5. Активные процессы
в современном русском языке
на рубеже 20-21 веков. Активные
процессы в области ударения. Причины акцентных изменений в основном внутрисистемные. Это столкновение действия законов
аналогии и традиции, а также закона антиномий,
в частности, антиномии узуса и возможностей
языка. Например, по аналогии с формами
глаголов виться, носиться, кружиться возникает разг. форма вихрИться (при лит. вихриться от вихрь). Или по аналогии с формами продано, продан, проданы в результате унификации возникает разг.
форма прОдана (при лит. продана). Среди причин внешнего характера можно
назвать влияние некоторых говоров, а
также влияние источников заимствования
- для заимствованной лексики. Например,
южнодиалектное бОндарь (при варианте бондАрь) поддерживается аналогией лекарь, пекарь, токарь. В вариантной паре пЕтля и петлЯ второй вариант, также из южных говоров,
поддержан системной аналогией: лыжня, мазня, родня, резня, квашня. Общей тенденцией в ударении, по признанию
многих лингвистов, считается тенденция
к ритмическому равновесию, которая заключается в смещении ударения
к центру слова. О тяготении русского ударения
к центру со смещением во вторую половину
слова пишет А.И. Моисеев. Эта тенденция
проявилась у пяти-, шестисложных глаголов
на -ировать (аккомпанировать из аккомпанировать, абонировать из абонировать, бальзамировать из бальзамировать. Четырехсложные глаголы либо имеют
вариантные формы (нормировать и нормировать), либо избирают одну, новую форму (вальсировать из вальсировать), либо сохраняют наконечное ударение
(премировать - простор. премировать); маскировать - простор. маскировать). В сфере именного ударения в качестве
основной тенденции называют грамматикализацию ударения,
т.е. сохранение и развитие дифференцирующей
функции ударения в грамматических формах
имен существительных (например, дома - род. п. ед. ч.; дома - им. п. мн. ч.). Грамматикализация
ударения естественно связана с тенденцией
к подвижности. И то и другое создает большую
степень вариантности форм в современном
русском языке. Например, при словоизменении
некоторые разряды имен существительных
меняют неподвижное ударение на подвижное: тираж - тиража
тиража; гуляш - гуляша
гуляша; мост - моста
моста; гусляр - гусляpa
гусляра. Тенденцию
к грамматикализации можно пронаблюдать на различении форм
прилагательных и причастий одного корня: развитый - развитой; налитый - налитой; испитый - испитой; завитый - завитой, обжитый - обжитой, занятый - занятой и нек. др. При установлении нормативных
оценок конкурирующих акцентных форм
главным оказывется установление общего
направления в изменении ударения, выявление
глобальных тенденций; иногда установить
их бывает трудно из-за чрезвычайно медленного
течения процесса убывания вариантов
и их смены. Кроме того, поскольку ударение
- это явление устной речи, оно менее регулируемо,
нежели знаки речи письменной, менее поддается
нормализации. Активные процессы в лексике
и фразеологии. Лексика, в отличие
от лек других сторон языка непосредственно
обращена к действительности. В ней прежде
всего отражаются те изменения, которые
происходят в жизни общества. В конце XX
столетия, в буквальном смысле переживает неологический бум. А если
учесть еще и тот факт, что в последнее
время, по подсчетам ученых, объем знаний,
которыми располагает человечество, удваивается
каждые десять лет, то будет понятен стремительный рост словаря.
Ведь для каждого нового понятия нужно
новое обозначение. К тому же в ходе языковой
эволюции используется и содержательно-смысловой
потенциал, заложенный в самом словарном
составе: изменение значений слов, переосмысление,
наращение новой семантики, стилистические
переоценки слов - все это, наряду с рождением
новых слов, значительно расширяет и обогащает
словарь языка, усиливает его потенции.
В основе активных процессов в лексике
лежат изменения в психологической установке
масс, в их новом «языковом вкусе».
Ю.Н. Караулов замечает, что наиболее заметными
и яркими оказались процессы в лексике
и фразеологии, т.е. в том ярусе языковой
системы, который всегда «находился на
переднем крае», где новое оказывалось
мгновенным откликом на процессы, протекающие
в жизни самого общества. Активные процессы в словообразовании.
