Акмеизм в русской литературе

Акмеизм в русской поэзии

Литературное течение «акмеизм» оформилось в русской поэзии в 1910-х гг XX века. В переводе с греческого «акме» означает «высшая степень чего-либо, зрелость, вершина, остриё, цветущая сила». Это литературное течение оформилось как реакция на крайности символизма.

Условия, предшествующие выделению были следующими: осенью 1911 года в поэтическом салоне Вячеслава Иванова «Башна», где собиралось поэтическое общество и проходило чтение и обсуждение стихов, вспыхнул «бунт». Несколько талантливых молодых поэтов демонстративно ушли с очередного заседания «Академии стиха», возмущенные уничижительной критикой в свой адрес «мэтров» символизма. Надежда Яковлевна Мандельштам( супруга Осипа Мандельштама, писатель) назвала этот случай так: «„Блудный сын“(стихотворение поэта) Гумилева был прочитан в „Академии стиха“, где княжил Вячеслав Иванов, окруженный почтительными учениками. Он подверг „Блудного сына“ настоящему разгрому. Выступление было настолько грубое и резкое, что друзья Гумилева покинули „Академию“ и организовали „Цех Поэтов“ — в противовес ей».

А через год, осенью 1912 года шестеро основных членов «Цеха» (это были: Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам, С. Городецкий, М. Зенкевич, В. Нарбут) решили не только формально, но и идейно отделиться от символистов. Они организовали новое содружество, назвав себя «акмеистами» -  вершиной. При этом «Цех поэтов» как организационная структура сохранился — акмеисты остались в нем на правах внутреннего поэтического объединения.

Основные идеи акмеистов были изложены в программных статьях Н. Гумилева «Наследие символизма и акмеизм» и С. Городецкого «Некоторые течения в современной русской поэзии», опубликованных в журнале «Аполлон» (1913, № 1), издававшемся под редакцией С. Маковского. В первой из них говорилось: «На смену символизму идет новое направление, как бы оно ни называлось, акмеизм ли (от слова akme — высшая степень чего-либо, цветущая пора) или адамизм (мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь), во всяком случае, требующее большего равновесия сил и более точного знания отношений между субъектом и объектом, чем то было в символизме. Однако, чтобы это течение утвердило себя во всей полноте и явилось достойным преемником предшествующего, надо чтобы оно приняло его наследство и ответило на все поставленные им вопросы. Слава предков обязывает, а символизм был достойным отцом».

(необязательно  для прочтения!!!) С. Городецкий считал, что «символизм… заполнив мир „соответствиями“, обратил его в фантом, важный лишь постольку, поскольку он… просвечивает иными мирами, и умалил его высокую самоценность. У акмеистов роза опять стала хороша сама по себе, своими лепестками, запахом и цветом, а не своими мыслимыми подобиями с мистической любовью или чем-нибудь еще».

В 1913 г. была написана и статья Мандельштама «Утро акмеизма», увидевшая свет лишь шесть лет спустя. Отсрочка в публикации не была случайной: акмеистические воззрения Мандельштама существенно расходились с декларациями Гумилева и Городецкого и не попали на страницы «Аполлона». 

Акмеисты стремились к чувственной пластически-вещной ясности образа и точности, чеканности поэтического слова. Их «земная» поэзия склонна к камерности( замкнутость малость, миниатюрность) , эстетизму и поэтизации чувств первозданного человека. Для акмеизма была характерна крайняя аполитичность, полное равнодушие к злободневным проблемам современности.

Акмеисты не имели детально разработанной философско-эстетической программы. Но если в поэзии символизма определяющим фактором являлась мимолетность, сиюминутность бытия, некая тайна, покрытая ореолом мистики, то в качестве краеугольного камня в поэзии акмеизма был положен реалистический взгляд на вещи. Туманная зыбкость и нечеткость символов заменялась точными словесными образами. Слово, по мнению акмеистов должно было приобрести свой изначальный смысл.

Высшей точкой в иерархии ценностей для них была культура, тождественная общечеловеческой памяти. Поэтому столь часты у акмеистов обращения к мифологическим сюжетам и образам. В своем творчестве  акмеисты ориентировались на пространственные искусства: архитектуру, скульптуру, живопись.

Тяготение к трехмерному миру выразилось в увлечении акмеистов предметностью: красочная, порой экзотическая деталь могла использоваться с чисто живописной целью. То есть «преодоление» символизма происходило не столько в сфере общих идей, сколько в области поэтической стилистики.

Отличительной чертой акмеистского круга поэтов являлась их «организационная сплоченность». По существу, акмеисты были не столько организованным течением с общей теоретической платформой, сколько группой талантливых и очень разных поэтов, которых объединяла личная дружба. Акмеисты, или — как их еще называли — «гиперборейцы» (по названию печатного рупора акмеизма, журнала и издательства «Гиперборей»), сразу выступили единой группой.

