Исторические корни культуры Сибири

ВВЕДЕНИЕ

1. Развитие грамотности в Сибири

2. Сибирский фольклор

3. Живопись в Сибири

4. Архитектура в Сибири

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

4

5

10

11

13

20

21

1. Развитие грамотности в Сибири

В. К. Андриевич писал об отсутствии в Сибири до XVIII в. грамотных  людей, за исключением духовенства.⁴ Однако среди казаков, промысловиков, крестьян, двинувшихся осваивать новый край, было немало грамотных людей, которые занимались описанием местностей, изготовлением планов населенных пунктов, расписывали дома, церкви, сочиняли различную «литературу» и т. д. На рынках Тобольска, Енисейска, Верхотурья, Тюмени, по крайней мере, с 40-х годов XVII в., стали появляться грамматики, азбуки, псалтыри, часословы, что, несомненно, было вызвано повысившимся спросом на литературу. Спрос на «учительные» книги особенно повысился в конце XVII—начале XVIII в. Руководители Сибирского приказа, обратив на это внимание, стали закупать учебную литературу в Москве и посылать ее сибирским воеводам для продажи «с прибылью». Так, в феврале 1703 г. начальник Сибирского приказа А. А. Виниус распорядился купить на Печатном дворе 300 азбук, 100 часословов, 50 псалтырей «учительных» и послать их в Верхотурье для продажи с прибылью «из приказной избы верхотурским всяких чинов людем для научения детей». Примечательно, что через год в верхотурской смете отмечался особенно значительный спрос на азбуки.

Главной формой народного  просвещения в допетровской Руси было обучение у частных «мастеров», грамоты. В этом отношении Сибирь не представляла какого-либо исключения. До начала XVIII в. здесь не было школ, а в качестве частных учителей выступали писцы, подьячие, церковнослужители  и просто грамотные люди. Обучение было примитивным и имело целью  практически-прикладную грамотность (учили  читать и писать). Но в XVII в. и здесь  уже были люди с тягой к более  широким знаниям, которые достигали  значительных успехов либо путем  самообразования, как С. У. Ремезов, либо продолжали обучение в крупных  культурных центрах Руси, как Андрей Несговорский, отправившийся из Тобольска  в Киев «книжного ради учения».

Во второй половине XVII в. в ходе борьбы официальной церкви с ересями и расколом началось движение за повышение культурно-образовательного уровня русского духовенства, а в  конце века правительство Петра I взяло курс на подготовку грамотных  светских кадров, необходимых для  осуществления широко задуманной программы  государственных преобразований в  России. Эти новые веяния времени  в области культуры, связанные  с обострением классовой борьбы и становлением абсолютизма, захватили  и Сибирь.

В 1702—1703 гг. в Тобольске  при архиерейском доме была открыта  первая в Сибири и вторая в России провинциальная школа для подготовки низшего звена церковнослужителей (после школы в Ростове, 1702 г.).

Указ Петра I о ее открытии был послан в Тобольск еще в 1697/98 г. митрополиту Игнатию. Но последний  вскоре попал в опалу, и открытие школы затянулось. По царскому указу  от 9 января 1701 г. в Тобольск был послан «приказным человеком и дьяком»  в Софийский митрополичий дом  дворянин Андрей Иванович Городецкий. Ему велено было «для утверждения  и расширения словес божиих на Софийском  дворе, или где прилично, построя  училище», обучать детей служителей церкви «грамоте, а потом словесной  грамматике и протчим на словенском языке книгам». На учительские должности  рекомендовалось подыскать «искусных  мирских добрых людей» на месте или  в каком-либо другом городе. К приезду  в Тобольск весной 1702 г. нового митрополита (Филофея Лещинского) училище, видимо, в основном было выстроено. Летом 1702 г. Филофей писал, что училищные  здания «строением приходят в совершенство»  и дети для обучения собираются, но нет нужных книг. Тобольский воевода  Михаил Черкасский в том, же году доложил в Сибирский приказ об окончании строительства школы и отметил, что она располагается на Софийском дворе при Троицкой церкви.

Филофей намеревался в  открываемой им школе организовать обучение по образцу юго-западных духовных школ. По его приказу в 1702 г. ездил  в Киев митрополичий сын боярский Еремей Иванов с поручением приобрести для тобольской школы «церковных треб и книг грамматических», а также  завербовать «дьяка черного в архидьяконы, да учителей латинской науки двух, спеваков 4 человек, студентов 2 человек». В Печорском монастыре он приобрел 206 учебных и богослужебных книг.

