Начало книгопечатания

Первый том вышел  в 1813 году. Он открывался «Предуведомлением», в котором изложены взгляды Сопикова по теоретическим проблемам библиографии, а также дан общий очерк  истории книгопечатания. Сюда же приложен хронологический список книг кирилловского шрифта, вышедших в свет с 1491 по 1700 годы, а также список славянских типографий.

Первый том «Опыта российской библиографии» особенно интересен нам, ибо он полностью  посвящен славяно-русской кирилловской книжности. Всего было учтено 1737 изданий, описания которых библиограф разместил в алфавите названий и авторов. Описания предельно кратки; сообщается лишь условное название книги, место и время (без точной даты) выхода ее в свет. Библиограф отступал от этого правила лишь в очень редких случаях.

Наш долг отметить, что  в работе В.С.Сопикова довольно много  ошибок. Некоторые издания, указываемые  им, в действительности не существовали.

Сведения о первопечатных  изданиях и книгах Ивана Федорова, сообщаемые Сопиковым в первом томе «Опыта...», более чем скромны. Ему известны лишь московский и львовский «Апостолы» и «Острожская Библия».

Исторические построения В.С.Сопикова с современной точки  зрения не выдерживают никакой критики. Начать с того, что он первый ввел на страницы историографии пресловутого Ганса Богбиндера, который будто бы обучал наших мастеров типографскому искусству. По его мнению, «Апостол» 1564 года «напечатан... под смотрением книгопечатного дела мастера датчанина Ганса». С легкой руки Сопикова это имя начинает гулять по страницам историко-книжных трудов, со временем сделавшись их постоянным атрибутом.

Общепринятым в течение  длительного времени стало и  объяснение Сопиковым причин прекращения  деятельности первой московской типографии: «История оказывет нам, что первые изобретатели типографического искусства сначала во всей Европе почитались волшебниками, а самое печатание дьявольским наваждением... В России едва ли думали о том лучше. Следственно, иметь печатные книги, а кольми паче, отправлять по ним божественную службу, казалось тогда делом богопротивным. Книгопечатание у нас могло быть ненавистным и по другим причинам: 1) богатые и знатные люди, а равно и духовенство не могли не предвидеть, что от распространения оного все рукописные редкие и многоценные книги, составлявшие тогдашние библиотеки, скоро должны потерять важность и высокую цену; 2) ремесло многочисленных писцов угрожалось совершенным уничтожением, а с тем вместе сии писцы должны были лишиться и своего пропитания; 3) наконец сие книгопечатание изобретено иноверными еретиками, к тому же главным смотрителем, а может быть и учредителем московской типографии был иностранец датчанин, по прозванию Ганс. Сих причин было довольно, чтоб книгопечатание, яко зловредное, остановить, и печатников, как еретиков, из России выгнать».

Нет нужды, что современная  наука отвергла все эти положения. Мы должны подчеркнуть, что Сопиков  в сложном вопросе о возникновении  и прекращении деятельности московской тмпографии Ивана Федорова впервые  отошел от мотивировок послесловия  к «Апостолу» 1564 года и попытался высказать свое, пусть и неверное, на наш взгляд, мнение.

Нельзя без волнения читать и тот восторженный панегирик  книгопечатанию, который в те трудные  и противоречивые годы не мог не казаться рискованным и смелым: «Никогда не должно смешивать пользы, происходящей от изобретения типографического искусства, с злоупотреблением, какое можно из оного всегда сделать: пусть некоторые люди, Катоны нынешних времен, огорченные сим злоупотреблением, сильно вооружаются против книгопечатания. Но быстрые успехи, сделанные в науках и художествах, после открытия оного, служат не ложным доказательством великой оного пользы».

Умер Василий Степанович Сопиков 21 июля 1818 года в Петербурге. Последний, пятый, том его труда  вышел в свет уже после его  кончины. В нем были помещены и дополнения к первому тому. Описаны, в частности, и ранее не учтенные издания первопечатников: «Учительное Евангелие» 1569 года, «Новый Завет» и «Псалтырь» 1580 года и «Четвероевангелие», напечатанное Петром Тимофеевым Мстиславцем в 1575 году в Вильне. Было опубликовано и послесловие последнего издания.

Труд В.С.Сопикова не потерял  своего значения и в начале ХХ столетия. В 1904-1906 годах вышло в свет новое  издание его, подготовленное библиографом и библиофилом Владимиром Николаевичем Рогожиным (1859-1909).