Как литературное направление акмеизм просуществовал недолго — около двух лет. В феврале 1914 г. произошел его раскол. «Цех поэтов» был закрыт. Акмеисты успели издать десять номеров своего журнала «Гиперборей» (редактор М. Лозинский), а также несколько альманахов.

«Символизм угасал» — в этом Гумилев не ошибся, но сформировать течение столь же мощное, как русский символизм, ему не удалось.

Акмеизм не сумел закрепиться в роли ведущего поэтического направления. Причиной столь быстрого его угасания называют, в том числе, «идеологическую неприспособленность направления к условиям круто изменившейся действительности».

Однако попытки возобновить деятельность объединения впоследствии предпринимались не раз. Второй «Цех поэтов, основанный летом 1916 г., возглавил Г. Иванов вместе с Г. Адамовичем. Но и он просуществовал недолго. В 1920 г. появился третий «Цех поэтов», который был последней попыткой Гумилева организационно сохранить акмеистическую линию. Под его крылом объединились поэты, причисляющие себя к школе акмеизма: С. Нельдихен, Н. Оцуп, Н. Чуковский, И. Одоевцева, Н. Берберова, Вс. Рождественский, Н. Олейников, Л. Липавский, К. Ватинов, В. Познер и другие. Третий «Цех поэтов» просуществовал в Петрограде около трех лет (параллельно со студией «Звучащая раковина») — вплоть до трагической гибели Н. Гумилева.

!!!В сравнении с другими поэтическими направлениями русского Серебряного века акмеизм по многим признакам видится явлением маргинальным. В других европейских литературах аналогов ему нет (чего нельзя сказать, к примеру, о символизме и футуризме); тем удивительнее кажутся слова Блока, литературного оппонента Гумилева, заявившего, что акмеизм явился всего лишь «привозной заграничной штучкой». Ведь именно акмеизм оказался чрезвычайно плодотворным для русской литературы. Ахматовой и Мандельштаму удалось оставить после себя «вечные слова».

В завершении разговора об акмеизме я приведу основные принципы, на которых базировался акмеизм:

• освобождение поэзии от символистских призывов к идеальному, возвращение ей ясности;
• отказ от мистической туманности, принятие земного мира в его многообразии, зримой конкретности, звучности, красочности; 
• стремление придать слову определенное, точное значение, частое употребление существительных;
• предметность и четкость образов, отточенность деталей, лаконичность;
• обращение к человеку, к «подлинности» его чувств;
• поэтизация мира первозданных эмоций, первобытно-биологического природного начала;
• перекличка с минувшими литературными эпохами, широчайшие эстетические ассоциации, «тоска по мировой культуре».

 Сегодня интерес к акмеизму сохранился в основном потому, что с ним связано творчество этих выдающихся поэтов, оказавших значительное влияние на судьбу русской поэзии XX века. Поэтому я хотела бы кратко остановиться на творчестве А.А. Ахматовой как на одном из ярчайших представителей акмеизма.

Анна Андре́евна Ахма́това (фамилия при рождении — Гóренко; 11 (23) июня 1889, Большой Фонтан, предместье Одессы, Российская империя — 5 марта 1966,Домодедово) -  одна из ярчайших представительниц акмеизма. Она прожила долгую жизнь.

Своё первое стихотворение написала в 11 лет, а стала публиковаться только в  1911 году. Раннее творчество поэтессы внешне достаточно легко укладывается в рамки акмеизма: в стихах «Вечера» и «Четок» наблюдается предметность и четкость очертаний, В ее манере имеют большое значение мелочи, конкретные осколки жизни, различные, чаще всего бытовые, предметы и  вещи, выполняющие в стихе важную ассоциативно-психологическую роль. Яркий пример – знаменитый «тюльпан в петлице» (послушать 02.02.1 mp3) 
      Еще самые ранние стихи Ахматовой «растут» из непосредственных жизненных впечатлений, выходят из реальной почвы – первоначально ею были аллеи Царского Села и набережные дворцового Петербурга, где она провела первые 5 лет нового 20 века за учебой.

Для Ахматовой характерны: конкретная, вещная плоть мира, его четкие материальные контуры, цвета, запахи, штрихи, обыденно-обрывочная речь – все это и составляло собственное существование ее стихов, давало им дыхание и жизненную силу. Все запечатленное в стихах выражено зримо, точно, лаконично: «Я вижу все. Я все запоминаю,/Любовно-кротко в сердце берегу» (И мальчик, что играет на волынке…»).  
Тютчев, Некрасов).  
Ахматова до последних дней своей жизни очень высоко оценивала роль акмеизма и в своей собственной жизни, и в литературе той эпохи. Она не переставала называть себя акмеисткой – как бы в пику тем, кто не хотел видеть роли и значения этого течения.  
Ахматова нашла в акмеистической группе, руководимой таким мастером, как Гумилев, и включавшая в себя Мандельштама, поддержку важнейшей стороне своего таланта – реализму, научилась точности поэтического слова и отграненности самого стиха.  
 