В школу принимали детей  церковнослужителей. Обучали их преимущественно  начальной грамоте: читать (букварь, часослов, псалтырь), писать и петь церковные  службы. С 1703 по 1726 г. здесь обучилось 33 человека. Из них 4 человека были уволены  от церковной службы, а остальные 29 поступили на дьяконские и причетнические должности. Тобольскую школу церковь  стремилась использовать и для подготовки миссионеров из детей местных  народов. История народного образования  Сибири в основных чертах повторяла  ход просветительного дела в центральных  областях России, а школьное обучение началось с открытия духовных школ.

      О литературе, имевшей хождение в Сибири в XVI—начале XVIII в., известно мало. В основном это сведения о богослужебных книгах, распространявшихся официальным путем. Каждый новый острог вскоре обзаводился церковью, попом и необходимыми для культовых служб книгами. Для этой цели Сибирский приказ закупал в Москве апостолы, евангелия, псалтыри, минеи, требники. В 1639 г. первые якутские воеводы П. П. Головин и М. Б. Глебов везли с собой из Москвы книги «в два острога к двум церквам». Книги церковнослужебного характера с прибавлением учебной литературы (азбук, грамматик) привозили в Сибирь и купцы.

        Состав монастырских и церковных библиотек Сибири (о светских библиотеках этого периода сведений нет) был ограничен церковно-служебными книгами, богословскими и житийными сочинениями, с очень небольшими вкраплениями учебной литературы. Так, из 77 книг митрополита Игнатия только 4 выходили за рамки сугубо церковной литературы: «Алфавит» (Азбуковник), 2 лечебника и «История Сирская».

      Церковная литература распространялась также в среде рядового духовенства и у мирян. Наряду с переписываемыми богословскими сочинениями особым интересом пользовались жития святых, игравшие роль своеобразной беллетристики. Из переводных преобладали жития Евстафия Плакиды, Марии Египетской, Георгия Победоносца, Николая Мирликийского, Алексея божия человека. Среди русских житий наибольшее распространение имели биографии подвижников северного края — новгородских (Варлаама, Иоанна), архангельских (Антония Сийского), соловецких (Зосимы и Савватия, митрополита Филиппа), устюжских (Прокопия Уродивого). Рассказы о святынях северного края преобладают и среди сказаний о монастырях и чудотворных иконах. По-видимому, севернорусская литературная традиция была ближе русскому населению Сибири, сформировавшемуся в основном за счет выходцев из северных районов страны. Она поддерживалась и первыми сибирскими архиепископами — Киприаном и Нектарием, привезшими с собой из Новгорода не только книги, но и «книжных людей». В их числе был и Савва Есипов, автор сибирской летописи, справедливо называемый первым сибирским писателем.

      Состав историко-географической литературы в Сибири отличался значительной пестротой. Среди географических сочинений преобладали космографии и литература хождений (Трифона Коробейникова, игумена Даниила, Василия Гагары). В группе исторических сочинений обращает на себя внимание большое число хронографов, в том числе хронограф конца XVII в., переписанный С. У. Ремезовым и его старшими сыновьями. Имели хождение исторические повести о Мамаевом побоище, о Темир-Аксаке (Тамерлане), о взятии Царьграда.

        Главное место не только в читаемой, но и в собственно сибирской (по происхождению и тематике) литературе XVII—начала XVIII в. занимают летописи. В них особенно ярко проявилось творчество самих сибиряков. Развивая традиции древнерусского летописания, сибирские летописи претерпели известную эволюцию и уже в XVII в. представляли собой своеобразные исторические повести «о взятии Сибири». Первым видом сибирской летописи обычно считают «Синодик» тобольского архиепископа Киприана (около 1622 г.), составленный на основе более раннего «Написания, как приидоша в Сибирь», созданного либо непосредственными участниками похода Ермака в Сибирь, либо с их слов. Из летописей первой половины XVII в. известны две: Есиповская (составлена в 1636 г. тобольским подьячим Саввой Есиповым) и Строгановская (написана неизвестным автором, близким к дому Строгановых). Можно говорить о широком распространении этих произведений уже в XVII в., причем пометы на рукописях свидетельствуют о том, что сибирские сочинения читались не только в Сибири, но и в России.⁵

        В конце XVII—начале XVIII в. в Тобольске работал один из выдающихся деятелей русской культуры С. У. Ремезов — историк, этнограф, картограф, художник, архитектор и строитель. Историки считают его первым историком и этнографом Сибири, архитекторы — первым сибирским градостроителем и основоположником инженерной графики Урала и Сибири, картографы выделяют ремезовский этап в развитии сибирской картографии. «Хорографическая чертежная книга», «Чертежная книга Сибири», «История сибирская», «Описание о сибирских «народах и граней их земель», проектирование и строительство уникальных сооружений Тобольского Кремля — таков краткий перечень основных работ этого ученого-самоучки. Его «История сибирская» (Ремезовская летопись) отличается от предыдущих летописных повестей элементами научного подхода к историческим событиям и привлечением нового круга источников, в том числе народных легенд и преданий.

