Культура древней Руси

Но со временем и искусство всего византийского мира,  и искусство Древней Руси постигло забвение. Пала под  ударами турок-завоевателей сама Византийская империя,  оказались завоеванными мусульманами некогда христианские страны Малой Азии и многие славянские государства. В этих бедах, пережив татаро-монгольское нашествие, по существу выстояла одна Русь. После падения  Византии она была подлинным центром православной культуры. Забвение, разорение постигли древнерусскую  культуру и искусство не в результате покорения иноземцами, а в момент высочайшего подъема русской государственности при Петре I. Реформы Петра, повернувшие  Россию на Запад, отринули культурное наследие Древней  Руси; живопись самобытная, имеющая свои истоки в византийской традиции, заменялась живописью западноевропейского типа.

Живопись Западной Европы исходно росла из тех же христианских корней, по-своему важно было для нее и христианское слово. Но развитие этой живописи пошло по  иному пути. Она выработала не только иные, не связанные  с церковной традицией жанры и виды (портрет, натюрморт, пейзаж), но, начиная с эпохи Возрождения, и сюжеты Священного Писания передавала совершенно иным  способом, чем живопись византийского круга. Западноевропейская живопись не созидала священный образ,  а стремилась изобразить тех, кто описан в Библии и Евангелии, как обычных людей, а события, о которых там рассказывается,– как любые другие обычные события человеческой жизни. В приближении к повседневной реальности видело западноевропейское искусство единственный  путь к подлинной правде, и в передаче этой реальности  его мастера достигли огромных успехов, выработали для  этого особые художественные принципы.

Русская живопись после петровских реформ, в том числе  живопись церковная, строится на этих новых, западноевропейских принципах. И хотя чисто религиозное уважение к древним иконам сохранялось в европеизированном,  просвещенном русском обществе, но сами отличия живописи древнерусской от европейской воспринимались им  лишь как доказательства русской отсталости и варварства. Постепенно сама эта живопись, как и вся допетровская старина, предавалась забвению. Древняя, восходящая к Византии художественная система в сильно упрощенном виде сохранялась лишь в крестьянском иконописании, центрами которого были несколько «иконописных»  сел – Палех, Мстера и Холуй. Приверженность к древней  иконе, как и ко всему допетровскому строю жизни,  в известной степени продолжала существовать только  в народной – крестьянской и отчасти купеческой среде. Но, к счастью, это забвение древних национальных корней не было в России окончательным. Через сто лет после  петровских реформ к ним обратилась новая, созданная  как раз в результате реформ русская культура, русская  интеллигенция. Растущее значение России, ее победа над  Наполеоном в Отечественной войне 1812 г, послужили мощным толчком для развития национального самосознания. У просвещенных людей, у историков, писателей,  поэтов возник интерес к прошлому страны, к ее истории.  И уже второе десятилетие Х1Х века было ознаменовано  появлением «Истории государства Российского»  Н. М. Карамзина – труда, в котором, по словам А. С. Пушкина, «древняя Россия, казалось, была найдена, как  Америка – Коломбом». Это была книга, открывшая русскую историю самым широким кругам образованного  общества. Вместе с «открытием» древней России родился  и интерес к ее культуре, положено было начало ее изучению через обращение фольклору, к народной жизни,  где многие черты этой культуры, допетровская старина  еще продолжали жить. «При свете европейского просвещения нам нужно хорошенько рассмотреть самих  себя», – писал Н.В. Гоголь. И «рассматривая себя», русские люди находили в своем историческом прошлом такие сокровища, которых не знало европейское Просвещение.

В начале ХIХ века было открыто и обрело известность величайшее произведение древнерусской литературы –  «Слово о полку Игореве». Вслед за тем в течение всего  столетия разыскиваются учеными другие литературные  произведения на страницах древних рукописей. Ученые,  поэты, писатели собирают и записывают хранящиеся  в живой устной народной традиции памятники древнего  литературного творчества – былины, сказки, песни. И со  времен Пушкина древнерусская литература, древнее литературное творчество народа становятся источником  вдохновения для русских писателей, живым ключом, питающим новую, «европейскую» русскую литературу.

