Ведение
1. Кельтские саги:
стр…
2. Исторические условия возникновения
кельтского эпоса.
стр…
3. Циклы кельтского эпоса:
стр…
а) мифологический эпос;
б) героический эпос:
- уладский цикл;
- цикл Финна;
в) фантастический эпос.
4 Песни «Старшей Эдды» как памятник архаического
эпоса: стр…
5 Список использованой литературы
стр…
КЕЛЬТСКИЕ САГИ
1. Очагом кельтской культуры, начиная
с I в. н. э., стала Ирландия. Кельты,
вытесненные римскими легионами
из Европы, большую часть которой
завоевали в III-IYвв. д. н. э., вынуждены
были искать новую родину и
направили свои корабли к берегам
Ирландии. В Европе очагом кельтской
культуры была Галлия, здесь сложилась
наиболее архаическая часть кельтского
эпоса, существовавшая вплоть
до YIII-X вв. в устной форме. Записи
кельтских саг осуществлялись, начиная
с IX в., хотя иногда есть возможность
обратиться к более ранним
редакциям. Причиной записи кельтских
саг было желание островных
монахов, долго сохранявших двоеверие
20, сберечь от разорительных набегов
викингов не только свою материальную,
но и духовную культуру.
В генезисе кельтского эпоса определенную
роль сыграли этимологические мифы,
направленные на объяснение значения
и происхождения того или иного
топонима. Сага «Недуг уладов» объясняет
происхождение названия столицы
уладов Эмайн-Маха и того магического
недуга, которому все улады подвержены
раз в году из-за проклятия сиды
Махи: раз в году все улады в
течение девяти дней лежат пораженные
магической болезнью, и земля уладов
становится легкой добычей для враждебного
племени коннахтов. По этой-то причине
в саге «Угон быка из Куалнге» Кухулин,
не подверженный недугу как сын бога
света Луга, занимает позицию у
брода, чтобы вызывать пртивников на
бой поодиночке. Усталого сына на день
подменяет у брода его божественный
отец, принявший человеческое обличие.
Этимологичческий и этиологические
причины, формирующие содержание кельтской
саги нашли отражение во вступительных
формулах «Отчего прозван Арт
одиноким? – Нетрудно сказать», или
– «Как произошло изгнание сыновей
Уснеха? – Нетрудно сказать»
стр…
Исторические условия возникновения кельтского
эпоса.
2. В сложении саг принимали
участие филиды – хранители
светской учености и законоведы.
Лирическая поэзия разрабатывалась
бардами, а магические заклинательные
формулы принадлежали жрецам-друидам.
Именно эта часть эпоса сохранилась
особенно плохо, во-первых, в силу
ее сакральности, во-вторых, по причине
ее антагонистичности по отношению
к новой религии – христианству.
Хотя предпринимаются попытки
реконструкции календаря друидов.
М. М. Бахтин расшифровывает
принятую у друидов этиологию
«любовного пятнышка» (родимого
пятна) – открытия тайного
знака судьбы для того, чтобы
обречь человека на вечную
любовь.21 Безусловно, открытие любовного
пятнышка – только часть приворотной
магии, фрагментарно сохранившейся
в более поздних источниках.
стр…
Циклы кельтского эпоса:
3. Ирландские саги – прозаический
эпос со стихотворными вставками,
приходящимися на моменты психологической
кульминации. Первоначально саги
«имели прозаическую форму, вследствие
чего их часто называют сагами
(по аналогии с прозаическими
повестями скандинавских народов).
