Православие и его влияние на русскую культуру

 

 

 

огнем", т.е. не так все  было легко и просто. Капища древних  богов были разрушены. На их месте, как  правило, строили церкви. Идолов рубили и жгли, а киевского Перуна скинули  в Днепр и проводили, отталкивая от берега, до самых порогов. На месте  киевского капища была построена  церковь святого 

Василия, именем которого был  крещен Владимир. Вместе с Владимиром в Киев прибыли священники корсунские и митрополит Михаил, назначенный  Константинополем управлять новой  русской церковью. Есть известия, что  митрополит с епископами и Анастасом-Корсуняниным, который помог Владимиру при  осаде и взятии Корсуни, сопровождаемые дядей Владимира Добрыней, ходили на север крестить народ. Из Новгорода  они направились к Ростову, где  и кончилась деятельность первого  митрополита Михаила (он умер в 991 г.). Новый митрополит, назначенный Константинополем – Леон, с помощью поставленного  им в Новгород епископа Иоакима Корсунянина, окончательно сокрушил там язычество. В результате христианство при Владимире  было распространено преимущественно  по узкой полосе, прилегавшей к  великому водному пути из Новгорода  в Киев.

      Митрополит и епископы для управления церковными делами были присланы из Византии. Но по мере распространения христианства стало необходимо резко увеличить количество священнослужителей. Было открыто большое количество школ, в которых готовили главным образом священников и прочих церковников, необходимых  для "совершения треб и для научного просвещения паствы". Конечно, эти школы в значительной степени содействовали общему делу просвещения.

      Во главе Русской церкви стоял митрополит, назначаемый Константинополем. В крупных городах находились епископы, ведавшие всеми церковными делами большой округи – епархии. С обособлением отдельных княжеств каждый князь стремился к тому, чтобы его столица имела своего епископа.  Митрополит и епископы владели землями, селами и городами: у них были свои слуги, холопы, изгои и даже свои полки. Князья на содержание церкви давали десятину. Одной из важнейших церковных организаций стали монастыри, строй жизни, которых и идеология были целиком перенесены из Византии.

      Большинство монастырей и церквей на Руси строились князьями и боярами или в качестве официальных государственных храмов, или в качестве фамильных усыпальниц, или для обслуживания культов излюбленных святых. Конечно, основатели церкви брали их на свое содержание. Так Владимир после крещения поставил в Киеве церковь Богородицы, на содержание которой отдал десятую часть своих доходов и обязал своих преемников под угрозой проклятия соблюдать это обязательство, поэтому церковь и была прозвана Десятинной. Новый христианский бог мыслился князьям как их специальный княжеский бог, заменивший собой прежнего Перуна. Он – верховный повелитель князей, дающий им власть, венчающий их на княжение, помогающий им в походах, принимающий их души в свой чертоги. Духовенство, осуществляющее связь светской власти с богом, это скорее слуги князей, чем слуги бога. Часто княжеская власть, не стесняясь, показывала свою силу: князья не раз сгоняли с кафедры неугодных им епископов. Это преобладание светской власти над церковной во многом определило особенность развития Руси, где церковь никогда не стояла выше государства.    

    

 

 

      Для русского народа, сравнительно поздно вступившего на путь исторического развития, принятие христианства означало приобщение к многовековой  и высокой культуре Византии, но мы должны четко отделять культуру (сложившуюся еще в языческий период) от религиозной идеологии.

      Новая русская церковь стала новым и обильным источником доходов для ее духовной матери – константинопольской церкви и новым орудием эксплуатации в руках верхов киевского общества. За эти материальные выгоды можно было заплатить приспособлением христианской идеологии к язычеству славян.  

      Русская церковь играла сложную и многогранную роль в истории Руси. Несомненна ее польза как организации, помогавшей молодой русской государственности в эпоху бурного развития феодализма. Несомненна и ее роль в развитии русской культуры, в приобщении к культурным богатствам Византии, в распространении просвещения и создании крупных литературно-художественных ценностей.

      Героическая эпоха Владимира (княжил 980 – 1015 гг.) была воспета и церковным летописцем и народом потому, что в главных своих событиях она сливала воедино феодальное начало с народным, политика князя объективно совпадала с общенародными интересами.

      Русская церковь, развивавшаяся в сотрудничестве с государством, стала силой объединяющей жителей разных земель в культурную и политическую общность.

    

2. Проблемы эволюции  русского ПРАВОСЛАВИЯ. 

