Олег Голосий

 

 

 

 

 

 

Р Е Ф Е Р А Т

Тема: Олег Голосий

 

 

 

 

 

 

Руководитель:                                                            Автор:                                

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ОДЕССА, 2014

Введение.            3

Глава 1.  Арт-объединение «Парижская Коммуна».    5

Глава 2.   Зарождение постмодернизма в искусстве Олега Голосия. 6

Заключение.           7

Источники.           8

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение. Олег Голосий  - украинский художник-постмодернист. Свое творческое кредо он сформулировал во вступительной статье к своему первому каталогу 1990 года: «Жить без почему и зачем, в самозабвенной искренности экспрессии». Как точно раскрыт здесь импульсивный характер личности художника, который безоглядно верит в творческий порыв, не терпит подчинения и приспособленчества. В этой приверженности к крайним взглядам и творческой одержимости  весь Олег Голосий.

Родился в 1965 году  в городе Днепропетровске в Советском Союзе. В 1984 году окончил Государственное Художественное Училище и поступил в Украинскую Академию искусств и архитектуры (факультет монументальной живописи) город Киев. Жил и работал в Киеве (Украина) и в Москве (Россия).

Был одним из самых молодых и талантливых художников «Южно-русской волны», участником арт-объединения «Парижская Коммуна». 
Говорить о периодичности искусства живописца, прожившего всего лишь 28 лет, очень трудно, но водораздел, разделяющий две главные вехи его биографии, очевиден. Это 1980-е годы, время учебы в Днепропетровском художественном училище, когда он быстро становится лидером среди однокласников. Беспокойный, очень активный по натуре, открытый для общения, Олег обладал удивительной способностью покорять сердца окружающих.

У него было много друзей, которые его обожали. Даже преподаватели часто подпадали под магию его человеческого и творческого обаяния. Об этой особенности  Голосия с теплотой и болью в сердце вспоминает его учитель, заслуженный деятель искусств Украины, Леонид Афанасьевич Антонюк: «Голосий всегда выделялся своим неуемным характером. Очень легко сходился с людьми, но дружил, в основном, со старшекурсниками, потому что был на голову выше своих сверстников. Он много читал, увлекался античной и библейской мифологиями. Рано начал задумываться о смысле жизни, о предназначении художника, о роли искусства в обществе. Он хотел многого и сразу. Поэтому спешил жить. Как  у А.С Пушкина : «… и жить торопится и чувствовать спешит». Было ощущение, что на нем уже в те года лежала печать скорого конца».

С 1984 года начинается новый и последний этап его жизни и творческой деятельности, который включил обучение в Киевском Государственном художественном институте, службу в армии, тесные контакты художника с московскими галерейщиками, поступление в Национальный союз художников Украины, бесконечные выставки в Киеве, Москве, за рубежом, повседневный каторжный труд, не отпускающий истинного творца ни днём, ни ночью (за 8 лет создано 272 полотна больших размеров), в завершение, оглушительный успех его искусства на художественном Олимпе рубежа XX – XXI веков. Олег Голосий становится признанной звездой не только украинской, но российской художественной сцены. Наследие Голосия складывается в невероятно разнообразную, и в то же время удивительно цельную картину и к 1989 – 1993 годам относится множество произведений, которые отличает исключительное художественное качество. 
Первая персональная выставка прошла в Москве в Центральном доме художника в 1991 году.  Олег Голосий принимал участие в групповых выставках в Украине, России, Польши, Дании, Венгрии, Шотландии, Германии. В 1999 году его работы экспонировались на выставке «Взгляды на Украину» (Париж, Pasage du Retz). Наиболее ретроспективная выставка состоялась в 2003 году в Национальном художественном музее Украины.

Ноша оказалась чересчур тяжелой для молодого организма, незащищенного броней жизненного опыта, слишком открытого и «тонкокожего». Трагедия была неминуемой, ибо предначертанная судьба не отступает от своей заданности. Но даже если человек смертен, как говорил кто-то из великих, художник продолжает жить в своих произведениях, в чем  лишний раз убеждаешься когда смотришь на картины Олега Голосия, которые дают возможность прикоснуться к его душе, узнать о его размышлениях, позволяют увидеть мир его глазами.

