произведении сиюминутное время, но восстанавливает движение в прошлом. А конкретные картины и образы иллюстрируют это движение времени, эту временную протяженность» [4:92]. Данное утверждение позволяет говорить, что воспоминание литературных героев дает возможность вернуться в прошлое для более глубокого осознания происходящих в современности событий. В рамках данной статьи представляется интересным рассмотреть образ Николеньки Иртеньева из повести Л. Н. Толстого «Детство» в критериях перцептуального пространства с тем, чтобы представить психологическую глубину созданного Л.Н. Толстым образа. Автор, выписывая рефлексии своего героя (Николеньки Иртеньева) использует категорию памяти: Николенька неоднократно возвращается к картинам прошлого. Воспоминания помогают не только отобразить чувства и переживания героя, но и понять смысл происходящего в то время событий, определяющихся оппозицией прошлое /настоящее.  Возвращение в прошлое тесно переплетается с чувствами в настоящем. Воспоминание – это попытка найти объяснение настоящему, сравнить то, что было в прошлом с тем, что происходит сейчас. Лишь обращаясь к прошлому, можно понять течение времени и, в связи с этим, изменения в самом человеке, его поведении. В качестве примера можно привести воспоминания Николеньки о зимних вечерах, играх: игра может восприниматься перцептуальным хронотопом, поскольку посредством игры можно оказаться в любом времени и пространстве. Через игру реализуются желания, стремления детей. Так, нежелание Володи принимать участие в игре воспринимается Николенькой как благоразумный взрослый поступок, достойный подражания, но с другой стороны, ему – ребенку по своей сущности  ̶ не хочется, чтобы Володя вел себя, как взрослые, стал важным, серьезным и умным. Перед глазами Николеньки всплывают воспоминания о зимнем вечере как о прекрасном времени детства, которое теперь, как ему кажется, уже ушло безвозвратно.

Если  говорить об эмоционально-психологическом  тоне повести Л. Н. Толстого, то она  наполнена воспоминаниями о детстве, за которыми тоска самого автора-человека. А если говорить о мастерстве автора психологической повести, то очаровывает  выраженная детская психология, подкупает умение передавать детскую душу от состояния восторга до самого искреннего отчаяния.

Объект  творческого интереса Л. Н. Толстого в рамках этой повести – психологический анализ детства человека, выстроенный авторским взглядом с позиций «извне» (Бахтин), взглядом уже взрослого человека, оставаясь при этом в рамках души и сознания ребенка.  Л. Н. Толстой показал, что совершенно  очевидно влияние детства на всю дальнейшую жизнь человека: чувства и воспоминания оставляют неизгладимый след в душе. Пережитое детство ̶ безвозвратная невосполнимая утрата. Николенька, который вспоминает свое детство, тоскует по замкнутому в пространственном определении, но гармоничному, цельному, с детским восприятием миру, наполненному счастьем, радостью и любовью: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминания о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений» [6:64].

Ощущения  Николенькой мира  в полной мере отражаются через его вспоминания родного дома и матери. Родной дом ассоциируется у него в первую очередь с матерью и природой. Гармония в природе, которую он чувствует, не соотносится с душевным расстройством героя.  Своеобразной компенсацией расстроенного мира в воображении ребенка становится воспоминание, в рамках которого выстраивается уже  компесаторное воображение.

Природа для Николеньки – идеальное пространство,  способное укрыть его от всех бед и несчастий. Счастливая, беззаботная пора прошла возле матери и на лоне природы; в минуты  душевных волнений, переживаний перед ним всплывают образы, ассоциативно связанные с этими двумя ценностями, рисующими перед ним уголок счастья. Таким образом, воображение – еще одно значимое перцептуальное пространство в произведении: «И мое воображение унеслось далеко за этим милым образом. Я вспомнил луг перед домом, высокие липы сада, чистый пруд, над которым вьются ласточки, синее небо, на котором остановились белые прозрачные тучки, пахучие копны свежего сена, и еще много спокойных радужных воспоминаний носилось в моем расстроенном воображении» [6:99].

Заметим, что в начале второй главы «Детства» звучит авторский голос, за которым мы слышим и автора-человека: «Так много возникает воспоминаний прошедшего, когда стараешься воскресить в воображении черты любимого существа, что сквозь эти воспоминания, как сквозь слезы, смутно видишь их. Это слезы воображения» [6:21].

