Постгуманизм

Постгуманизм

В эпоху «постгуманизма» человек  стремится убежать от прагматического  отношения к жизни и культа потребления в современном мире. Некоторые критики называют современный  этап в жизни человечества «постгуманизмом». В Интернете можно встретить  разное понимание «постгуманизма». Осознание мировоззрения, пришедшего на смену гуманизму, иногда представлено как желание человека выйти за пределы своего естества. «Постгуманизм» – это «вышедшие из-под контроля обезумевшие искусственные интеллекты, искусственные конечности, наркотики, киберпространство и кремниевые люди» [2] («постгуманизм» как последствие – как то, что наступило после - неограниченной веры в прогресс гуманизма?) Или, например, «постгуманизм» – это новое бытие некого нового существа, рождённого из соединения человека с машиной («постгуманизм» как будущее гуманизма – как дальнейшее развитие гуманизма в эпоху «пост»?) А возможно, «постгуманизм» – это просто «потеря веры в декларацию Запада о величии человека» [3] («постгуманизм» как потеря? Корней? Ценностей? Целостности своей личности?)

Таким образом, сегодня в понимании «постгуманизма»  и «постчеловека» нет единства. Многие мыслители вкладывают в этот термин совершенно разное значение: противопоставляют  «постгуманизм» классическому гуманизму, который в целом связывают с европейским Просвещением и культурой Европы. В результате «постгуманистическая» критика в адрес гуманизма часто оказывается направлена против европоцентризма, а «постгуманизм» ассоциируется с антиевропоцентризмом.

Подобно Барту, Франц Фэнон (Frantz Fanon) обвиняет гуманизм в стремлении создавать единообразие повсюду, навязывать мировоззрение ограниченного круга людей в качестве некой универсальной истины для всего человечества. Психиатр и философ, Франц Фэнон исследовал психологический эффект, который оказывает колонизация на психику нации. В его понимании «постгуманизм» как антиевропоцентризм или постевропоцентризм тесно переплетается с постколониализмом, с представлением о тяжёлых последствиях колонизации. Он также исследует лингвистический аспект колонизации и приходит к выводу о том, что вынужденное изучение языка монополии в странах-колониях могло нанести большой ущерб психике и сознанию личности, что языковая колонизация навязывала сознанию деструктивный ритм, лишала человека личной свободы, целостности, способности критически мыслить. В результате многолетнего исследования психопатологии колонизации и возможных путей организации деколонизации, Франц Фэнон пришёл к выводу о том, что неевропейцам необходимо отказаться от создания государств, институтов и обществ по европейским образцам. Тогда можно будет начать новую эру Человека, эру «постгуманизма», где Европа больше не будет образцом для подражания. Чтобы сделать шаг вперёд и стать выше уровня Европы, неевропейские регионы должны развивать свой интеллектуальный и технологический потенциал.

Билл Ридингс (Bill Readings), профессор сравнительного изучения литературы в университете Монреаля (Université de Montréal), взял за основу для своих размышлений на тему постгуманизма фильм Вернера Херцога (Werner Herzog) «Где грезят зелёные муравьи» (“Wo die grünen Ameisen träumen”), экологическую притчу о пришедшей к австралийским аборигенам цивилизации в лице компании, разрабатывающей урановые месторождения. Автор задаётся вопросом, кто «мы» такие, чтобы утверждать, что другие такие же, как «мы», и говорить, что «ты» и «я» вместе составляем «мы»? Передача дела по урегулированию спора между аборигенами и компанией в руки официального правосудия означает, по мнению Ридингса, страшное пренебрежение к существованию «иного» во имя пресловутого братства и дружбы всего одинакового. Ридингс пишет о необходимости пересмотра всей нашей системы, о том, что, пытаясь распрямить и выровнять «другое» во имя всеобщего единства, мы с неизбежным постоянством повторяем несправедливости гуманизма. Таким образом, «постгуманизм» означает и пересмотр отношений между понятиями «свой» и «другой», и обостряет проблему мультикультурализма.

Представление о том, что человек постепенно растворяется в современном мире, уже частично исчез и в какой-то момент без сомнения совсем исчезнет, «как лицо, начертанное на прибрежном песке» получило широкое развитие в книге Мишеля Фуко (Michel Foucault) «Слова и вещи» (“Les mots et les choses”). В своём исследовании он показывает, как гуманистическая фигура человека была сконструирована в определённый исторический момент. Поэтому, считает Фуко, Человека нужно воспринимать как недавнее изобретение, а не как (вопреки представлениям гуманистов) некое естественно возникшее явление, которое будет продолжаться вечно. Таким образом, при определённой реорганизации знания некая новая «эпистема» (глобальный принцип организации всех проявлений человеческого знания) может занять место Человека. «Постгуманизм» в этой связи приобретает эсхатологические черты, предрекая исчезновение современных форм существования человека.

Подобно Мишелю Фуко, Луи Альтюссер (Louis Althusser) приходит к выводу об исторической ограниченности гуманизма. И, если в гуманизме личность – это естественное явление, то в  «постгуманизме» личность – результат общественного развития, определённых социальных условий. Гуманизм, следовательно, понимается как некая идеология и поэтому не может обеспечить объективное знание реальности. «Постгуманизмом» в таком случае называют неопределённую, но желаемую идеологическую альтернативу, протест против традиций гуманистической мысли. Это понятие не наполняется новыми смыслами настолько, чтобы они дали новое имя эпохе. Но в самой приставке «пост-» есть эсхатологическая идея: подобно жизни после жизни, «постгуманизм» - это любовь к человеку после гуманизма.