           Помимо летописей, собственно сибирская литература представлена рядом повестей. Наиболее ранним произведением является «Повесть о Таре и Тюмени» (написана в 1635—1642 гг., видимо, в г. Томске). Автор ее — очевидец описываемых событий, близкий к церковным кругам. В повести сказалось влияние русских воинских повестей XVI— XVII вв., писавшихся в духе «торжественной» литературы.

       В XVII—начале XVIII в. под влиянием известных в Сибири общерусских сказаний был создан ряд повестей-легенд о местных чудесах и житий первых сибирских святых. Так, сказание об Абалацкой иконе (1640-е годы) испытало воздействие повести о знамении Новгородской иконы богородицы, а повесть о явлении иконы богородицы в Тобольске (1660-е годы) написана в подражание сказанию о Казанской иконе. Сибирские жития конца XVII в. Василия Мангазейского и Симеона Верхотурского, отражающие быт и социальную борьбу в среде русского населения Сибири, подобно большинству поздних русских житий, представляют собой не подробную биографию святого, как требовали законы жанра, а перечень их посмертных чудес, которые описывались разными людьми и в разное время, постепенно пополняя уже существующее произведение.

       Довольно широкое распространение в Сибири христианской легенды, в то время как этот жанр в центральных областях России стал уже изживать себя, объясняется тем, что в отдаленной Сибири церковь и в XVII—XVIII вв. продолжала играть большую роль, поскольку она активно помогала царизму закабалять коренные народы Сибири и боролась с расколом, который в то время являлся одной из форм классового протеста крестьянства. К концу XVII в. Сибирь превратилась в один из главных районов распространения раскольников, поэтому общей идейной направленностью христианских легенд была борьба с «ересью».

      Заметную роль в литературной жизни Сибири играли лица с ярко выраженным литературным дарованием, временно оказавшиеся в Сибири на службе или в ссылке. Так, в Сибири (в 1622—1625 гг. в ссылке в Тобольске и в 1629—1630 гг. воеводой в Енисейске) был князь С. И. Шаховской, видный литературный деятель первой половины XVII в. Вероятно, в период тобольской ссылки им была написана «Повесть известно сказуема на память великомученика Димитрия», посвященная теме убийства царевича Димитрия в Угличе, с искусно составленным введением о мученичестве и гонениях вообще.

    Тобольским воеводой в 1609—1613 гг. служил князь И. М. Катырев-Ростовский, которому приписывается «Повесть книги сея от прежних лет» (1626 г.)—одно из наиболее ярких сочинений о «смуте». Часть исследователей, однако, приписывает это произведение другому сибирскому деятелю — тобольскому служилому человеку С. И. Кубасову, создавшему особую редакцию Хронографа, куда вошла и эта повесть.⁸⁴ Около 15 лет в Тобольске прожил в ссылке Юрий Крижанич, один из виднейших публицистов XVII в., перу которого принадлежит интересное описание Сибири и ряд философских сочинений. Отбывал ссылку в Сибири и самый крупный деятель раскола XVII в. — протопоп Аввакум (с 1653 по 1662 г.). Описание сибирских пейзажей (особенно «Байкалова моря») — одно из самых красочных мест его «Жития» и вместе с тем самое художественное описание Сибири, дошедшее до нас от XVII в. Имя Аввакума вошло в фольклор старообрядческого населения Забайкалья, где он изображается борцом за правду и народные интересы.

  Среди сибирских митрополитов выделялся своей литературной деятельностью Иоанн Максимович (1711 —1715 гг.), один из наиболее выдающихся представителей «барочного» красноречия, носителями которого были воспитанники Киево-Могилянской духовной академии.

2. Сибирский фольклор

    Русское население в Сибири передавало из поколения в поколение былины, песни и предания, принесенные с Руси. Некоторые из них приобретали здесь местные черты (древнерусские богатыри охотились в лесах на распространенных в Сибири зверей, ездили по тайге). Особенно бережно хранило традиции русского фольклора старообрядческое население, в свадебных и других обрядах которого наиболее отчетливо прослеживается севернорусская традиция.