 

      Предреволюционная Россия считалась христианской православной страной. Около 70 процентов православного населения, более 110 тысяч белого духовенства, более 66 тысяч храмов, 1100 монастырей и 100 тысяч монашествующих и проходящих послушание лиц обоего пола, казалось, могли обеспечить незыблемость православия в России и уберечь христианскую церковь от любых потрясений . Но не прошло двух десятков лет – и Россия назвала себя страной победившего атеизма. Публично исповедовать христианство теперь уже считалось чуть ли не преступлением, духовенство лишилось былых прав и жестоко преследовалось, около 60 тысяч храмов было разрушено, почти все монастыри закрыты «Святая Русь», зажигавшая лампадки перед святыми вдруг стала вскрывать мощи для публичной демонстрации тленности христианских идеалов. Православие было растоптано и поругано тем самым народом, в котором видели «богоносца» единственного носителя и хранителя Истины. Теперь он нашел другую «истину» и доказывал уже ее единственность и свою кровную к ней причастность.

      Русское религиозное чувство искало Царствия Божьего, освящения всей жизни и всей твари. И трудно винить человека, мечтавшего как можно скорее увидеть плоды этого освященного Царства здесь, на земле. На уровне духовных академий в XIX – начале XX века велись рассуждения о каноничности идеи Царства Божьего на земле. Многие считали, что в этом нет ничего противного православной традиции. Утопия идеального царства на земле прочно засела в русском религиозном сознании. Правда, образ Христа запечатлелся в нем не так четко. Представления о национальной

 

 

 

исключительности, мессианском  предназначении и Царстве Божьем на земле были на много сильнее  расплывчатого лика народного Христа и, в конце концов, воплотились  в попытке «построения социализма в одной стране».

      Тема образа Христа в народном сознании чрезвычайно интересна. Большинство видело в Христе не Спасителя, а грозного Судью, вершащего свой суд над миром в последний день. Христос представлялся справедливым, но суровым обличителем, к которому не принято было обращаться со своими проблемами. Молиться Христу считалось чуть ли не святотатством. Молились

целому сонму святых, а  главной заступницей даже перед  Христом представлялась Богородица. Именно ей в соответствии с народными  представлениями предстояло умолять  справедливого Христа помиловать грешников, нарушить человеческую справедливость и проявить безграничное божественное милосердие.

      Трудно упрекать простого русского человека за то, что он из своего нищего быта представлял это освященное земное царство как царство даже не достатка, а элементарной нищеты, распределительного равенства и равного удовлетворения минимальных материальных потребностей. Достаток и богатство казались преступлением перед нищетой и общинным идеалом равенства и братства.

      Полунищий русский крестьянин, не ведая иных путей, настаивал на чистоте и высоте монашеского идеала. И представление о святости монашеского подвига переплеталось с представлением о невозможности мирского пути к спасению. Монах для того и отрекается от мира, чтобы духовным подвигом, слезами, постом и молитвой загладить свои грехи и открыть путь к внутреннему преображению. Преображение же в миру казалось немыслимым. Слишком уж глубоко погряз мир в грехе. Слишком велика пропасть между миром и святостью, и проходит она не в душах людей, а вдоль монастырских стен. Слишком высоки требования, чтобы решиться исполнять их в повседневной жизни. Умудренная старость – вот подходящее время для полнокровно христианской монашеской жизни. А до тех пор душу одолевает глубокое понимание своей греховности, которое само по себе граничит со смертным грехом – унынием.

      Христианство никогда не пронизывало всей народной жизни. Русский человек был христианином в храме, нигилистом в кабаке и язычником в поле. Архимандрит Федор (А М Бухарев) называл это монофизитством, то есть верой в единственно божественную природу Христа и непризнание его человеческой природы. Ведь если Христос не был человеком, то человеческая жизнь не может быть освящена, человек, оставаясь в миру, не может достичь святости Мирская жизнь, в таком случае, с христианством не может иметь ничего общего. Для христианства выделяются часы посещения церкви и многочасовые службы. По выходе же из храма христианские истины отходят на второй и третий план, а соблюдение правил христианской жизни оказывается возможным только для монахов.

      Среди наиболее богоугодных дел в восприятии русского народа на первом месте, безусловно, стояло принятие монашеских обетов и все близкое к ним: продолжительные суровые посты, выстаивание многочасовой церковной службы. Даже нищета считалась чуть ли не христианской добродетелью. Пожертвование в пользу монастыря или паломничество по монастырям также очень высоко ценились народным религиозным сознанием. Вне монастыря

 

 

 

наибольшей благодетелью почитались сооружение храмов и часовен  по обету, их благоустройство и водружение огромных свечей перед иконами.