Она всегда как бы учитывала, что мир существует в двух ипостасях – видимой и невидимой, и нередко действительно подходила к «самому краю» непознаваемого, но всегда останавливалась там, где мир был еще видим и тверд. 
 
Лирика Ахматовой периода ее первых книг («Вечер», «Четки», «Белая стая») – почти исключительно лирика любви. Ее стихотворения напоминают романы-миниатюры, нередко они принципиально не завершены и походили на «случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начала, ни конца» (А. И. Павловский). Ахматова всегда предпочитала «фрагмент» связному, последовательному и повествовательному рассказу, так как он давал возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом. Кроме того, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность, напоминая  «нечаянно подслушанный разговор» или «оброненную записку, не предназначавшуюся для чужих глаз» (А.И. Павловский).  
Ощущение катастрофичности бытия проявляется у Ахматовой в аспекте личных судеб, в формах интимных, «камерных».  «Вечер» - книга сожалений, предчувствий заката, душевных диссонансов. Это – лирика несбывшихся надежд, рассеянных иллюзий любви, разочарований. Сборник «Четки» открывался стихотворением «Смятение», в котором заданы все основные мотивы книги: «Пусть камнем надгробным ляжет / На жизни моей любовь». К любовной теме стягивались все темы ее первых сборников.  
Ахматовой свойственна не музыкальность стиха символистов, а логически точная передача тончайших наблюдений. Ее стихи приобретают характер эпиграммы, часто заканчиваются афоризмами, сентенциями, в которых слышен голос автора, ощущается его настроение: «Мне холодно... Крылатый иль бескрылый, / Веселый бог не посетит меня.. («И мальчик, что играет на волынке…»). 
 
Для стиля Ахматовой характерна затушеванность эмоционального элемента. Но в выборе событий и предметов, в меняющемся их восприятии чувствуется глубоко эмоциональное напряжение. Чертами такого стиля отмечено стихотворение «В последний раз мы встретились тогда…»:

(можно не читать)В «Белой стае» проявились и новые тенденции стиля Ахматовой, связанные с нарастанием гражданского и национального самосознания поэтессы. Годы первой мировой войны, национального бедствия обострили у поэтессы чувство связи с народом, его историей, вызвали ощущение ответственности за судьбы России. Подчеркнутый прозаизм разговорной речи нарушается пафосными ораторскими интонациями, на смену ему приходит высокий поэтический стиль.  

Периодизация Отечественной культуры

Культура советской России

Октябрьская революция 1917 года оказалась великим переломом в судьбе русской культуры. Переломом в буквальном смысле слова: развивавшаяся по восходящей линии отечественная культура, достигшая в период Серебряного века высочайшей точки и всемирного признания, была остановлена и ее движение пошло резко вниз. Перелом был совершен сознательно, строился по заранее составленному плану и не представлял собой стихийной катастрофы.

Культура в постсоветский период

Период 1985-1991 гг. вошел в современную историю России как период "перестройки и гласности". В период правления последнего Генерального секретаря КПСС и первого президента СССР М.С. Горбачева в стране и в мире произошли важные события: развалились Советский Союз и социалистический лагерь, подорвана монополия компартии, либерализована экономика и смягчена цензура, появились признаки свободы слова. Одновременно ухудшилось материальное положение народа, развалилась плановая экономика. Образование Российской Федерации, Конституция которой была одобрена на всенародном референдуме в 1993 года, и приход к власти Б.Н. Ельцина серьезно повлияли на культурную ситуацию в стране. В страну из эмиграции и ссылки вернулись, временно или навсегда, многие знаменитости: музыканты М.Л. Ростропович, Г. Вишневская, писатели А. Солженицын и Т. Войнович, художник Э. Неизвестный. Одновременно из России эмигрировали десятки тысяч ученых и специалистов, главным образом в технических науках.

В период с 1991 по 1994 год объем федеральных отчислений на науку в России сократился на 80%. Отток ученых в возрасте 31-45 лет за границу ежегодно составлял 70-90 тыс. Напротив, приток молодых кадров резко уменьшился. В 1994 году США продали 444 тыс. патентов и лицензий, а в Россия - только 4 тыс. Научный потенциал России сократился в 3 раза: в 1980 году было свыше 3 млн. специалистов, занятых в науке, в 1996 году - меньше 1 млн.

"Утечка мозгов" возможна  только из тех стран, которые  обладают высоким научным и  культурным потенциалом. Если в  Европе и Америке русские ученые  и специалисты принимались в  самые лучшие научные лаборатории, то это означает, что советская наука в предшествующие годы достигла самых передовых рубежей.