Человек вступил  в настолько тесный контакт с  машиной, что граница между искусственным  и естественным постепенно исчезает. В данных условиях опасность глобализации, по мнению многих мыслителей, заключается в том, что человек утрачивает своеобразие своей личности. Единые технологии во всём мире формируют единого человека, стремящегося к ещё большему единству с этим самым миром и его технологиями. Постепенное сближение человека с машиной становится предметом анализа Донны Хэрэвей: она издаёт «Манифест киборга» (“A Cyborg Manifesto: Science, Technology, and Socialist-Feminism in the Late Twentieth Century”[III]), где утверждает, что мы больше не можем воспринимать самих себя как человеческие существа, было бы правильнее провозгласить себя киборгами. Киборг – это гибрид машины и человека, конденсированный образ нашего воображения и материальной реальности. Донна Хэрэвей пытается представить себе бесполый мир, который, возможно, будет миром без начала, но также и без конца. Она стремится избавиться от любых противоречий и конфликтов и лишает киборгов даже гендерных различий. Автор считает, что преодоление стереотипов и противостояний приведёт к признанию многообразия в этом новом мире. Киборги не могут представлять какую-либо угрозу для нас, потому что мы сами становимся ими, нет никакого противостояния между человеком и машиной, по мнению автора манифеста, есть только единение: “The machine is us, our processes, an aspect of our embodiment. We can be responsible for our machines; they do not dominate or threaten us. We are responsible for boundaries; we are they” [4, с. 148]. То есть машина не может быть опасна для человека, так как он сам частично становится машиной? Тогда возникает вопрос, а можно ли, став частично машиной, сохранить в себе человеческие качества? Технологии, действительно, размывают границы и стирают различия, становятся неотъемлемой частью повседневной жизни человека, и в этом смысле киборг в текстах Д. Хэрэвей символизирует сближение человека и машины. Автор манифеста считает, что развитие технологий может способствовать преодолению бинарных оппозиций гуманизма и таким образом привести к справедливости в мире и уважению по отношению к другому. «Манифест...» Д. Хэрэвей, скорее всего, можно рассматривать как свидетельство несовершенства и противоречия гуманистической системы взглядов. Н. Бадмингтон включает текст Д. Хэрэвей в свой «постгуманистический» сборник, однако, на наш взгляд, «Манифест...» Д. Хэрэвей во многом выражает идеи «трансгуманизма», футурологического ответвления «постгуманизма», о котором речь пойдёт ниже.

Появление подобного текста есть не что иное, как логическое продолжение гуманистической  веры человека в безграничные возможности  своего разума. Однако, передавая свои способности движения, вычисления и даже мышления машинам, человек создаёт новую искусственную реальность, которая в свою очередь начинает диктовать ему свои отношения с окружающим миром. Таким образом, человек постепенно теряет возможность контролировать действия своего собственного разума, так как сам становится объектом происходящих трансформаций. Становясь лишь частью окружающего его мира, человек частично исчезает и оказывается больше не в силах вынести груз той высокой ответственности перед самим собой, обществом и природой, который был возложен на него теоретиками гуманизма.

Создаваемая человеком искусственная научно-техническая  реальность разрывает связь с  природой, нарушая экологический  баланс в современном мире. Искусственное  как создание человеческого разума становится гениальной репродукцией самой природы. Талантливо выполненная копия вступает в неизбежный конфликт с оригиналом. Искусственно расширяя своё сознание и увеличивая возможности своего разума при помощи технологий, человек меняет течение времени и понятие пространства. В отчаянной попытке угнаться за бесконечным и необратимым движением собственного разума человек сам подвергается глубокой трансформации со стороны постоянно создаваемой им новой реальности. Таким образом, если для эпохи гуманизма был характерен теоантропоцентризм, то в настоящее время можно говорить о техноантропоцентризме, когда на смену отношениям человека с создателем приходят отношения человека с создаваемым. Личность становится продуктом определённых социальных условий, т.е. результатом собственного творчества человека.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что «постгуманизм» нельзя определить как некое направление, идею или  школу. «Постгуманизм» – это термин, который разные мыслители наполняют  разным содержанием. Все они пытаются определить проблемное поле современной культуры, они ставят вопросы, но пока не дают на них ответов. Особенность «постгуманизма» состоит в том, что в разных теориях и точках зрения он пытается по-своему преодолеть гуманизм, выявить несправедливость и противоречия системы взглядов, свойственной эпохе Ренессанса и Нового времени, однако при всей своей новизне этот термин уже изначально вторичен. Несмотря на то что «постгуманизм» постоянно формулирует себя как «пост», он не может уйти от гуманизма, не даёт ответы на поставленные вопросы, постоянно воссоздаёт старое, недовольство человека миром, в котором тот живёт, но этим и ценен «постгуманизм» как вопрошающая мысль современного человека, переоценивающего стереотипы созданной им культуры.