Словообразование служит группировке
слов в отдельные лексические разряды,
способствует формированию лексических
значений. Именно на почве словообразования
устанавливаются системные отношения
между лексикой и грамматикой. Обычно
словообразование делят на словопроизводство
(при использовании аффиксации),
словосложение (при участии минимум двух
полнозначных единиц), конверсию
(при переходе, или транспозиции, слов
из одной части речи в другую),
аббревиацию (при сокращении исходных
слов). Образование новых слов с помощью
формальных средств называется деривацией, а сами произведенные слова -
дериватами. На фоне этих общих разновидностей
словообразования выделяются отдельные
способы словообразования. Например, при
использовании аффиксации характерны
следующие основные способы: суффиксальный,
префиксальный, постфиксальный - и способы
смешанные, представляющие собой различные
комбинации формальных средств словообразования,
например суффиксально-префиксальный,
префиксально-постфиксальный, префиксально-суффиксально-постфиксальный
и др. В рамках способов словообразования
выделяются типы словообразования с тождественным
видом словообразующего форманта (суффикса,
префикса и т.п.). При словосложении как
способе словообразования, имеющем синтаксическую
базу, выделяются два типа: 1) сочинительный
(комбинация равноправных компонентов,
например глухонемой); 2) подчинительный (среди сочетающихся
компонентов выделяются главные и зависимые,
например письмоносец). Бурные процессы в современном словообразовании
объясняются причинами внеязыковыми и
внутриязыковыми, которые чаще всего переплетаются,
усиливают друг друга. Например, законы
аналогии, экономии речевых средств, законы
противоречий, как правило, на уровне словообразования
поддерживаются или стимулируются социальными
причинами. Наибольшей устойчивостью
обладают общие способы словообразования.
Более изменчивы и подвижны типы словообразования
в рамках стабильных способов. Даже сам
тип может использоваться как определенный
образец для образования нового слова,
например бомжатник по образцу лягушатник; ельцинизм по образцу фрейдизм; тамиздат, самиздат по образцу госиздат, Политиздат; читабельный, носибельный,
смотрибельный по образцу операбельный (в выступлении Е. Примакова - даже так: политикарезонабельна); луноход, марсоход по образцу землеход и др. Как видим, способы словообразования,
типы и даже формальные словообразовательные
средства (суффиксы) черпаются в самой
словообразовательной системе, собственно
новыми оказываются только номинации,
единицы наименования, созданные «по образу
и подобию». В словообразовательные процессы,
таким образом, вовлекаются новые именования.
В этих процессах активно обнаруживается
связь лексического (даже семантического)
уровня языка и грамматического, словообразовательного.
Например, можно наблюдать расширение
словообразовательных моделей, произведенных
от слов в новых значениях. Если взять
хотя бы слово челнок, то получим следующую картину: челнок в значении «деталь ткацкого станка»
дает только одно звено в словообразовательной
цепочке - челночный; новое значение слова челнок (перекупщик) в современном просторечии
значительно увеличивает цепочку, расширяя
словообразовательные возможности данной
мотивирующей основы: челночник, челночница, челночиха, сочелночники,
почелночить, да и сочетательные возможности прилагательного челночный тоже расширяются: челночный бизнес, челночный маршрут,
челночная операция, челночные перевозки. Слово тусовка (вариант тасовка), ставшее общеразговорным, породило
целую семью слов, стилистически еще более
сниженную, т.е. слов на уровне арго: тус, тусман, тусняк, тусовщик, тусовый,
туснуться, тусоваться, тусейшен (тусейшн). В качестве словообразовательного новшества
можно признать и повышение продуктивности
тех или иных словообразовательных моделей,
что, безусловно, вызвано причинами социального
плана. Современные средства массовой
информации оказались средоточием тех
процессов, которые происходят в русском
языке, в том числе вето словообразовании.
Более того, именно газета, резко изменившая
свой облик и направленность, стимулирует
эти процессы, расшатывая привычные рамки
сложившейся системы. И хотя способы, типы
и средства словообразования в принципе
остаются прежними, активно изменяется
характер именований, которые образуются
с помощью этих способов и средств. В известные
словообразовательные типы вливается
все новый и новый лексический материал.
Характерно и то, что функционально этот
материал значительно расширился - используются
единицы, находящиеся на границе литературного
языка (разговорный литературный язык),
и единицы, выходящие далеко за пределы
литературного языка (просторечие, жаргоны).