Одновременно с древней литературой открываются и национальные истоки в музыке, начинается собирание и запись народных песен, развивается интерес к древним  церковным песнопениям. И русские композиторы от  М. И. Глинки до С. В. Рахманинова неуклонно обращаются к этим истокам, каждый по-своему обогащает  ими свое творчество.

Интерес к древнерусской культуре вызвал обращение и  к ее живописи. Уже в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзин упоминает о древнерусских художниках, приводит почерпнутые из летописи сведения об их  произведениях. Эти сведения привлекают внимание, становятся предметом изучения и для более молодых историков, но настоящее приобщение к древнерусской живописи, открытие ее подлинных сокровищ произошло много  позже, чем это случилось со словесностью и музыкой.

Дело в том, что люди ХIХ столетия древнерусской живописи по-настоящему просто не видели. Потемнели, покрылись пылью и копотью уцелевшие в древних храмах  фрески и мозаики, и в буквальном смысле стали невидимы иконы – главная, самая многочисленная часть древнерусского наследия. Ведь фресками и в особенности  мозаиками в древности украшали далеко не каждую  церковь, а иконы были обязательно не только в каждом  храме, но и в каждом доме. Причина этой невидимости  икон – в той особой живописной технике, в которой  они создавались. Доска, на которой должна быть написана икона, покрывалась загрунтованной тканью –  паволокой, и само изображение наносилось на паволоку темперой, т. Е. минеральными красками. А сверху  изображение покрывалось прозрачной олифой. Олифа  хорошо проявляет цвет и, что еще важнее, прекрасно  предохраняет живопись от повреждений. Но при этом  олифа обладает свойством со временем темнеть, и  за 70 – 100 лет она темнела настолько, что почти совсем  скрывала находящуюся под ней живопись. В древности на  Руси знали и применяли способы удаления потемневшей  олифы, т.е. способы «расчистки» древней живописи. Но  способы эти были достаточно трудоемки, и со временем  иконы стали не расчищаться, а «поновляться», т. Е. поверх  потемневшей олифы писалось новое изображение. Зачастую на древних иконах делалось в течение веков несколько таких поновлений – первоначальная живопись в таком случае закрывалась несколькими слоями записей,  верхний из которых также был покрыт олифой. В начале  ХIХ века, к тому моменту, когда возник интерес к допетровской культуре, потемнели уже и произведения ХVII  века. На всех древних иконных досках представали лишь  силуэты, контуры изображений, проступающие сквозь  потемневшую, почерневшую олифу. Иконная чернота  стала восприниматься как исходное свойство самой древней живописи…» (Л.3)

Прикладное искусство.

Внутреннее убранство дома

«Внутри крестьянские избы были убраны строго, но  нарядно. В избе в переднем углу под иконами – большой  стол для всей семьи, вдоль стен широкие встроенные лавки  с резной опушкой, над ними полки для посуды. Северный  шкафчик-поставец нарядно украшен росписыо – здесь  птица Сирин и кони, цветы и картинки с аллегорическими  изображениями времён года. Праздничный стол накрывали  красным сукном, ставили на него резную и расписную посуду, ковши, резные светцы для лучины.

Ковши были самых разнообразных форм и размеров, в  них наливали мед или квас. В некоторые ковши умещалось  по несколько вёдер.

Не скоро ели предки наши,

Не скоро двигались кругом

Ковши, серебряные чаши

С кипящим пивом и вином!

Они веселье в сердце лили,

Кипела пена по краям.

Их важно чашники носили

И низко кланялись гостям.

Так описывает А.С. Пушкин в поэме «Руслан и Людмила» картину тесного,

Замкнутого, неторопливого быта Древней Руси.

