Метафорическая пародия в сонете 130 У.Шекспира

Метафорическая пародия в сонете 130 У.Шекспира

 

В сонете превалирует изумительная пародия на типичные сонеты Петрарки  и сонеты

елизаветинской эпохи, в которых красота героинь сравнивалась с природой,

но этот сонет более искренний, нежели поэмы, которые он пародирует.

 

My mistress' eyes are nothing like the sun;

Coral is far more red than her lips' red.

If snow be white, why then her breasts are dun;

If hairs be wires, black wires grow on her head.

 

  Каких бы красот ни существовало в природе, с коими обычно сравнивалась

женская красота,  героиня Шекспира в этом сонете не обладает такими качествами.

  Героиней, несомненно, является Темная  Леди, упоминавшаяся в Сонете 127,

у которой теперь обнаруживается черный цвет лица, а так же черные глаза и

брови: ее грудь темна  и черные проволочки вьются на ее голове.

  Волосы в елизаветинские времена  часто сравнивались с проволочками, но 

это особенно подходит здесь для негритянки.

  Наблюдается частое повторение  и созвучие слов: her...her...her,

If...if, be...be, red...red, white...why, wires...wires.

  Ссылка на губы этой леди представлена во 2-й строке.

  В словесных парах метафорические  качества, которыми иные поэты  наделяли 

своих героинь, противопоставлены реальным достоинствам, которыми героиня

сонета не обладает: кораллово-красные губы и губы, которые вовсе не красны,

белоснежная грудь и серовато-коричневая грудь, волосы, подобные проволочкам,

и черные проволочки ее волос.

  Негативность представлена  в nothing чем и скрыта в snow.

  Чернота героини, кажется, преднамеренно усилена несколькими словами,

которые содержат черный оттенок звука k (black), особенно при выборе  в

двустишии think вместо одинаково подходящего, но фонетически отрицательного,

know:

like...black...damasked...cheeks...reeks...speak...know...walks...think.

 

I have seen roses damasked, red and white,

But no such roses see I in her cheeks;

And in some perfumes is there more delight

Than in the breath that from my mistress reeks.

 

  Белый цвет появляется снова, на сей раз, в качестве белой розы, в контексте

того, чем не обладает героиня, что опять подходяще  для негритянки.

  But no such roses see I in her cheeks снова соответствует героине с темным

цветом лица, на котором розовые щеки не были бы видны.

  Комментарии относительно цвета  лица героини могут рассматриваться  как 

описательные, но теперь комментарий возвращает нас к действительности дыханием

героини.

  breasts в 1-м четверостишии теперь  превращается в breath  во 2-м.

  Негативность продолжается в no. 

 

I love to hear her speak, yet well I know

That music hath a far more pleasing sound.

I grant I never saw a goddess go:

My mistress when she walks treads on the ground.

 

  Унижающие, но честные  комментарии продолжаются: у героини менее приятный

голос, чем музыка, но любовь теперь выступает в качестве эмоции, которую

испытывает автор по отношению к героине. В то время, как гипербола других

поэтов уменьшается, действительный  статус героини и любовь автора к ней

увеличивается.

   В отличие от Лауры Петрарки, героиня Шекспира не уподоблена 

божественному духу,  и  вовсе она ни какая не богиня, а  просто идет по земле.

   Негативность скрыто продолжается  в  know. 

 

And yet, by heaven, I think my love as rare

As any she belied with false compare.

 

   Сонет завершается на ироничной, но честной и позитивной ноте,  героиня

является реальной, но столь же редкостной, как и воображаемые существа, с

которыми иные поэты ложно сравнивают своих героинь.

   Лживость сравнений других героинь усилена в belie.

   В каждом четверостишии обращение  к my mistress (моей любовнице), тогда 

как в финальном  двустишии обращение к my love (моей любви).

   В 1-м четверостишии head и  hear  во 2-м теперь превращается в heaven.

 

   Негативность  теперь преднамеренно отсутствует в завершающем

двустишии, особенно  при выборе think вместо know.