 Л.Н. Толстой показал, что в «воображении» взрослого человека прошлое, давнее может ожить с тою же полнотой, с той же интенсивностью, с каким оно некогда, в детстве, в отрочестве, в юности,  в его жизнь вошло. Именно ожить в «воображении». И произведение Л. Н. Толстого   демонстрирует этот процесс восстановления прошедшего, охрану времени, живой связи, живого единства разных времен. Как отмечает Я. С. Билинкис, «…в «воображении» каждое из давних впечатлений Николеньки прорастает прямо в его, Иртеньева, сегодняшний день» [1:22]. Идут впечатления детства, живые, как бы только теперь впервые  возникающие: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминания о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений» [6:64].

Авторская позиция «извне» позволила Толстому раскрыть психологию взрослого человека, призывающего в памяти свое детство, которое возвышает его душу. Толстой настаивает на том, что возможно возвращение человека к детству через воображение, которое может свести времена человеческого пути воедино,  энергии «воображения»   дана такая возможность. «Воображение» не только восстанавливает прошлое, в нем также таится, пусть в самом прямом смысле этого слова, будущее. В контексте сказанного любопытен выдуманный сон о смерти maman. Maman вскоре в самом деле умерла. Этот  сон из первой главы «Детства»; смертью maman, переживанием этой смерти детство Николеньки завершается. И, значит, такая именно выдумка пришла мальчику в голову неслучайно, хотя смерти maman он не хотел и связь с будущим здесь совсем иная, чем с прошлым: в этой связи есть что-то, что мы называем интуитивным предчувствием человеческой души, и даже что-то мистическое: «Это была действительность, это было больше, чем действительность: это было действительность и воспоминание», – сказано у Толстого. И в самом внутреннем движении этой фразы предстает усилие связывания времен: настоящего с прошлым. А то, как присутствуют детство, отрочество, юность на страницах толстовской книги, написанной взрослым человеком, обнаруживает, что затрачиваемые усилия в высшей степени не напрасны. Книга Толстого, действительно, сводит времена человеческой жизни в единое и неразрывное целое. По словам  Я. С. Билинкиса,  «“Воображение” Иртеньева, книга Толстого начинают большой путь почти «с ничего», с пустого места, и это открывает, насколько свои, особые, единственные в каждом случае у жизни возможности и дороги» [1:24].

Иртеньев  прошлое призывает своим «воображением», он как бы «воспроизводит»  себя прежнего на новом временном «уровне», с позиции которого цельность, единство внутреннего  развития приходится мучительно добывать, драматически строить. Однако в работе этой растут и силы, и способность человека созидать себя, анализировать окружающее.Так в Иртеньеве оживает впечатление о рассказе Н. Савишны о maman после смерти, в котором рефлексии живого человека на смерть: они «перебиваются» мыслями о живом, земном: «Меня поразил тогда этот переход от трогательного чувства, с которым она со мной говорила, к ворчливости и мелочным расчетам» [6:121 ]. 

«Рассуждая  об этом впоследствии,  ̶ говорит герой Л. Н. Толстого,   ̶   я понял, что, несмотря на то, что у нее делалось в душе, у нее доставало довольно присутствия духа, чтобы заниматься своим делом, а сила привычки тянула ее к обыкновенным занятиям» [6:121]. Приведенная цитата свидетельство того, что впечатление уже возвращалось, уже участвовало  в последующей душевной жизни Иртеньева. Наконец, теперь оно опять входит в душевный оборот и прорастает дальше: «Горе так сильно подействовало на нее, что она не находила нужным скрывать, что может заниматься посторонними предметами; она даже и не поняла бы, как может прийти такая мысль» [6:121].

Наталья Савишна, какой она была в горе, с каждым новым своим появлением в «воображении» Иртеньева ведет его все дальше, делает в нравственном смысле все более  проницательным, чувствительным.