Олег Голосий трагически погиб 17 января 1993 года.  
О том, что Олег может пропасть на неделю-другую и вернуться из «командировки» с ворохом холстов, знали все обитатели Парижской коммуны, которая при всем видимом коллективизме, по сути оставалась сообществом индивидуалистов. Поэтому, когда Олег не вернулся после очередной психоделической прогулки компании художников по Ботаническому саду, на Парижской коммуне никому не пришло в голову забить тревогу. С недавней возлюбленной, художницей Валерией Трубиной, художник расстался за несколько месяцев до того, и все подумали, что Голосий где-то в Москве, Кишиневе, родном Днепропетровске или еще каком-нибудь месте – рисует картины в свойственной ему манере «живописи нон-стоп»... Но проходили недели, а Олег все не появлялся. И тогда забеспокоилась мать художника: обзвонив все возможные точки его пребывания, она обнаружила, что сына нигде нет. Поиски закончились страшно. В одном из киевских моргов его безымянное тело пролежало почти месяц с пометкой «иностранец».  
Смерть Голосия – это трагическая нелепость, он жил, как летел, и умер, попытавшись в галлюцинозе взлететь со строившейся тогда башни Ботанического сада. Эта смерть будто подвела символическую черту под живописной эпохой поколения Новой волны и стала тяжелой психологической травмой для него. Все творчество Голосия уложилось в короткую пятилетку, за которую он успел создать очень большое количество талантливых, первоклассных картин. Живопись была для него всей жизнью, он, если вспомнить песню Булата Окуджавы, (которого, кстати, он очень любил) писал, как дышал. Этот художник навсегда остался во времени расцвета Паркоммуны, когда будущее виделось полным светлых красок, а коллективистское настоящее напоминало яркий творческий карнавал, которому, казалось, не будет конца. Со смертью Голосия эта эйфория покинула Паркоммуну, здесь появились ноты настроений «мира после оргии», который с такой тщательностью описывал очень почитаемый тогда философ Жан Бодрийяр.

 

Глава 1. Арт-объединение «Парижская Коммуна».

Для того, чтобы понять как создавалось искусство Олега Голосия, необходимо понять в какой среде жил и творил художник, какое время и какие люди его окружали.

Хайдеггеровская идея «заброшенности, запущенности, банализации», то есть маргинализации личности и ее бытия, сработала детонатором в молодежной среде Киева на изломе 80—90-х гг. прошлого века. Идеи маргинального, аутсайдерского искусства как сознательного противопоставления официальной художественный магистрали породили экстремальную художественную ситуацию, удивительный образный мир и новых игроков на творческих полях постсоветского пространства.

«Театром постмодернистской маргинезы» в Киеве стал захламленный дом на улице Парижской коммуны, ожидавший капитального ремонта. Искусство, создаваемое в его стенах, было вызовом, явлением маргинальным как по статусу, так и по художественному языку. «Чернуха», алогизм, свобода от рационального — форсирование параноидального и психоделического опыта заняли главенствующее место. В руине, которую с удовольствием посещали иностранцы, было чем восхищаться. Неудержимый полет молодежи с восторгом ломал схемы и законы классической логики жизнеподобия и даже модели авангардного образотворчества. Движение вперед, стремительное, наугад, невзирая на границы, — доминирующая атмосфера и тема произведений, появляющихся на холстах группы экспериментаторов.

Внутренняя аура художников «Парижской коммуны» — человеческая беспризорность и попытки прорыва, бегства в эфемерный мир свободы. «Мы и только мы» — пронзительно звучало в стенах заброшенного дома. Речь не шла о продолжении андеграунда советских времен. В юном экстремизме первооткрывателей художники черпали не только силу, но и яд непредвиденного успеха, неистовство раскованности и деструкции, и не только творческой, но и физиологической. Именно здесь складывалась ментальность постмодернистского поведения, характерного для поры социального излома с акцентированным «черным юмором», катастрофизмом, с вниманием как к теме смерти, так и к фаллоцентризму, — к «эстетике безобразного». Антиэстетический «театр», его правила игры размывали нравственно-бытовую сферу, приводили к отрицательным коннотациям.

 

Глава 2.  Зарождение постмодернизма в искусстве Олега Голосия.

Постмодернизм (лат.post - после) - направление в современной культуре развитых стран, прежде всего Западной Европы и Америки, включающее в себя новые тенденции искусства: регионализм, концептуальное ИСКУССТВО, неопримитивизм, ар брют и т.п. Постмодернистское мировоззрение основывается на множественности и плюралистичности мира, при котором ни одна из предложенных картин существования не может быть признана истинной. Характерной чертой постмодернизма является эклектичность, переплетение разных культур, исторических эпох, художественных направлений в контексте одного произведения искусства, где образ художника как создателя не является существенным

Термином "постмодернизм" обозначают явления, выходящие за рамки модернизма с его программным утверждением нового, в 1960-1970-х и особенно в 1980-х гг. постмодернизм занимает в теории и в реальной творческой практике ведущее место. Это выражается не только во внешних признаках (множественная стилистика, цитатность), но и в утверждении иного, по сравнению с предыдущим, стиля мышления. Отвергая попытки дальнейшего обновления языка и вообще "арсенала" средств искусства, постмодернизм идет по пути заимствований из уже существовавших художественных систем, уравнивая всех их в значимости и актуальности. В эту сверхъсистему входят выразительные средства разных эпох, в том числе и ХХ века, с развившимся на его протяжении модернизмом. Важно подчеркнуть при этом, что постмодернисты, свободно "черпая" из многих источников, сохраняют независимость и соблюдают определенную дистанцию по отношению к каждому из них.

