Подвиг юродства в культуре Древней Руси

                                 ВВЕДЕНИЕ.

Тема юродства представляется мне достаточно важной, в связи  тем, что сегодня мы наблюдаем  постепенное восстановление былого авторитета церкви. Я прочла литературу о юродивых, и в результате мне захотелось более обстоятельно ознакомится с юродством, как особой формой религиозного служения, весьма широко распространённого и уважаемого в России , вплоть до сегодняшнего дня . Об этом свидетельствует и то, как отреставрирована сегодня часовня Ксении Блаженной, и то, что Поместный Собор Русской Православной Церкви, канонизировал похороненную в ней юродивую совсем недавно, в 1988 году.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

План

 

1. Понятие «юродивый»
2. История возникновения юродства.
3. Особенности служения Юродства
4. Юродство как зрелище.
5. XVI в.  Взлет популярности юродства.
6. Закат юродства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 Подвиг юродства в культуре Древней Руси

1. Юродство(от слав. «оуродъ», «юродъ» - дурак безумный) – намеренное старание казаться глупым, безумным. В православии юродивые – слой странствующих монахов и религиозных подвижников. Целями мнимого безумия ( юродства ради Христа) объявляются обличение внешних мирских ценностей, сокрытие собственных добродетелей и навлечение на себя поношений и оскорблений.   ( приложение 1)

Юродство – сложный и многоликий феномен культуры Древней Руси. О  юродстве большей частью писали историки церкви, хотя историко – церковные рамки для него явно узки. Юродство занимает промежуточное положение между смеховым миром и миром церковной культуры. Можно    сказать, что без скоморохов и шутов не было бы юродивых. Связь юродства со смеховым миром не ограничивается « изнаночным» принципом ( юродство, как будет показано, создаёт свой «мир навыворот»).

2. Историческими корнями феномен русского юродства уходит  достаточно глубоко; его непосредственный источник – юродство византийское, прототипом которого, в свою очередь, можно считать греческий кинизм- философию, стихийно вобравшую в себя и отразившую взгляды социальных низов античного полиса. Кинизм возник на рубеже V- IV вв.до.н.э. и просуществовал почти тысячу лет, до самого конца античности. Основателем кинической школы был Антисфен Афинский (445 – 360 гг до н. э.)

 В Христианской церкви юродство  ради Христа как определенный  вид святости возник еще в  IV веке. Древний церковный историк Евагрий говорит об этом подвиги как о высшем выражении православного подвижничества.

С XIV века юродство исчезает в Византии  и становится исключительно русским явлением. Из сорока юродивых прославленных всей православной церковью, лишь шесть жили в Византии - остальные жили на Руси. Практически каждый город имел своего юродивого. Расцвет юродства приходится на XV – первую половину XVII столетия. Первым известным русским юродивым был Исаакий Печерский, монах Киево – Печерской лавры ( умер в 1090 г)                         ( приложение 2 )

3. Особенность этого служения состояла в том, что юродивые приносили в жертву Богу не только своё имущество и всю свою жизнь, но и высшее дарование Бога человеку – разум. Живя среди общества, юродивые сознательно исключали себя из него. Они терпели упрёки в безумии, презрении и поношение. Однако в юродстве нет и тени отвержения мира. Юродивый, прежде всего, низко ценит внешнюю, суетливую сторону жизни, презирает мелочное угождение себе, боится житейских удобств, богатства, но не призирает человека, не отрывает его от жизни

Юродивый Христа ради все время  совершает предосудительные поступки, прикрывая свою святость, «творя похабное». Притворно изображая какую- либо страсть или порок, он наглядно показывает всю гнусность греха. Он не искренен в этом непотребстве, а лишь насмехается над ним. Для тех кто , кому предназначены такие « отрицательные уроки». Они приносят больше пользы, чем все наставления и проповеди. Юродивый не боится говорить правду и самому царю. И даже более того – царя  он обличает и чаще, и суровее, потому что преступления царя заметнее и ужаснее по своим последствиям. Об этом служении юродивых свидетельствуют и воспоминания иностранцев – путешественников: « Русский народ особенно чтит юродивых… Они, подобно пасквилям, указывают на  недостатки знатных и государя, о которых скажи кто другой, сразу подвергнет себя смертельной опасности». Юродивые выступают как обличители произвола, насилия и корыстолюбия неправедной власти. В XVI веке на Руси обличение царей и сильных мира сделалось неотъемлемой принадлежностью юродства. Это же век дал и одного из самых почитаемых московских юродивых – святого Василия Блаженного.