     Начиная с XVII в. в Сибири были широко распространены исторические песни «Взятие Казани», «Кострюк», песни о Ермаке, Степане Разине, о чем свидетельствуют сибирские летописи того времени. Наиболее полный вариант песни о походе Ермака находится в сборнике Кирши Данилова, составленном им, грамотным певцом-скоморохом, в 1722—1724 гг. на Урале. В тот же сборник К. Данилова вошли еще две песни: «Поход селенгинским казакам» («А за славным было батюшком, за Байкалом морем») и «Во Сибирской Украине, во Даурской стороне». Особенно интересна вторая песня, повествующая о трудностях, связанных с освоением Приамурья. Сибиряки складывали и другие песни о местных событиях.

      Первыми носителями народного театрального искусства русских в Зауралье были скоморохи, появившиеся из северных областей Русского государства вместе с первыми поселенцами в конце XVI в.

     Скоморошество на Руси было распространено с древних времен. Музыканты, песенники, жонглеры, потешники-игрецы были любимы простым людом. Правительство же и духовенство преследовали скоморохов, поэтому те уходили на Север, позднее — в Сибирь.

       Когда в середине XVII в. царское правительство в связи с обострением в стране социальных противоречий приняло новые жесткие меры к истреблению скоморошества, последнее имело уже значительное распространение в Сибири. Популярность народных зрелищ здесь в значительной мере объяснялась тем, что широкие слои населения видели в обличительных сатирических представлениях живой отклик на уродливые явления сибирской действительности — произвол воевод-лихоимцев, неправедный суд, корыстолюбие и невежество священников.

      В 1649 г. в сибирских городах была получена царская грамота, предписывавшая применять к скоморохам такие же меры, какие были приняты в 1648 г. в Москве и других городах: уничтожать домры, гусли и прочие инструменты и наказывать скоморохов батогами. Однако высочайшие указания не помогали. В 1653 г. архиепископ Симеон жаловался в Москву, что в Сибири «умножилось всякого беззакония», в том числе «скоморошества и всяких игр бесовских и кулачново бою и на качелях качаютца и иных всяких неподобных дел умножилось много».

     Скоморохи как деятели народного театра представляли самые разнообразные направления народного искусства. Среди них были песенники, плясуны, музыканты, жонглеры, клоуны, дрессировщики животных (медведей, собак), кукольники. Сибиряки не только хорошо принимали скоморохов. Они сами любили различные игры, пение, пляску. В архивных документах отмечается их увлечение шахматами, катанием на лыжах с гор, «шаром и мечем и бабками и городками и шахардою и свайкою», борьбой, кулачными боями, лошадиными скачками. По вечерам устраивались, по выражению церковников, «бесовские игры», во время которых рядились в маски, пели песни, плясали «и в ладони били».⁶

    Используя любовь народа к зрелищам, церковь противопоставляла скоморошьим представлениям и народным играм свой театр. Появление в Сибири первого церковного театра относится к началу XVIII в. и связано с именем митрополита Филофея Лещинского. Воспитанник Киевской духовной академии, он перенес в Сибирь многие традиции староукраинской культуры, в том числе театр. Театральные представления в Тобольске начались почти одновременно с открытием духовной школы, во всяком случае не позднее 1705 г.В качестве актеров выступали преподаватели и ученики тобольской архиерейской школы, а ставились духовно-назидательные пьесы. Сцена устраивалась на площади вблизи архиерейского дома. При этом церковники стремились привлечь в качестве зрителей возможно большее число народа.

3. Живопись в Сибири

     Живопись в Сибири XVI—начала XVIII в. была представлена преимущественно иконописным искусством. Неверно распространенное мнение, что потребности населения Сибири в иконописной продукции вплоть до середины XIX в. почти исключительно удовлетворялись привозной продукцией. В Сибири очень рано развилось иконописное дело, и по крайней мере с середины XVII в. ее потребности в иконописи в основном удовлетворялись местными художниками.

    Первые иконописцы в Сибири были выходцами из Европейской России. Так, в самом начале XVII в. в Сибирь переселился из Устюга Великого «иконник», Спиридон, родоначальник известного в XVII— XVIII вв. в Тюмени купеческого дома и автор популярной тюменской иконы «Знамения божия матери» (Знаменская церковь). В начале XVII в. выехал из Европейской России в Сибирь автор известной «чудотворной» Абалацкой иконы протодьякон тобольского кафедрального собора Матвей. Не позднее начала 30-х годов XVII в. в Тобольске при сибирском архиепископе появились специальные мастерские для письма икон и обучения детей иконописному искусству и резьбе по дереву.