На этом огромном языковом материале активизируется
словотворчество, с одной стороны, реализующее
потенциал языка, с другой - порождающее
ситуативные окказионализмы. Активные процессы в морфологии. Морфология - самый устойчивый, глубинный ярус языковой
системы. Она строго организована, обладает
понятиями и категориями, развивающимися
по внутренним законам. В морфологии заложена
национальная специфика языка. Это каркас,
основа, на которой располагаются другие
звенья языковой системы. Само движение
в морфологии осуществляется крайне медленно.
Накопления нового качества малозаметны,
если наблюдения ведутся в рамках небольшого
промежутка времени. Морфология обнаруживает
крайнюю степень устойчивости при воздействиях
извне. Она малопроницаема для этих воздействий.
Изменения в морфологическом строе языка
обнаруживаются в расширении или сужении
круга вариантных форм, т.е. словоизменительных вариантов.
Такие варианты возникают внутри грамматической
системы, часто при соприкосновении морфологических
и синтаксических явлений. Грамматическая
вариантность всегда категориальна: это
варианты форм грамматического рода, варианты
падежных форм, варианты числа, варианты
категорий глагола и т.д. Надо сказать,
что в грамматике вариантность небезгранична,
она допускается лишь до определенного
предела, который устанавливается самой
системой, например, при двух вариантных
формах падежных окончаний (в отпуске - в отпуску, инженеры - инженера) не может появиться из ничего третья
форма, она не предусмотрена системой
языка. И потому движение форм внутри этих
рамок осуществляется путем борьбы этих
форм, вытеснения одной формы другой. Или
еще пример на системное ограничение:
в русском языке ощущается затухание форм среднего рода
существительных, особенно среди субъективно-оценочных
образований (мое женушко, соловушко, сынишко, крапивушко). Выбор форм, приходящих на смену этим
старым народным формам, невелик, он ограничен
самой категорией грамматического рода:
идет дифференциация форм, ориентированная
в одушевленных существительных на значение
пола: сначала - моя женушко, мой сынишко; далее - моя женушка, мой сынишка. Другие формы не предусмотрены. Кстати,
в последнем случае возникает новое ограничение:
несмотря на форму мужского рода, используется
окончание -а, а не нулевое, что более соответствовало
бы форме мужского рода. Так, грамматика
сама устанавливает запреты, оберегая
свою исконную природу. Если лексика и
словообразование дают большой простор
для языкотворчества, то морфология постоянно
ставит запреты и ограничения. Более того,
выход за пределы установленных границ
в употреблении грамматических форм чаще
всего являет собой ошибочное употребление,
а не нарождающуюся тенденцию. Итак, морфологические
изменения, выливающиеся в определенные
тенденции, обнаруживаются на фоне борьбы
вариантных форм, но форм, предусмотренных
самим языком, а не навязанных ему деятельностью
«особо творчески активных личностей».
Каждый лексико-грамматический класс
слов, т.е. каждая часть речи, обладает
особыми грамматическими категориями,
поэтому количество возможных вариантов
и их предельность определяются внутренней
природой самих частей речи. Вариантность
и, следовательно, движение форм, например,
в кругу существительных касается категорий
рода, числа и падежа; а в кругу глаголов
- корневых морфем. Активные процессы в синтаксисе.
Изменения в синтаксисе как особом уровне
языковой системы естественно отличаются
своеобразием: с одной стороны, синтаксис
как часть грамматики в высшей степени
устойчив и стабилен, с другой стороны,
в отличие, например, от морфологии, он
более вариативен и подвижен; более того,
многие семантические процессы, активно
протекающие в таком подвижном звене языковой
системы, как лексика, осуществляются
именно благодаря синтаксису, так как
функционируют лексические единицы в
строе предложения и словосочетания. Своеобразно
в синтаксисе и взаимодействие внешних
и внутренних (системных) факторов развития
языка. Взаимодействие это ощутимо. Отмечается,
в частности, зависимость синтаксических
изменений от таких социальных факторов,
как развитие средств массовой информации
(радио, телевидение, печать), расширение
устных контактов. Естественно, что в лексике
роль внешнего толчка сильнее, но и синтаксису
она вовсе не чужда. В СРЛЯ мы пришли к
актуализированным построениям с имплицитно
представленными синтаксическими связями
(без специальных сигналов этих связей),
к расчлененности грамматических структур,
предельной самостоятельности отдельных
их компонентов. Тенденция к аналитизму
становится очевидной и возможной в строе
предложения. Чисто морфологического
аналитизма быть не может: он обнаруживает
себя в синтаксисе. «В синтаксисе приводятся
в движение все... силы слова...; тут получают
живое отношение все формы языка, им себе
прежде данные». Грамматические значения
появляются в результате разнообразного
употребления, в употреблении они шлифуются
(путь от речи к языку, системе). Значит,
они познаются в синтаксисе, но не остаются
в нем, а выходят на морфологическую «поверхность»
языка. Шахматовская идея «категория грамматическая
познается в синтаксисе» оказалась плодотворной,
достаточно вспомнить историю формирования
наречия как части речи. Она, идея, в частности,
лежит в основе труда Мещанинова «Части
речи и члены предложения». Социальные
факторы влияют на синтаксис путем активизации
разговорных синтаксических конструкций.