Другое название постмодернизма в живописи - трансавангард. 
Олег Голосий был индивидуалистом, но вместе с тем и центральной фигурой группы «Парижской коммуны», пафос творчества которой строился на принципах так называемого «сырого искусства» и «эксцентризма». Исследователь Екатерина Деготь относительно Олега Голосия заметила: «...все насыщено... фиктивностью и ничем... Перед нами нечто похожее на образец... психологического видео, увиденного без помощи глаз, то есть во сне... Изображение — инструмент не увековечения, а уничтожение не памяти, а забвения». Последнее преследует Олега и выныривает, фиксируется в полотнах 1989 года, особенно в «Диалоге». Лежащий человек представлен в стиле граффити из публичных туалетов. Над ним химерические вспышки, протуберанцы красного сияния, какие-то белые ветви. Фиксировано наркотическое состояние. «Психоделическая атака голубых кроликов» 1990 года — того же происхождения, сродни культовому искусству «не в своем уме».

В сфере интуитивно-стремительных реакций на окружение и на химерический мир фантазий, в этой плоскости талант Олега соеденился с мучением и болью. Голосий без каких-либо декларативных жестов занял место признанного лидера «нонстоповской» живописи. Критика определила его, как проводника «горячей линии постмодернизма», хотя он никогда не прибегал к грубости и циничному пересмешничеству, в отличие от коллег-сателлитов, растянувших по тусовкам эвристичность Олега.

В полотнах античной мифологической или христианской тематики «Аттис» (герой кастрирован), «Эдип» (ослеплен), «Христос» (распят) художник вживается в состояние мученичества, касается кисточкой тончайшей ткани боли. В его сознании еще живы отрывки из классических сюжетов от Босха до Дали, — Олег Голосий воплощает их средствами, которые до него не использовались. Его эмоциональный надрыв — сродни «Крику» Мунка или экспрессионизму Барлаха.

Как художник он остался человеком прорыва из одной культурной системы (профессиональной подготовки) к другой, то есть — к поисковым актам на фоне социальной обособленности. Он балансировал на пределе, транслируя в полотна тексты неосознанного, снотворно-галлюцинарного и присущий этому состоянию трагический романтизм. В отличие от других художников этого направления, Олег Голосий был лириком и романтиком. Чистота его души, его врожденная наивность постоянно страдали из-за сумрачно-надломленной ауры собственной художественной практики. К тому же агрессия художественного окружения «Парижской коммуны», доминирование в нем эпатажно-грубых тенденций, жизнь на котурнах под софитами стремительного успеха наносили травмы личности Голосия. Слишком уж часто он чувствовал себя персонажем, загнанным в угол ринга («Желтая комната», «Выход к морю»). «Цитатник» нигилизма, по которому «Парижская коммуна» создавала текст «новой реальности» Олег воспринял слишком буквально. Стопроцентное аутсайдерство (лидерство маргинала) с девиантным поведением было тем, чем он захватывал как зрителей этого трагического спектакля, так и ее игроков. В этом абсурдистском театре Олегу Голосию не по силам было оставаться . Да, он был лидером горячего «нон-стопа» и стал его физической жертвой.

 

Заключение. Искусство Олега Голосия - это поток глубоких откровений, утверждение «новой экспрессивности» и бесконечных пластических изысков. В этом рефлексирующем молодом человеке сосуществовали и «расслабленная инфантильная «отвязанность» и вдруг, педалированная серьезность, чистота наивности и плутовская абсурдность, искренняя природная чувственность и стремление к психоделическому самоподстегиванию.

Олег был разным в своих живописаниях, но есть черта, которая является их связующим материалом - это богатая фантазия. Она помогала заглядывать в «зазеркалье» миров и при этом оставаться заземлено точным в передаче деталей, быть экзальтированным мистиком в решении космических образов и одновременно лукавым скоморохом, для которого современный мир – театральные подмостки.

Картина «Фантастика» написанная в 1992 году отражает один из аспектов полифонического искусства Голосия. Она уводит зрителя вглубь тысячелетий, в доисторическую эпоху, когда над миром еще витал дух борьбы титанов за его обладание, а свет и мрак были четко обозначены в своем противостоянии. От этого полотна веет дыханием космической бездны, вселяющей мистический страх перед неведомостью существования внеземных цивилизаций и, одновременно, завораживающей бесконечностью пространства и времени.

На таких картинах как «Фантастика», созданных в 1992-1993 годах уже лежал след скоро конца художника.  Ультрамарин — цвет философского углубления. «Доведенный до предела черного, он приобретает голос человеческой печали», — писал Василий Кандинский (1866-1944гг., выдающийся русский живописец, один из основоположников абстакционизма). Последние полотна Олега Голосия сине-черные с нервными вспышками пронзительных бело-желтых зон.