    Иконописцы были также в монастырях и во всех более или менее крупных городах Сибири, по крайней мере начиная со второй половины XVII в. Иконописец тобольского Знаменского монастыря Мирон Кириллов в 1675 г. писал копию Абалацкой «чудотворной» иконы для жены тобольского воеводы П. М. Салтыкова.⁷ В Тюмени в 1701 г. работали иконописцы из служилых людей Максим Федоров Стрекаловский и Лев Мурзин. В Енисейске в 1669 г. на посаде было 5 иконописцев (в том числе один ученик иконописного дела). Среди них были мастера, специально работавшие на рынок. Так, два брата и отец енисейского иконописца Григория Михайлова Кондакова, жившие вместе с ним, в 50—60-х годах XVII в. вели интенсивную торговлю на деньги, выручаемые от «иконного письма» Григория.

    В отличие от московского, фряжского, строгановского и других стилей в Сибири сложилась своя манера художественного письма. Сибирские иконы не отличались высокими художественными достоинствами, но имели свои особенности, импонировавшие широкому потребителю.

    Кроме изготовления икон и картинок религиозного содержания (преимущественно это было копирование по образцам), местные художники расписывали стены церквей, а также наружные части некоторых зданий. В Енисейске в середине 90-х годов XVII в. при воеводе М. И. Римском-Корсакове был построен казенный амбар, в котором хранилась денежная и другая казна. На амбаре был устроен «чардак караульной новой, писан красками (разрядка наша, — Авт.), на нем орел деревянной резной двоеглавый». В это же время был построен на воеводском доме «чардак новой о двух житьях с перилами, верхнее житье шатром, круглой, писано красками».

    Местная сибирская знать пользовалась услугами живописцев для отделки своих домов. Известно, например, что проводились большие художественные работы в доме первого сибирского губернатора М. П. Гагарина. В 1713 г. у него работали 9 местных и 3 приезжих художника, в том числе С. У. Ремезов, его сын Семен и племянник Афанасий Никитин Ремезов.

    Иконописцы выполняли работы по росписи военного инвентаря, а также привлекались к изготовлению наиболее ответственных чертежей местности. Енисейский иконописец Максим Протопопов Иконник, в 1688 г. расписавший «своими красками» для казны 12 лукошек для барабанов, через несколько лет «по государеву указу... писал Иркутский чертеж до Кудинской слободы», К концу XVII в. относятся художественные произведения знаменитого сибиряка ученого С. У. Ремезова. Свою «Историю Сибирскую» и «Чертежную книгу Сибири» он богато иллюстрировал рисунками в красках, на которых даны ценные для этнографии изображения различных представителей аборигенного населения Сибири. Эти рисунки затем широко использовались в иностранных изданиях о Сибири, в частности Витсеном во втором издании его книги (1705г.).

4. Архитектура в Сибири

    Русская архитектура в Сибири до конца XVII в. была представлена исключительно деревянным зодчеством, которое можно разделить условно на три группы: крепостное, церковное и гражданское.

    Занятие новой территории сопровождалось постройкой укрепленных пунктов — острогов, внутри которых располагались основные казенные здания (воеводская и таможенная избы, амбары, церковь, тюрьма, гостиный двор). Острог обычно был небольших размеров, с общей протяженностью стен 200—300 сажен, и представлял собой четырехугольник (иногда шести- или восьмиугольник).⁸ Строили либо «стоячий острог» (первоначально такими были все остроги в Сибири), либо из бревенчатых горизонтальных двухстенных связей. Высота стен была различной. В Якутске острожная стена состояла из 30 венцов, в том числе 20 до облама (выступавшей вперед верхней части) и 10 —облам. Общая высота стены Якутского острога составляла 3 сажени (около 6.5 м), Иркутского — 2.5, Илимского — 2 сажени.

    По углам и кое-где в стенах острога стояли башни (обычно 4, 6 или 8), возвышавшиеся над уровнем стен. Среди них были глухие и проезжие (с воротами). Самые высокие башни Якутского острога имели 42 венца до облама и 8 — облам. Башня обычно представляла собой высокий сруб с четырех-, шести, или восьмиугольным основанием (чаще четырехугольник). Она вершилась шатровой крышей с вышкой. Среди острожных башен выделялась архитектурной изысканностью восьмиугольная проезжая башня Иркутского острога, верх которой имел три уступа, увенчанных шатром. Балконы над воротами проезжих башен обычно являлись надвратными церквами или часовенками и увенчивались крестом и маковицей. Большое внимание обращалось на декоративную сторону строительства: высокие шатры на башнях, орлы, часовенки.