В то же время аналитизм как ведущая тенденция
в современной грамматике относится к
явлениям внутреннего характера, стимулируемым
системными преобразованиями в грамматике.
В современном синтаксисе эти две мощные
тенденции оказались по своему действию
однонаправленными. Синтаксические построения
становятся все более расчлененными, фрагментарными;
формальные синтаксические связи - ослабленными,
свободными, а это в свою очередь повышает
роль контекста, внутри отдельных синтаксических
единиц - роль порядка слов, акцентных
выделений; повышение роли имплицитных
выразителей связи приводит к словесной
сжатости синтаксических единиц и, как
следствие, к их смысловой емкости. Современный
синтаксис, в отличие от классической
своей формы, сложившейся к началу XX в.,
меняет свой общий ритмико-мелодический
облик: резко сокращается длина предложений-высказываний;
грамматические рамки предложения как
основной синтаксической единицы нарушаются
путем возможного отчленения компонентов
этого предложения; свободные синтаксические
связи типа примыкания, соположения активизируются,
оттесняя формально выраженные подчинительные
связи; все большее место занимают синтаксические
построения, экспрессивность которых
заложена в самой грамматической структуре,
а не создается подбором соответствующих
лексем. Некоторые тенденции в современной
русской пунктуации. Современная русская
пунктуация - это очень сложная, но четкая
система. В разностороннем богатстве этой
системы таятся большие возможности для
пишущего. И это превращает пунктуацию
при творческом ее использовании в мощное
смысловое и стилистическое средство.
С точки зрения основ пунктуации структурный принцип признается ведущим,
так как большая часть правил опирается
на него. С точки же зрения назначения пунктуации ведущим, подчиняющим себе другие является
принцип смысловой, поскольку смысл заключается
в определенную синтаксическую форму,
или (по-другому) грамматическая структура
подчиняется заданному смыслу, которому
и соответствует определенное интонационное
оформление. Социальная сущность
пунктуации обнаруживается в закрепленности
за знаками общих функций и значений, в
стабильности и закономерности их воспроизведения.
В середине и конце XX в. пунктуация достигла
такого уровня развития, когда она стала
выразителем тончайших оттенков смысла
и интонации, ритма и стиля. При таком состоянии
пунктуации оказывается возможным использовать
и нерегламентированные знаки, так называемые
ситуативные знаки и собственно авторские,
которые помогают более полно и глубоко
передать смысловое и эмоциональное содержание
текста. Понимание сущности пунктуации
как живой и развивающейся системы помогает
уловить тенденции, которые наметились
в употреблении знаков в наше время и,
главное, помогает выработать правильное
отношение к этим изменениям. И не только
к самим изменениям, а они сегодня, безусловно,
есть, но и к практике формирования самих
правил пунктуации. Тенденции в пунктуации
прежде всего связаны с новыми явлениями
в синтаксисе письменной речи, хотя отчасти
касаются и значений самих знаков. Расхождения
в употреблении знаков в современных текстах
с правилами, утвержденными: сегментные
и парцеллированные структуры, элементы
разговорного синтаксиса, структуры с
ослабленными синтаксическими связями
и др. С другой стороны, произошли изменения
в употреблении знаков и в традиционных,
классических конструкциях, где в настоящее
время отражены сдвиги в функциональной
значимости самих знаков препинания (расширение
функций тире, вытеснение им двоеточия
в типичных синтаксических позициях и
т.д.). Тенденции в пунктуации, таким образом,
отражают тенденции в синтаксисе, но в
то же время обнаруживают и собственные
изменения, касающиеся пунктуационной
системы как таковой, функций и значений
самих знаков. Эти тенденции можно выявить
при анализе употребления отдельных знаков
в современных текстах.