Ковшички для питья имели ладьевидную форму. Ручки  ковшей делались в виде головы коня или утки. Ковши  щедро украшались резьбой или росписью. Вокруг большого ковша, возвышавшегося в центре стола, они были похожи на утят вокруг наседки. Ковши, имеющие форму утки, так и назывались ковши-утицы. Братины – точёные сосуды для напитков в виде шара – тоже расписывались, давались к ним и надписи, например такого содержания: «Господа, гостите, пьяными не напивайтесь, вечера не дожидайтесь!» Из дерева вырезали и красивые солонки в виде  коней и птиц, и миски, и, конечно, ложки. Деревянные  ложки и в наши дни не стали музейными экспонатами. Мы  охотно покупаем их для себя, дарим друзьям. Деревянные ложки необыкновенно удобны: и черенок по руке, и не  обожжёшься.

Из дерева делали всё – и мебель, и корзину, и ступу, и  сани, и колыбель для ребёнка. Часто эти бытовые предметы из дерева расписывали. Мастер думал не только о том,  чтобы эти вещи были удобны, хорошо служили своему назначению, но заботился об их красоте, о том, чтобы они  радовали людей, превращая работу, даже самую тяжёлую, в  праздник.

Особенно почитались у русского крестьянина прялки.  Прядение и ткачество было одним из основных занятий  русских женщин. Нужно было наткать ткани, чтобы одеть,  свою большую семью, украсить дом полотенцами, скатертями. Не случайно, поэтому прялка была традиционным  подарком у крестьян, они с любовью хранились и передавались по наследству. По старому обычаю парень, посватавшись к девушке, дарил ей прялку собственной работы.  Чем прялка наряднее, чем искуснее вырезана и расписана,  тем больше чести жениху. Долгими зимними вечерами собирались девушки на посиделки, приносили прялки, работали да хвастались жениховыми подарками.

В каждой местности прялки украшались по-своему.  Ярославские прялки стройные, высокие, силуэтом своим  напоминают женскую фигуру в пышном сарафане и кокошнике, украшает их обычно сквозная резьба. Вологодские прялки массивные, тяжёлые, сплошь покрыты строгим геометрическим орнаментом, часто ещё и расписаны по  резьбе.

Особенно знамениты прялки из Архангельской губернии. В разных районах огромного северного края роспись  была различной. От прялок из сёл, расположенных по реке  Мезени, веет седой стариной. Странные кони и олени, бегут  вереницей друг за другом по красному полю. Эти прялки  удивительно напоминают древние наскальные рисунки.

Совсем другие прялки из села Борок. Украшающие их  травные орнаменты напоминают зрителю средневековые  русские книги с изящными заставками и буквицами, нарисованными киноварью и золотом, На борецких прялках  расцветает пышный и яркий райский сад с птицами, внизу  обычно изображён конь, запряжённый в расписные санки,  с весёлым лихим седоком. Не жених ли в нарядном свадебном возке собрался к красавице-невесте ?

Особые прялки-донца с инкрустацией или росписью  делали в городе Городце на Волге. Но разговор о них в этой  книге ещё впереди.

У практичного хозяина всякое лыко в строку, в работу  идут все части дерева: из луба резали всевозможную утварь, из корней, ветвей плели изящные и ловкие корзины.  Удивительно красивые и удобные вещи русские крестьяне  делали из берёсты (специально обработанной берёзовой коры).

Во всех изделиях из дерева, сделанных народными  умельцами, ясно видно высокое техническое и художественное мастерство. Удивительно, как приспособлено всё,  что выходит из-под рук мастеров, к быту народа, к окружающей природе.

Жива и сейчас деревянная посуда: горит золотом, рдеет  алыми цветами. Поистине – на старое глядят – новое  творят.

В современной деревне, конечно, стало меньше резных  и расписных изделий из дерева. Но, может быть, сейчас они  как никогда радуют нас. На ярмарках, выставках, в музеях народного искусства они создают атмосферу праздничности, красоты, вызывают удивление и восхищение людей.» (Л.5)

Золотая хохлома.