    Из памятников крепостного деревянного зодчества в Сибири до нас дошли две башенки Братского острога (1654 г.), крепостная Спасская башня в Илимске (XVII в.), башня Якутского острога (1683 г.), Вельская «дозорная» башня (начало XVIII в.).

    В сибирской церковной архитектуре XVI—начала XVIII в. были две основные группы храмов.

1. Первая представлена наиболее древним и наиболее простым видом церковных строений севернорусского происхождения, так называемым клетским храмом. Типичным образцом этого вида церковного зодчества была Введенская церковь в Илимске (1673 г.). Она представляла собою два поставленных рядом сруба, один из которых (восточный) несколько выше другого. Каждый сруб был покрыт двускатной крышей. На крыше восточного сруба (клети) находился небольшой четверик, покрытый «бочкою», повернутой поперек главной оси здания. Бочка несла на круглых шейках две «луковичные» главки, обитые чешуею. Церкви такого типа были распространены во многих районах Сибири.
2. Другим типом старорусских построек, привившихся в Сибири, была шатровая церковь. Она обычно состояла из обширного четырех- или восьмигранника, заканчивающегося вверху восьмигранной пирамидой в виде шатра. Шатер увенчивался небольшим куполом луковичной формы. Шатровые колокольни имели верхоленская Богоявленская (1661 г.), иркутская Спасская (1684 г.) и другие церкви.

    Кроме того, в Сибири были широко распространены, как уже отмечалось, «надвратные» церкви, стоявшие над острожными и монастырскими воротами. Для этого вида типична надвратная церковь в Киренске (1693 г.).

    Большой интерес представляют покрытия церквей, имеющие чисто национальные русские архитектурные мотивы: бочки, кубы, маковицы. До нашего времени сохранилась покрытая «бочкой» и «маковицей» Казанская церковь в Илимске.

    Следует отметить одну любопытную черту церковных храмов в Сибири: под ними обычно располагались торговые лавки, которые церковники сдавали в аренду.

    Гражданская деревянная архитектура Сибири XVI—XVIII вв. отличалась большой простотой и строгостью. Дома и избы как деревенских, так и городских жителей строились из больших бревен, толщиной не менее 35—40 см, рубились они топором в «обло» с выемкой в верхнем бревне. Крыша большей частью была высокой, двускатной. Вверху, на стыке скатов, концы досок перекрывались толстым выдолбленным снизу бревном — «охлупнем» («шеломом», «коньком»). Своей тяжестью он прижимал всю конструкцию крыши, придавая ей необходимую прочность. Конец «охлупня» обычно выдавался вперед и иногда декоративно обрабатывался.

    Окна в домах были небольшие, 50—70 см высотой, квадратной и иногда круглой формы; в них вставлялась слюда, которая в Сибири добывалась в достаточном количестве. Оконная рама обычно была деревянной, иногда — железной. Во многих домах сибиряков в XVII в. печи топились «по белому» (имели выводные кирпичные трубы). Уже в это время в Сибири была распространена русская печь, наиболее эффективная из существовавших в те времена отопительных систем (коэффициент полезного  действия такой печи — 25—30%, при 5—10% в западноевропейских каминах).

    Внутри избы обычно стоял прямоугольный стол; вдоль стен располагались лавки, а вверху полки для хозяйственных нужд; под потолком над входной дверью устраивался специальный настил — «полати», где спали в зимнее время.

    Сибирские города, основанные в XVI—XVIII вв., строились обычно как острог, расположенный на высоком берегу, вокруг которого группировался посад. Архитектурный облик сибирского города мало чем отличался от севернорусского. В нем наблюдалась та же смена стилей, что и в Москве, только происходила она с некоторым запозданием — старинные шатровые колокольни и деревянные дома строились до второй половины XVIII в. и позже, а формы барокко применялись до 30-х годов XIX в.

    Среди городских строений несколько выделялись по размерам и архитектурному оформлению таможенные и приказные избы, гостиные дворы, воеводские дома. Воеводский дом обычно имел в разных своих частях два или три этажа. По описанию 1697 г., воеводский дом в Енисейске представлял собой трехэтажное здание: первый этаж составляли «жилые подклети», на которых стояла «двойня»; над ней возвышалась «вышка», «перед вышкою сени, да чердак, да повалыша старая о четырех житьях». Во дворе находилась воеводская баня («мыльня»), которая топилась «по белому», и печь ее была даже с изразцовой отделкой.