Святой Василий вёл бродячую жизнь, ходя нагим по Москве и не имея собственного угла. Все его поступки. При кажущемся безумстве, имеют скрытый смысл. Он уничтожал товары на рынке, наказывая недобросовестных торговцев. Он швырял камни в дома благочестивых людей и целовал стены домов, где жили грешники, так как первых, говорил он, - снаружи толпятся изгнанные страсти, у вторых – плачут добродетели. Данное царём золото он отдает не нищим, а купцу в чистой одежде, прозрев о том, что купец потерял всё своё состояние и, голодая, не решается просить милостыню. Поданное царём питие он выливает в окошко, чтобы потушить далёкий пожар в Новгороде

Не раз Василий обличал Ивана  Грозного. По воспоминаниям путешествовавшего  по Руси иностранца, «он сумел упрекнуть  царя в жестокости. Оставшись при  этом живым». Иван Грозный боится тронуть  Блаженного. Василий оказывается  в Новгороде во время казней и  погрома города в 1570 году. Он зазывает к себе Ивана и угощает его в Великий пост сырым мясом. Иван Грозный, увидев мясо, отказался от него, сказав юродивому: « Я христианин и в пост мяса не ем». На что блаженный возразил: « А кровь христианскую пьешь!» Обличенный царь приказывает остановить казни и спешно покидает город.

О широком почитании юродивого  Василия Московского говорит  посвящение ему храмов сразу после  его смерти ещё в XVI столетии. Даже знаменитый Покровский собор на Красной площади, в котором был погребён блаженный, народная молва переименовала в собор Василия Блаженного.

  В житейском представлении юродство непременно связанно с душевным или телесным убожеством. Это заблуждение. Нужно различать юродство природное и юродство добровольное.  (Христа ради). Это различие пыталась проводить и православная традиция.

   Дмитрий Ростовский . излагая в своих Четьих Минеях биографии юродивых, часто поясняет, что юродство – это « самоизвольное мученичество», что оно является извне», что им « мудре покрывается добродетель своя пред человеки». Такое различение не всегда проводится последовательно. Это касается, например, Михаила Клопского.

В агиографических памятниках его называют « уродивым Христа ради», но, как кажется, в нем преобладают черты юродивого в житейском смысле. Михаил Клопский не склонен к юродскому анархизму и индивидуализму, он строго и неукоснительно исполняет монашеские обязанности, вытекающие из иноческого устава. Дары пророчества и чудотворения, которые приписываются к Михаилу Клопскому авторы житий, прямой связи с подвигом юродства не имеют и, таким образом на него не указывают: такими дарами, с точки зрения церкви, мог быть наделен равно затворник и столпник, пустынножитель и юродивый. Склонность к обличению сильных мира (« ты не князь, а грязь»), усиленная в тучковской редакции жития Михаила Клопского, разумеется свойственна человеку, избравшему «юродственное житие». Обличительство есть следствие подвига юродства, но установление обратной причинной связи ( обличитель значит юродивый) логическая ошибка. Самое главное заключается в том, что Михаил Клопский ведёт жизнь благочестивого монаха, совсем не похожую на скитания « меж двор», которые столь характерны для юродивых. Смеховой момент в рассказах о Михаиле Клопском полностью отсутствует. Хотя оттенок юродства ощутим в его загадочных ответах при первой встречи с братией Клопского монастыря.

             

4. Юродство как зрелище.Есть основания относить юродство к разряду зрелищ.   Агиографы настойчиво подчеркивают, что юродивый наедине с собой не юродствует. Это стереотип, кочующий из жития в житие. Ночью юродивый молится, на людях же нет. Эта формула равно употребляется и в этикетных, и в документально достоверных рассказах о юродстве.

Ночью юродивый одиночка. Наедине  с собой или с достоверным  человеком он не безумен. Днём юродивый на улицах, на людях, в толпе. Легенда утверждает, что Прокопий Устюженский пророчествовал на соборной площади сидя на камне.( приложение 3). На людях юродивый надевает личину безумия, «глумится», как скоморох, «шалует». Всякое людное место становится для него сценической площадкой ( поэтому юродство – явление преимущественно городское). Сборища притягивают юродивого и он одинаково « шалует» и в кабаке и в монастыре. Вот как вел себя Фёдор юродивый в Чудовом монастыре: «Он же, покойник – свет, в хлебне той после хлебов в жаркую печь влез и голым гузном сел на полу и, крошки в печи побираючи ест. Так чернцы ужаснулись . Описанная сцена находит параллели в скоморошьем репертуаре . В одной из редакций «Моления Даниила Заточника» среди перечня скоморошьих игр читаем: « А ин мечется в огнь, показующе крепость сердець своих». Эта ситуация известна и в смеховой  культуре Европы. Момент преображения, лицедейства, притворства отчетливо сознавался агиографами юродства – настолько отчетливо, что допускалось сравнение юродивого с профессиональным актёром. Театральность юродства бесспорна, и это не удивительно, потому что стихия театральности вообще очень сильна в средневековой жизни.