      Личностные отношения и христианская любовь в этом списке занимали далеко не первые места. Правда, существовало знаменитое русское нищелюбие, но и в нем часто не было истинного внимания к личности. Пожертвовать нищему некоторую сумму денег – это почти попытка откупиться от его проблем, освобождение совести от участия в судьбе человека, как часто бывает и в нашей современной жизни. В нищем интерес представляла не личность, а собственно нищета.

       Обряд, закрепленное традицией поведение, канон значили для русского человека намного больше, чем личностные отношения. Вспоминается уголовное дело прошлого века, когда убийцы решившиеся на лишение человека жизни, не осмелились съесть в пост скоромные лепешки, найденные в сумке убитого. Нарушение поста они считали более тяжким грехом, чем убийство. Сложно поверить в такое извращение христианских понятий.

       Характерно, что и дело перевода Библии на русский язык в прошлом веке находило так много противников. Богоугодным делом почиталось использование непременно Библии старославянской. Всякий отход от «священного» старославянского языка считался потворствованием суетным делам нынешнего века и чуть ли не ересью. Да и сейчас отношение многих церковных людей к русской Библии не сильно изменилось.

      Русской церкви удалось сохранить в неприкосновенности догматы и обряды, но за это пришлось заплатить слишком большую цену.

      В практике и учении Русской Православной Церкви рубежа веков, а также в народном его восприятии нетрудно обнаружить не только отступления от Христовой истины, но и множество черт, перенятых впоследствии «страной победившего атеизма».

      Одним из основных пунктов дореволюционного церковного учения было обожествление царской власти. К библейскому «нет власти, аще не от Бога», добавилось представление о божественном характере всякого государственного деяния и божественном достоинстве царя.

      Царская власть воспринималась не только как богоданная, но и как божественная по своей сути Воззрения Филарета по этому вопросу были еще довольно либеральными. Он в своих речах и статьях, по крайней мере, призывал царей следовать лучшим библейским примерам. Большинство же считало, что земной царь есть наместник Царя Небесного и исполнять царскую волю – главная библейская заповедь. У подавляющего большинства церковной иерархии не могла возникнуть даже сама мысль о возможном несоответствии царской воли библейским заповедям.

      Законодательство Российской империи обязывало гражданское и военное начальство, а также полицию контролировать ежегодное исповедание и причащение своих подчиненных. Да и священники обязаны были всемерно стараться предупреждать возмущения крестьян и их от того удерживать. Начальством гражданским священники обязывались увещевать неповинующихся крестьян и всячески стараться привести их в должное повиновение. Интересно, что белое духовенство вовсе не возмущалось подобным порабощением церкви государством. Наоборот, священники стремились стать государственными чиновниками в полном смысле слова.    

       Когда в начале 60-х годов прошлого века обсуждался вопрос о способах

 

 

 

содержания белого духовенства, подавляющее большинство священников  требовало введения жалованья от правительства и уравнения в  правах духовной службы с военной  и гражданской. Лишь светские лица и такой либеральный журнал, как «Православное обозрение», выступали против назначения духовенству казенного жалования. Не надеясь на обеспечение от прихода, с которым у большинства священников были довольно натянутые отношения, народные пастыри были готовы служить государству за гарантированный годовой доход. В конце концов правительство постепенно ввело жалование всему духовенству и вплоть до революции постоянно его повышало. Церковь действительно превращалась в «ведомство православного вероисповедания».

      Мысль о неразрывности империи и церкви при падении царского режима сыграла с духовенством злую шутку и многих от церкви оттолкнула. Но отношение к власти и в советское время немногим отличалось от дореволюционного. Вера в непогрешимость вождей, в их божественное величие и божественные полномочия и при практически полном отсутствии церкви творила божков.

      В русском православии были, конечно, и попытки формирования истинно христианских отношений. Речь идет о старчестве.

      Старчество возникло на христианском Востоке и развивалось в связи с аскетическим обучением молодых монахов и было неразрывно связано с институтом тайной исповеди, зародившейся в монастырях. Старец и был духовным отцом, принимавшим исповедь у монаха. Со временем старчество вышло за пределы монастыря, старец стал исповедовать и мирян. В греческой церкви в течение Х–XII веков тайная исповедь окончательно заняла господствующее положение, вытеснив исповедь публичную и покаяние по канонам. Понятия «духовный отец» и «монастырский старец» совпали по значению. Всякий волен был избрать себе старца-духовника по своему усмотрению, но уже раз выбранного не имел права оставлять до смерти старца. Одной из главнейших добродетелей почиталось послушание духовному отцу, являющееся наряду с умным деланием центральным пунктом восточной мистики.