Но очень рано филиды стали
вставлять в них стихотворные
отрывки, передавая стихами исключительно
речь действующих лиц в тех
местах, где рассказ достигает
значительного драматического напряжения»22
. В стихах передается речь
героев, например, плач Дейдре по
умершему возлюбленному или прорицание
друида Катбада перед рождением
Дейдре. Фантастические сюжеты кельтских
саг; действующие в них мифологические
персонажи (фоморы, сиды) и чудесные
предметы (рогатое копье Кухулина,
неистощимый котел Дагда, чудесное
копье бога света Луга, камень
Фалл, определяющий истинного короля,
меч Нуаду) вкупе с фрагментами
стихотворной речи определяют
жанровое своеобразие кельтской
саги, ее отличия от классической
исландской саги, прозаичной по
содержанию и по форме, минимально
стилизованной, скупой на выразительные
средства. Поэтому сами ирландцы
предпочитают называть свои эпические
произведения скелами. Ирландская
скела лаконична в описаниях,
а стихотворные вставки богаты
параллелизмами, повторами, метафорами,
эпитетами. Кельтские имена выбираются
для героев по принципу звукоподражания
или этимологии. Так, имя Дейрдре
подобно вздрогу и трепету,
чтобы напоминать о мрачном
предсказании, сопровождавшем ее
рождение («Изгнание сыновей Уснеха»),
а имя сиды Син передает, как
говорит она сама, «Вздох, Свист,
Бурю, Резкий Ветер, Зимнюю ночь
Крик, Рыданье, Стон»23 («Смерть Муйхертаха,
сына Эрк»). Мифологический эпос в форме
аллегории изображает захват кельтами
(племенами богини Дану) Ирландии, их битву
с коренным населением (демонами-фоморами).
Наиболее распространенные сюжеты героических
саг: военные походы, вражда между ирландскими
племенами (уладами и коннахтами, например),
угон скота, героическое сватовство. Фантастические
саги повествуют о любви смертного и сиды,
плавании в Страну Блаженства. В героических
сагах немало образов, мифологических
по происхождению. Архаическая черта –
активность женщины в кельтских сагах,
ее наделенность магическими знаниями
и силой (женщины способны накладывать
на мужчин запреты- гейсы (например,
Грайне усыпляет на свадебном пиру всех
гостей и своего жениха Финна, чтобы сбежать
с Диармайдом, «Преследование Диармайда
и Грайне»), они населяют Острова Блаженства,
именно им принадлежит тайна вечной жизни
– плоды яблони из истинной Эмайн, которые
приносят бессмертие, описанные, например,
в саге «Плавание Брана, сына Фебала».5.
Героический цикл кельтского эпоса сложился
преимущественно в Уладе, одной из пяти
пятин Ирландии, выделенной племени уладов
на камне Деления (камне Уснеха). Эпический
король в сагах уладского цикла – Конхобар,
эпический герой – его племянник Кухулин.
Конхобар постепенно вытесняется из эпоса
активным, действующим героем. Героика
образа Кухулина выражает своеобразие
ирландского эпоса. По одной из версий,
Кухулин – сын бога света Луга, должен
был получить имя Сетанта по велению своего
божественного отца, но убив пса кузнеца
Кулана, служил тому семь лет вместо пса
и получил новое имя Кухулин (Пес Кузнеца),
по другой – Кухулин – сын бога, воспитанный
королем Конхобаром - подкидыш, кукушонок,
выросший в чужом гнезде, а в основе его
имени лежит звукоподражание – Кукулайн
– иная транскрипция имени героя. Черты
первобытного демонизма узнаются в портрете
Кухулина, в его магическом преображении
во время боя, чудесном оружии. Характер
Кухулина наделен значительным трагическим
потенциалом: герой опутан противоречивыми
запретами и делает выбор в пользу рода,
тем самым обрекая себя на смерть в саге
«Смерть Кухулина». На основании сюжетов
саг о Кухулине можно составить его эпическую
биографию: чудесное рождение, воспитание
кузнецом в лесу, обучение боевому искусству
у богатырши Скатах в потустороннем мире,
эквивалентном состоянию временной смерти
героя во время обряда инициации и возрождению
в новом более совершенном качестве и
новом статусе, юношеские подвиги, героическое
сватовство к Эмер, далее – обращение
к неправильному поведению: любовь к сиде
Фанд, убийство на поединке побратима
Фердиада, трагическая вина за измену
и смерть и как следствие – гибель героя.