«Всемирную известность приобрело искусство хохломской росписи. Золотистого цвета деревянные изделия этого промысла  с растительным орнаментом, цветистые и праздничные,  называют просто «хохлома». Хохлома – это название старинного торгового села бывшей Нижегородской губернии, куда привозили на продажу деревянную расписную посуду.

Откуда же пришло к нам это диво.

В народе рассказывают о чудо-мастере, который жил в нижегородских лесах. Там в давние времена спасались от  гонений старообрядцы. Построил мастер дом в лесу на берегу реки и начал красить посуду. Его узорные чашки и  ложки были похожи на золотые. Узнали об этом в Москве  и послали за мастером царских солдат. Когда услышал об этом мастер, он позвал мужиков,  рассказал им секрет «золотой» посуды, а сам исчез…

В ХVП веке этот промысел стали называть именем торгового села Хохлома, откуда по всей стране расходилась  нарядная золотистая посуда. Здесь и сейчас бережно  хранятся и развиваются традиции росписи посуды из дерева. На протяжении веков хохломские изделия были дешевой  деревянной  посудой, но  они  украшали  суровый  крестьянский быт, вносили в него праздничность, нарядность. Народные художники из приволжских сел с детства  наблюдают природу, любуются пробуждением весны, золотом осени, белизной зимнего леса, впитывают в себя запахи земли и трав, плодов и ягод.

Они передают поэтическое видение красоты родной  земли своим творениям. Легкие мазки кисти вызывают в  воображении солнечный образ цветения природы, краски  осени, красоту зелёного луга.

Современная популярность хохломских изделий в России и за рубежом основана прежде всего на признании их художественных достоинстве. Хохлома стала уникальным промыслом благодаря технике получения золотого цвета росписи без драгоценного  металла. С этой техникой были знакомы ещё иконописцы  Древней Руси. У иконописцев не всегда было дорогое золото. И они  стали фон икон красить порошком серебра. Но и серебро  стоило дорого, поэтому вскоре его заменили оловом.  Окрашенный серебром или оловом фон затем покрывали  лаком. А потом ставили икону в печь. Под влиянием высокой температуры лаковая поверхность получала золотистый оттенок. Эту технику далёких времён сохраняют в основных чертах хохломские мастера.

Хохломские изделия делают из липы. Но не каждая липа подходит. Нужно знать, какое дерево выдержит обработку в печи и не растрескается.

Сначала из липы вытачивают на токарном станке формы изделий. Их просушивают, а потом покрывают жидким  слоем местной жирной глины (вапы). Изделия становятся  похожими на глиняные. Это делают для того, чтобы дерево  не впитывало масло. Затем изделия смазывают льняным  маслом и просушивают, потом три-четыре раза покрывают  олифой. В последний раз сушат не до конца, а так, чтобы  пристал (приклеился) порошок алюминия, который заменил сравнительно дорогие серебро и олово. От алюминия  изделия становятся блестящими, похожими на металлические. Они готовы для росписи.

Расписывают их масляными красками. А кисточки мастера делают из хвоста белки. Такие кисточки могут делать  и очень тонкие и широкие мазки. Хохломские узоры наносят кистью без предварительной  прорисовки орнамента карандашом. Каждый раз мастера создают дивные узоры, орнамент никогда не повторяется в  точности, каждый вариант – новая импровизация. Не должно быть ни одного неверного движения, иначе всё придётся  начинать заново.

В хохломской росписи сочетаются красный и чёрный  цвета с золотом фона. Иногда их дополняют зелёный, коричневый, жёлтый и оранжевый. Золотистый фон является  ведущим. Огненно-красная краска придаёт теплоту золотистому фону, а чёрный цвет оттеняет его блеск. В качестве  красной краски используют киноварь, а чёрная – обычная  сажа.