    Каменное строительство началось в Сибири в конце XVII в. Одним из первых был сооружен Софийский двор в Тобольске (1683—1688 гг.). Это был целый комплекс — большой собор, колокольня и крепостная стена с башнями. В конце XVII в. в целях борьбы с очень частыми в сибирских городах пожарами было велено все казенные здания строить из камня. Но за неимением «мастеров каменных дел», и из-за нехватки сил и средств каменное строение удалось развернуть лишь в начале XVIII в. и только в двух городах — Верхотурье и Тобольске. В других местах в это время ограничивались постройкой отдельных зданий, например, в Тюмени — казенных амбаров с церковью над ними (1700—1704 г.г.).

    Составление проекта и сметы нового каменного города в Тобольске было поручено в 1697 г. С. У. Ремезову. В июне 1698 г. он был вызван в Москву для защиты своего проекта. Здесь Ремезова направили для обучения «каменному строению» в Оружейную палату, после чего поставили во главе всего строительного дела в Тобольске, «для того что ему всякие  чертежи делать за  обычай, и как  сваи бить и  глину разминать, и на гору известь и камень и воду и иные припасы втаскивать, и о том

ему на Москве в Сибирском  приказе пространно и довольно сказано, и мельничные колеса на пример ему  на Москве показывали». Ремезову «в пример»  была дана также «строения печатная книга фряжская».

    «Служебная чертежная книга» Ремезовых содержит среди других материалов проекты зданий Тобольска и представляет собой одно из первых русских руководств по архитектуре.

    Некоторые каменные здания этого времени были сделаны еще в духе допетровского шатрового стиля. Среди них интересны бывший гостиный двор и две башенки с частями северной стены в Тобольске и несколько шатровых колоколен в Тобольске, Тюмени, Енисейске, Таре. Большинство же каменных построек: гостиные дворы, административные здания, крепостные постройки, жилые дома — строилось уже в новом стиле московского или украинского барокко.

    Русские деревни с характерными силуэтами высоких крыш, заканчивавшихся «коньками», традиционные башни острогов, церкви с их «бочками» и «маковицами», наконец, каменное строение по опыту Москвы и других городов — все это образцы русского национального зодчества, показывающие неразрывную связь архитектуры центра и далекой сибирской окраины России.

    Быт русских поселенцев в Сибири организовывался «по русскому обычаю». Вместо юрт, полуземлянок и примитивных деревянных жилищ аборигенных обитателей края они строили дома с деревянным полом, с печами и слюдяными окнами. Поскольку леса и земли в Сибири было много, дома строили крупнее, чем в европейской части страны.¹¹⁰ Характерной чертой русского быта сибиряков была баня. Она, как и на Руси, использовалась не только в санитарно-гигиенических, но и в лечебных целях.

    Но первые русские поселенцы в Сибири в силу необычайно суровых климатических условий и частых голодовок сильно страдали от цынги, оспы, различных «горячек» и других болезней, которые из-за отсутствия квалифицированной помощи часто принимали эпидемический характер.

    До начала XVIII в. врачи в Сибири были лишь в составе крупных военных экспедиций, посылаемых непосредственно центральным правительством, в официальных посольствах в Китай и при дворе тобольских воевод. Так, у тобольского воеводы М. Я. Черкасского в 1702 г. жил доктор немец Готфрид Георгий Херургус.

    В начале XVIII в., когда в армии и на флоте стали вводить должности лекарей и открывать госпитали, появились лекари и лазареты в воинских гарнизонах Сибири. Наиболее крупные лазареты были открыты в 1720 г. в Омской, Семипалатинской и Усть-Каменогорской крепостях. Это имело важные последствия. Уже вначале XVIII в. лекари крепостей Иртышской линии начали санитарно-гигиеническое изучение местности, включая исследование болезней, распространенных среди коренных жителей края.

    Однако подавляющая масса населения Сибири и вначале XVIII в. медицинской помощи от государства не получала. Население лечилось народными средствами, в первую очередь лекарственными травами. В XVII в. русские в Сибири знали и широко использовали лечебные свойства зверобоя, сосновой хвои, черемши, девятильника, березовых почек, малины, шиповника, белены, «лиственной губы» и других растений. От китайцев они узнали о лечебных свойствах ревеня, а от предков хакасов — «волчьего коренья». Кроме того, использовали лекарства животного (мускус) и минерального («каменное масло») происхождения, а также лечебные свойства источников минеральных вод. Московские власти в XVII в. и позднее в поисках новых лекарственных средств неоднократно обращали взоры к Сибири и требовали от местных воевод сыска, заготовки и доставки в Москву лекарственных растений. Сведения о лечебных свойствах некоторых из них в Москве были получены впервые от сибиряков (например, о зверобое в начале 30-х годов XVII в.). Иногда сибирских «травников» вызывали на работу в Москву. Сибиряки в XVI—начале XVIII в. несомненно значительно обогатили русскую народную фармакопею.