Кухулин лишен озорства и своеволия, присущих
архаическим героям, перед гибелью он
делает выбор в пользу благополучия и
процветания рода, а прощаясь с родичами,
произносит название великой столицы
уладов – «Эмайн-Махи». Как указывается
в выводах к разделу «Кельтский эпос»
в учебнике «История зарубежной литературы.
Средние века и Возрождение» /М. П. Алексеев,
В. М. Жирмунский, С. С. Мокульский, А. А.
Смирнов. (М., 1987), несмотря на присущие
Кухулину мифические черты: «…в образе
Кухулина древня
Ирландия воплотила свой идеал
доблести и нравственного совершенства.
Он великодушен к врагам, отзывчив
ко всякому горю, вежлив со всеми, всегда
– защитник слабых и угнетенных»24
.6. Во второй части героического эпоса
кельтов - цикле Финна героическое
начало еще отчетливее сочетается с
фантастическим и любовно-романтическим.
Если у Кухулина и Конхобора еще
устанавливаются реальные исторические
прототипы, то волшебник и провидец
Финн – целиком вымышленный персонаж,
восходящий, скорей всего к субъектам
друидической магии. В саге «Преследование
Диармайда и Грайне» ярко выражены
как пережитки матриархата, так
и причастность к языческим культам,
в частности, взаимобратимости жизни
человека и его тотемического
побратима (кабана и Диармайда), культа
священных деревьев (яблони, скрываясь
в кроне которой Диармайд следит
за шахматной игрой), пророческого начала,
заключенного в существах иной стихии
(в лолосе, съев которого Финн стал провидцем)
или источника, приносящего мудрость,
знание будущего и поэтическое вдохновение.
Цикл Финна разрабатывался сначала
в форме саг, а затем в форме
баллад.
стр…
ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»
1. Германо-скандинавская архаическая
традиция наиболее полно сохранилась
не на континенте, а в Исландии,
где сложились наиболее благоприятные
условия для сохранения архаической
народно-поэтической традиции, причем,
в формах не только героического,
но и собственно мифологического
эпоса. Песни, возникшие в глубокой
древности, были записаны в
ХII-ХIII вв., когда в Исландии получила
распространение письменность. Наиболее
архаические произведения древнескандинавского
эпоса дошли до нас в рукописном
сборнике, получившем название «Королевского
кодекса» и найденном в 1643 году
исландским епископом Бриньольвом
Свейнсоном. Как указывают авторы
учебника «История зарубежной
литературы. Средние века и Возрождение»
(М., 1987): «большинство героических
песен «Эдды» восходит по своим
сюжетам к эпической поэзии
континентальных германцев, тогда
как мифологические песни не
имеют параллелей у немцев
и англосаксов, может быть потому,
что эти народы подверглись
более ранней и глубокой христианизации»25
.
2. Свейнсон найденные им записи
древних мифов о богах и
героях идентифицировал с книгой
исландского скальда Снорри Стурлусона
«Эдда» (позже названной «Младшая
Эдда») и назвал сборник древних
песен «Старшая Эдда» (или стихотворная,
поскольку «Эдда» Снорри была
прозаической). «Эдда» Снорри содержит
четыре основных раздела, в
одном из которых («Видение
Гюльгви») собственно приводятся
в прозаическом пересказе древние
германо-скандинавские мифы о
богах и героях. Идентифицируя
имена богов и героев, Свейнсон
и провел аналогию между своей
находкой и «Эддой» Снорри. «Старшей
Эдде» и «Эдде» Снорри было
свойственно и единство художественных
средств выражения содержания
и системы стихотворных тропов.
В разделе «Язык поэзии», завершающем
«Эдду», Снорри приводит основные
стилистические приемы и тропы
скандинавской поэзии: хейти (поэтический
синоним) и кеннинги (двучленная
метафора), например, хейти солнца
– круг, сияние, кеннинг корабля
– конь моря, кенниг моря –
дом угрей.3. В начале XIX века на
фоне общего интереса романтиков
к архаической культуре и мифологии
появляются первые объяснения
происхождения архаического эпоса.