Театральность может сливаться  с искусством, а может быть автономна  от него, как юродство. Театральность  – это ещё не театр, равно, как  зрелище – не всегда и не обязательно  спектакль. Древняя Русь, как и  средневековая Европа, насквозь театральна, хотя Москва до времен царя Алексея  Михайловича не знала театра в  нашем понимании. Разве не зрелище  – парадный царский обед или «шествие на осляти», когда царь под уздцы ведет лошадь на которой восседает патриарх , а отроки загодя обученые, устилают им путь разноцветными кафтанами? Вся вообще средневековая культура обрядна и зрелищна – и придворная, и церковная, и народная.

Как и всякий средневековый феномен, юродство этикетно: источники не оставляют сомнений в том, что оно сотоит из набора устойчивых зрелищных ситуаций. Но по сравнению с церковным обрядом выясняется, что это этикетность особого вида. Все знают , когда совершается « шествие по осляти», заранее до мельчайших деталей знакомы с церемонией крещенского водосвятия и т.п.. Актёры меняются, но сценарий остаётся тем же. Никто не знает, когда и в каких конкретно формах разыграется юродственное действо.

Церковь утверждает « мерность», упорядоченность, благочестивую торжественность. Всё  это противопоказано юродству, и  всему этому юродство демонстративно себя противопоставляет. В церкви слишком  много вещественной, плотской красоты. В юродстве царит нарочистое безобразие. Церковь постаралась и смерть сделать красивой, переименовав её в «успение». Юродивый умирает неведомо где и когда . Он либо замерзает в стужу, как Прокопий Устюженский, либо просто скрывается с глаз людских.

Значит юродство противостоит рутине. Юродивый «шалует» с той же целью, что и ветхозаветные пророки: он стремится « возбудить» равнодушных « зрелищем странным и чудным». По внешним приметам это зрелище сродни скоморошьему. Но если скоморох увеселяет, то юродивый учит. В юродстве акцентируется внеэстетическая функция, смеховая оболочка скрывает дидактические цели. Юродивый – это посредник между народной культурой и культурой официальной. Он объединяет мир смеха и мир благочестивой серьёзности, балансирует на рубеже комического и трагического.

Конечно, реальные юродивые не все  были на одно лицо. Иные из них и не могли проявлять особой ретивости  в обличениях. Важно, однако, что  «поругание мира», забота о нравственном здоровье людей. Противоречивость юродства очень четко осознавлась в Древней Руси и была зафиксирована даже стилистически в ходячем оксюмороне « мудрейшее юродство». Парадоксальностью « подвига» юродивого предопределяется парадоксальность юродственного зрелища.

Юродивые не изобретают оригинальных принципов кодирования. Будучи плотью от плоти народной культуры, они  пользуются теми же приёмами, какими пользуется фольклор. Прежде всего это касается парадокса. Парадоксальность присуща юродивым, свойственна также персонажам сказок о дураках. «Юродивый» и «дурак» - это в сущности синонимы. Понятно поэтому, что сказки о дураках – один из важнейших источников для понимания феномена юродства. Иван – дурак похож на юродивого тем, что мудрость его прикровенна.  В культурологических работах отмечалось, что Иван – дурак – светская параллель юродивого «Христа ради», равно как Иван – царевич – святого князя.

Из фольклора юродство заимствует и принцип загадки и притчи. Юродивый загадывает загадки зрителю. Загадку можно считать основополагающим принципом языка юродивых. К этому выводу легко прийти индуктивным путём, анализируя материалы житий и других древнерусских источников. Он заявлен в житии Арсения Новгородского. Там рассказана местная легенда, согласно которой Иван Грозный предложил Арсению « сёл или весей на прокорм». «Преподобный же притчею и гаданием рече им : « Избрах аз, да дадите ли ми?». Они же обещастася дати». Тогда Арсений предъявил непомерное требование: "Дажьте ми сей Великий Новград на пропитание, и се довлеет ми».  Это была загадка, но царь понял Арсения буквально и смутился, не желая ни слова нарушить, ни отдать юродивому большой торговый город. Царь с сыновьями не понял, что Арсений говорил иносказательно, « к безъизменству своему», что ему не надобны земные блага. Одно ему дорого – бродить в своём лоскутном рубище по Новгороду, юродствовать на площадях. Юродство в его воле и власти, и этого никто ни дать, ни отнять не может.