В перцептуальном пространстве воспоминания пребывает не только Николенька, но и Карл Иванович. Жизнь Карла Ивановича сложилась весьма печально. Он был солдатом, участвовавшим в боях против Наполеона, и сапожником, и фабрикантом, испытал много горечи и обид. И, тем не менее, он сохранил в чистоте свою гордую душу, не утратил веры в добро, правду и честность. После многочисленных тяжелых испытаний он оказался в доме Иртеньевых, где двенадцать лет занимался воспитанием барских детей, не жалея сил, не считаясь со своим покоем и отдыхом. Он стремился к тому, чтобы его воспитанники были тоже честными, справедливыми, благородными. Однако повседневный труд Карла Ивановича не получил должного признания со стороны Иртеньева-отца. В сердце же детей учитель заронил чувство глубокого уважения к себе. Особенно это относилось к Николеньке, сохранившем о нем теплые воспоминания. Несмотря на все тяготы жизни, Карл Иванович  вспоминает свое прошлое как нечто навсегда ушедшее прекрасное. Он был счастлив в прошлом, а сейчас чувствует себя одиноким человеком. Возвращение в прошлое выявляет контраст, оппозицию прошлое/настоящее. Его воспоминания наполнены картинами счастливого прошлого, тоской по родному дому.  Воспоминаниям предается и Наталья Савишна, вспоминая свою молодость. Вся ее бескорыстная любовь и самоотвержение зародились уже в ту пору. Воспоминания служат ключом к разгадке человеческого характера, благодаря которому  создается целостная картина жизни, и все факторы и ситуации, повлиявшие на судьбу, отчетливо вырисовываются.

Перцептуальный хронотоп в повести Л. Н. Толстого представлен еще хронотопом сна. Сон как средство психологического анализа выступает во многих произведениях писателя. Согласно Т. С. Карловой, «Сны Николеньки Иртеньева как бы углубляют наше понимание каждой из эпох его развития» [3:65].  «Счастливая», «невозвратимая» пора детства отождествляется в полусонном сознании Николеньки с образом горячо любимой maman: «Отуманенными дремотой глазами я пристально смотрю на ее лицо, и вдруг, она сделалась вся маленькая, маленькая – лицо ее не больше пуговки; но оно мне все так же ясно видно: вижу, как она взглянула на меня и как улыбнулась. Мне нравится видеть ее такой крошечной. Я прищуриваю глаза еще больше и она делается не больше тех мальчиков, которые бывают в зрачках…» [6:64].

Перцептуальный хронотоп сна также представляет мотив предчувствия. Тревога поселяется в душе Николеньки после того, как он рассказывает свой выдуманный сон Карлу Ивановичу. Его страх потерять самого близкого человека находит отражение в воображаемом сне,   когда «Карл Иванович, тронутый моим рассказом, стал утешать и успокаивать меня, мне казалось, что я точно видел этот страшный сон, и слезы полились уже по другой причине». [6:18].

Таким образом, хронотоп сна, сначала выдуманный о смерти maman, позже реальный с  предчувствиями и страхами, выполняет провидческую функцию.

Еще одним  перцептуальным хронотопом в повести Л. Н.Толстого,  требующим внимания, является хронотоп забытья. В состоянии забытья Николеньку погружает смерть матери, с чем он не может смириться. В его сознании не укладывается понятие смерти. Его воображение отторгает реальность, но реальность предстает перед глазами снова и снова, в итоге все это перетекает в бессознательное состояние забытья:  «И снова мечты заменяли действительность, и снова сознание действительности разрушало мечты. Наконец воображение устало, оно перестало обманывать меня; сознание действительности тоже исчезло, и я совершенно забылся» [6:114]. Смерть матери явилась для Николеньки самым большим переживанием. Это было для него первым переживанием подобного рода. Он находится в ситуации духовной экзальтации. Его духовное «я» трансцендентно к физическому «я». Сама природа работает за ребенка. Состояние позволяет не видеть мать мертвой. Появляется оппозиция земля/небо. Небо, как бесконечное пространство, лучший мир, к которому отлетела душа матери:«Может быть, отлетая к миру лучшему, ее прекрасная душа с грустью оглянулась на тот, в котором она оставляла нас; она увидела мою печаль, сжалилась над нею и на крыльях любви, с небесною улыбкою сожаления, спустилась на землю, чтобы утешить и благословить меня» [6:114]

Мир земной выступает как мир печали и горести. На миг душа Николеньки находится в безграничном пространстве неба, ощущает духовную бесконечность. Минута забытья как минута освобождения от земного существования, быть может, даже стремление быть рядом с душой матери, почувствовать ее близость на уровне бесконечности, становится тем «охранным» мгновением, которое спасает от небытия душу Николеньки. Минута самозабвения была настоящим горем, но и минутой, которая помогла ему.

Итак, рассмотрев перцептуальное пространство в повести Л. Н. Толстого, можно сделать вывод, что углубление в перцептуальное пространство позволяет глубже проникнуть во  внутренний мир героя, проанализировать его действия и разгадать тайны человеческой души.