Романтическая наука рассматривает
эддические песни как плод спонтанного
народного творчества, выражение народного
духа. Английский мифолог М. Мюллер разрабатывает
концепцию «болезни языка», считая, что
мифы возникли как комментарии к значениям
слов, постепенно утратившим свое первоначальное
значение, поскольку в номинации предмета
или явления уже заключалась его история,
т. е. миф. Мюллер указывает, что имена богов
потом стали прилагательными и эта трансформация
потребовала объяснения (М. Мюллер. Сравнительная
мифология. – М., 1863, англ. изд. -1856).26 Любопытно,
что сторонник структуралистского подхода
к мифу К. Леви-Стросс, исследуя язык мифов
первобытных народов, приходит к выводу,
что наиболее архаические мифы должны
были состоять из одного слова – мифемы
– «слова слов» 27. Позитивистская школа
настаивает на концепции индивидуального
авторства песен, считая эддическую поэзию
«искусственной», а не народной, возникшей
не позднее эпохи викингов, т. е. в IX – XII
вв.., а имена архаических богов при этом
расцениваются как позднейшее романтическое
добавление или украшение. Позиция современных
исследователей (М. И. Стеблина-Каменского,
Е. М. Мелетинского. В. В. Иванова, В. Н. Топорова)
синкретична по отношению к двум приведенным
концепциям: эддические песни происходят
из фольклора, но подвергаются авторской
стилистической обработке и отражают,
таким образом, переход от фольклора к
литературе.
4. «Старшая Эдда» включает 10 мифологических
и 19 героических песен. Как
повествования, в виде мифологической
баллады мифы представлены в
«Песни о Трюме» и в «Песни
о Хюмире». Песни дидактического
типа называются в «Старшей
Эдде» «речами». В песни «Речи
Высокого» свод дидактических
правил, мудрость и знание заклинаний
и рун (древней магии и сакральной
письменности) Один в виде поучений
и афоризмов передает слушателю,
а через него – людям. Ведущие
художественные приемы в песни
– повтор и параллелизм. Диалогические
песни тоже называются «речами»
и выступают способом систематизации
мифов в форме вопросов и
ответов, в первую очередь,
таким образом, репрезентируются
космогонические мифы. По форме
диалогические песни-речи представляют
собой состязания в мудрости
между богами и великанами («Речи
Вафтруднира») или спор за невесту
(«Речи Альвиса»). Систематизация
мифов осуществляется и песнях-прорицаниях:
так, в первой части «Прорицания
вельвы» (самой знаменитой песни
«Старшей Эдды», открывающей сборник)
пересказываются космогонические, а во
второй – эсхатологические мифы. «Наиболее
полную картину скандинавской мифологии
дает «Волупса» («Прорицание вельвы»),
песня о происхождении и грядущей гибели
мира, которой открывается «Эдда»»28 . Назначение
песен-перебранок («Перебранка Локи»,
«Песнь о Харбарде») состояло в том, чтобы
смешить, а не осмеивать. На протяжении
песен этого типа сохраняется одна и та
же эпическая ситуация, а основу песни
составляет диалог. В «Перебранке Локи»
Локи является на пир богов и всячески
порицает и вясмеивает асов, обвиняя богов
в «женовидности», а богинь в разврате.
Разгневааные боги придумывают Локи срашное
наказание, которое будет продорлжаться,
пока не настанет Рагнарек, тогда Локи
лсвободиться от цепей и сам поведет из
потустроннего мира Хель корабль мертвецов.