Иван Федоров и возникновение  книгопечатания в Москве и на Украине

Е.Л.Немировский

§2. Предпосылки и условия для  книгопечатания в России

§3. Начало книгопечатания в России

Часть 4. Начало русского книгопечатания в работах  чешских и польских исследователей

Один из основоположников современной славистики Йосеф Добровский (Josef Dobrovsky, 1753-1829) с первых своих шагов  на научной ниве интересовался историей книгопечатания. В 1792 году он опубликовал  исследование «О введении и распространении книгопечатания в Чехии». Интереснейшая переписка Добровского полна пассажей, непосредственно относящихся к нашей теме. Об изданиях Ивана Федорова и, прежде всего, об «Острожской Библии» он знал уже в начале своей ученой карьеры. 22 мая 1787 года в письме к словацкому библиографу и книголюбу Иржи Рыбаю (1754-1812) он восклицает: «Я отдал бы половину своей библиотеки за то, чтобы достать «Острожскую Библию». Этот достойный уважения памятник я видел в Вене». Много лет спустя, 19 апреля 1828 года, Добровский писал о том же слависту-филологу Бартоломею (Ернею) Копитару (1780-1844). Говоря об экземпляре «Острожской Библии», который ему обещал прислать Копитар, 75-летний ученый восклицал: «Если я могу рассчитывать на долгую жизнь и здоровье, я смогу найти <этому экземпляру> достойное применение».

Возможность детально ознакомиться с изданиями Ивана Федорова Йосеф  Добровский получил во время своего путешествия по Германии, Дании, Швеции, России и Польше, которое он совершил в 1792-1793 годах. В Петербург он прибыл 17 августа 1792 года. Здесь он работал в Библиотеке Императорской Академии наук, где к тому времени уже был сформирован богатый фонд изданий кирилловской печати. Путеводителями ученому служили «Камерный каталог» и рукописный труд Иоганна Вольрата-Бакмейстера «Каталог находящимся в Императорской библиотеке российским церковным книгам». Добровский в процессе работы в Академической библиотеке составил и собственный список. В настоящее время он хранится в Библиотеке Народного музея в Праге; выдержки из него были опубликованы в 1990 году Галиной Николаевной Моисеевой и Милославом Крбецом. Здесь мы, в частности, находим следующую запись: «Apostol Mosc[vae] 1562». Г.Н.Моисеева сделала из этой записи далеко идущие выводы. По ее мнению, речь шла о никому не известном издании, опередившем первопечатный «Апостол» 1564 года на два года. Между тем, в заметках Добровского вслед за приведенной выше записью следует «n[on] adrst», то есть «отсутствует». Судя по всему, Добровский прочитал об этом несуществующем издании в «Камерном каталоге», но в фондах эту книгу не нашел. Запись «Apostol Mosc[vae] 7070 (1562)» М.Крбец и Г.Н.Моисеева обнаружили и в выписках Й.Добровского, которые он делал в библиотеке Московской Синодальной типографии. По их мнению, «это второй экземпляр московского «Апостола», вышедшего за два года до первопечатного «Апостола» 1564 г.». Нам представляется, что и эта запись была сделана под воздействием «Камерного каталога».

Чешский ученый очень  много сил отдал изучению «Острожской  Библии» 1581 года. В известном сборнике «Славин», изданном в Праге в 1808 году и переизданном в 1833 году, об этом издании рассказывалось в «Различных замечаниях о славянских переводах Ветхого Завета», а также в статье «Рукописи библейских книг». Продолжая дело, когда-то начатое Ж.Лелонгом, Добровский публикует в 1814 году на страницах сборника «Слованка» указатель «Переводы Библии на славянские языки». Пять страниц этой работы посвящены «Острожской Библии».

В 1822 году в предисловии  к своему известному труду «Грамматика  славянского языка» Й.Добровский сделал первую известную нам попытку изложить общую историю славянского книгопечатания как кирилловским, так и глаголическим шрифтом.

Добровский впервые  в мировой историографии предпринял сопоставительное текстологическое исследование славянских старопечатных изданий, избрав для этого евангельские тексты и апостольские «Послания», а также тексты из ветхозаветной «Книги пророков» в венецианском «Требнике» 1538-1540 годов. Божидара Вуковича и соответствующие разделы «Острожской Библии». По его мнению, указанные тексты в этих изданиях «мало отличаются. А чтения из «Пророков» — напротив». Мнение это подкреплялось соответствующими примерами. Впоследствии из этих, пока еще робких попыток Добровского выросло целое направление в историографии раннего русского книгопечатания.

Источником для рассказа о начале книгопечатания в Москве Добровскому послужило послесловие  к «Апостолу» 1564 года, с экземпляром  которого он ознакомился в Москве в библиотеке Синодальной типографии. О мифическом «Апостоле» 1562 года, будто бы виденном им в той же типографии, он в этой, да и во всех других своих работах, ни разу не вспоминает, что лишний раз свидетельствует об ошибочности гипотетических построений Г.Н.Моисеевой. Добровский совершенно четко отделил дату начала книгопечатания от выпуска в свет «Апостола». Конечно, он не знал о безвыходных первопечатных изданиях и писал: «В России в 1553 году начали думать об учреждении типографии, однако первая из всех вышедших книг в Москве — <появилась> только уже в 1564 году».