Песни-перебранки можно определить как
эпико-драматические произведения, протокомедии.29
5. Героические песни «Старшей
Эдцы» не менее архаичны, чем
мифологические. Проблема соотношения
мифа и эпоса в героических
песнях находит в науке разное
разрешение. Натурфилософская концепция
идентифицирует героев эпоса
в качестве символов и аллегорий
природных явлений (луны, солнца
или грозы). Сторонники позивистской
школы демифологизируют эпос, считая,
что его герои имеют исторические
прототипы, а фигуры богов представляют
собою позднейшие романтические
добавления. Неомифологическая школа
ищет истоки эпических сюжетов
и происхождения героев эпоса
в сфере мифа, но не природного,
а ритуального, базируясь на
концепции архетипов К. -Г. Юнга.
Если обратиться к основным
выделенным Юнгом архетипам (тени,
дитяти-матери, анима-анимус, персоны-самости,
мудрого старика-старухи), то можно
вслед за Е. М. Мелетинским
идентифицировать их как этапы
становления личности или, по
Юнгу, индивидуации. 30 Тень, анти-я архетипически
выражает дочеловеческое начало
в человеке. В «Саге о Вельсунгах»
в процессе воинских посвящений
Синфьетли отец и сын надевают
волчьи шкуры и становятся
волками, а затем вновь обретают
человеческий облик.31 Брюнхильд
выступает непобедимой девой-богатыршей,
тем самым показывая выявленность
архетипа анима-анимус: бессознательно
присутствующего начала противоположного
пола в человеке. Становясь перед
необходимостью выбора между
личной безопасностью и целостностью
рода, герой архаического делает выбор
в пользу рода, реализуя тем самым двойственный
архетип персоны (ориентированное вовне,
социально адаптированное начало) и самости
(внутреннее, индивидуальное начало).
В «Младшей Эдде» Один в виде мудрого
старика является на краю ямы, вырытой
Сигурдом перед поединком с драконом,
и советует вырыть две ямы, чтобы
в одну стекал яд дракона, а другую
бы герой спрятался сам, чтобы
не причинить себе вреда. Собственно
преодоление расщепленности личности,
переход с одной архетипической
ступени на другую: от зверя к
человеку, от дитяти к воину в
ходе инициации, через свадебные
испытания к обретению половой
идентичности, путем социальной адаптации
к равновесию между общественным
и индивидуальным и наконец, к
обретению истинной мудрости – путь
становления, развития и формирования
личности, соответствующей ранее
приведенной концепции «биографии»
героя архаического эпоса, предлагающей
идентификацию архетипов через
конкретные эпические события, типические
для архаического эпоса.
6. Героические песни «Старшей
Эдды» отличаются тщательной
разработкой образов героев (Сигурда,
Гуннара, Гудрун, Брюнхильд). Особенно
показателен образ Брюнхильд,
показанный как разрываемый противоречиями,
во всей сложности душевных
переживаний («Краткая песнь о
смерти Сигурда», «Поездка Брюнхильд
в Хель»). Рефлексии подвержен
и Гуннар («Краткая песнь о
смерти Сигурда»), показана и глубина
переживаний Гудрун («Первая песнь
о Гудрун», «Вторая песнь о
Гудрун»). Тенденция к показу душевного
состояния персонажа способствует
росту лирического элемента, а
это приводит к появлению жанра
героической элегии («Поездка Брюнхильд
в Хель», «Первая песнь о
Гудрун»), на протяжении которой
сохраняется одна и та же
эпическая ситуация, выступающая
фоном к диалогу или лирическим
излияниям героини, а эпические
события проходят перед читателем
в форме ретроспекции, воспоминания
лирического субъекта о прошлом.
В новом жанре героической
элегии, как указывают авторы
учебника «История зарубежной
литературы. Средние века и Возрождение»
(М., 1987), «традиционный эпический сюжет
… служит материалом для лирико-драматической
обработки»32 .
Песням о героях присущи накал
страстей, экспрессивность. Их оригинальность
определяется сочетанием эпического и
лирического начал.
стр…
Список использованой литературы
1. Из рассказов о древнеисландском
колдовстве и Сокрытом народе.
– М., 2003.
2. Ирландские саги. – M. – Л., 1961.
3. Исландские саги. Ирландский эпос.
– М., 1973.