Среди других изданий  Ивана Федорова Добровский в предисловии  к «Грамматике славянского языка» называет львовский «Апостол» 1574 года, «Псалтырь» и «Новый Завет» 1580 года, «Острожскую Библию» 1581 года и, наконец, совершенно мифическую львовскую «Псалтырь» 1573 года. В последнем случае, вне всякого сомнения, речь идет о виленском издании 1576 года, напечатанном Петром Тимофеевым Мстиславцем.

Впервые в литературе чешский славист отметил существование  экземпляров «Острожской Библии»  с двумя выходами — 1580 и 1581 года, а также указал некоторые различия в этих вариантах.

Тесные узы дружбы связывали Йосефа Добровского с  польскими учеными Ежи Самуелем Бандтке, Иоахимом Лелевелем, Самуелем Линде, заложившими в первой половине XIX столетия фундамент польского  книговедения.

Ежи Самуель Бандтке (Jerzy Samuel Bandtkie, 1768-1835), как и многие другие польские интеллектуалы того времени, учился в Германии, в университетах  Галле и Иены. А степень доктора  философии он получил 12 октября 1811 года в Кракове. Тогда же было издано изложение диссертации, которая называлась «De primis Cracoviae in arte typographica incunabulis» («О первых краковских типографских инкунабулах») и, что весьма примечательно для нас, была посвящена кирилловским изданиям Швайпольта Фиоля. В течение долгих лет Бандтке работал в библиотеке Краковского университета. Первая его капитальная работа по истории книгопечатания — «История краковских типографий» — увидела свет в 1815 году. А в 1826 году Бандтке опубликовал трехтомную «Историю типографий в Королевстве Польском и Великом Княжестве Литовском, а также заграничных типографий, в которых выходили польские книги». Обширный материал, который польский историк собирал в течение многих лет, он расположил в алфавитном порядке — по названиям городов, в которых находились типографии.

В статье «Львов» помещены краткие сведения об Иване Федорове и его львовской типографии. В  работе над этим разделом Бандтке  использовал библиографические  труды В.С.Сопикова, с которыми поляков еще в 1816 году познакомил библиограф и языковед, автор монументального «Словаря польского языка» Самуель Готлиб (или Богумил) Линде (Samuel Bogumil Linde, 1771-1847). Уроженец Торуни, он получил образование в Лейпцигском университете и здесь сблизился с кружком польских эмигрантов. С 1794 года жил в Варшаве. Для нашей темы представляет интерес его статья «О славяно-русской литературе по библиографическому труду Сопикова».

Ежи Самуель Бандтке  привел в своем труде (в латинской  транскрипции) надпись на надгробном камне Ивана Федорова. Исходя из этой надписи, он ошибочно утверждал, что «Иван Федорович не заложил, но обновил русскую типографию во Львове».

В статье «Острог» Бандтке  рассказывает об Острожской типографии Ивана Федорова, опираясь главным образом на рассмотренные выше работы Йосефа Добровского. Известна была польскому историку и заблудовская типография первопечатника. Еще в 1815 году на страницах своего исследования о краковских типографиях он помянул о заблудовском «Учительном Евангелии» 1569 года.

«История краковских типографий», а также другая работа Ежи Бандтке — «История библиотеки Ягеллонского университета в Кракове» — послужили основой для чрезвычайно  интересного труда «Две библиографических  книги» историка, книговеда и революционера Иоахима Лелевеля (Joachim Lelewel, 1786-1861). В этом труде приведен краткий очерк истории русского книгопечатания. Начало типографского дела в Москве Лелевель датирует 1552 годом и ставит у истоков его пресловутого Ганса Богбиндера. Мы не будем строго судить польского ученого, ибо в этом утверждении он всецело положился на авторитет В.С.Сопикова. Очерк жизни и деятельности Ивана Федорова, приводимый Лелевелем, краток, но содержит все те сведения, которые к тому времени были известны науке.

Первое поколение польских книговедов и библиографов, интересовавшихся возникновением и начальными шагами славянского кирилловского книгопечатания, достойно завершает Адам Бенедикт Йохер (Adam Benedykt Jocher, 1791-1860). Он родился в семье известного виленского книготорговца. Образование получил в Виленском университете. Затем учительствовал в частных домах, а в 1827 году стал помощником библиотекаря в университетском книгохранилище. Здесь он пробыл недолго, ибо в 1832 году Виленский университет был закрыт — правительство Российской империи посчитало его рассадником свободомыслия и колыбелью польской мечты о независимости. Но Йохер библиотечной деятельности не оставил: трудился в библиотеках Виленской духовной академии, а затем — Медико-хирургической академии.

Основной труд Адама Йохера «Библиографический и исторический очерк литературы и наук в Польше от зарождения в ней книгопечатания до 1830 года включительно» вышел в свет в 1840-1857 годах в трех томах. По замыслу автора труд этот должен был стать ретроспективной польской библиографией. Но, в отличие от В.С.Сопикова, на труд которого, вне всякого сомнения, Йохер опирался в своем исследовании, он давал очень подробные описания изданий и перепечатывал из них предисловия и послесловия. Сопиков, как помнит читатель, делал это лишь в исключительных случаях.