    Русское население принесло в Сибирь не только свои формы социального устройства и трудовой организации, но и свою национальную культуру, которая, приспосабливаясь к местным условиям, продолжала развиваться как составная часть общерусской культуры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сибирская культура объединяет национальные культуры якутов, бурят, алтайцев, тувинцев, многочисленные этнические культуры и культурные комплексы  этнографических групп. Сибирскую  культуру невозможно представить без  местного казачества. Постепенно они  образовали общину со своим культурным укладом. Свой вклад в создание сибирской  культуры внесли старообрядцы, представители  немецкой общины в регионе.

     В современной  гуманитаристике нет единого  мнения по поводу того, когда  возник социокультурный тип сибиряка. Называют XVII, XVIII, XIX века. Споры вызывает  выделение черт сибиряка. Это  – чувство собственного достоинства  (Н. В. Басаргин), бодрость (П. А.  Кропоткин), независимость (П. П.  Семёнов-Тян-Шаньский), находчивость (А.  Е. Авдеева). На основе понятия  «сибиряк» разрабатывается понятие  «сибирский характер» 

     На формирование  социокультурного типа влияют  природные условия. Сибирский  ландшафт разнообразен: низменность,  плоскогорье, горы. Типичный пейзаж  – это тайга. Деление на  Западную и Восточную Сибирь  возникает в начале XIX века. Административно  закрепляется Советской властью.  Сибирь во многом остаётся  неизвестной территорией. Существует  несколько версий происхождения  термина: славянская, тюркская. Наибольшее  распространение имеет версия  самоназвания этнической группы  «сипыр», обитающей в Прииртышье. В XIV веке Сибирь имела смысл  земли, расположенной к северу  от власти Золотой Орды. В XVI веке возникает новый смысл;  Сибирь – территория на востоке  страны до Тихого океана. Сибирь  присоединялась к России на  протяжении длительного времени.  Этот процесс завершился в  середине XIX века. Одновременно происходит  процесс «исчезновения» Сибири. Происходит дробление региона.  От Сибири отделяется Дальний  Восток.

     Что мешает  объективному анализу сибирской  культуры? Вмешательство политического  фактора. Именно из-за этого  недостаточно изучен опыт сибирского  областничества в решении проблем  современной региональной 

     Определить  понятие «сибирская культура»  это значит выразить взаимосвязь  социокультурного типа и среды.  Определение понятия на этапе,  предшествующем собственно его  введению, заменяют другие формы:  «сибирский уклад жизни», «сибирский  характер», «сибирский ландшафт». 

Список используемой литературы

1. В соответствии со структурой тома в главах о культуре и изучении Сибири рассматриваются общие вопросы культурного развития края и культура русского населения, а культура аборигенных народов освещается в разделах, посвященных особенностям  их исторического развития (см.  стр. 93—108, 285—299, 417-433).
2. М. К. Азадовский. Очерки литературы и культуры Сибири ИРКУТСК    1947 стр. 34—38; Народы Сибири. М.—Л., 1956, стр. 210, 211.
3. История европейского искусствознания от античности до  конца XVIII века. М., 1963, стр. 349.
4. В. К. Андриевич. История Сибири, ч.  IL СПб., 1889, стр. 402.
5. Е. К. Ромодановская. О  круге чтения сибиряков  в XVII—XVIII вв. стр. 236—237.
6. П. Г. Маляревский. Очерк из истории театральной культуры Сибири. Иркутск, 1957, стр. 12—18; Б. Жеребцов. Театр в старой Сибири (страница из истории русского провинциального театра XVIII—XIX вв.). Зап. Гос. инст. театрального искусства им. Луначарского, М.—Л., 1940, стр. 120, 121, 130.
7. А. И. Сулоцкий.   Исторические сведения об иконописании в Сибири, стр. 98. 
8. М. К. Одинцова. Из истории   русского деревянного зодчества  в Восточной Сибири (XVII век).   Иркутск, 1958, стр.   46; В. И.  Кочедамов. Строительство Тюмени в XVI—XVIII вв. Ежегодн. Тюменск. обл. краеведч. музея, вып.  III, Тюмень, 1963, стр. 86, 87; ЦГАДА, СП, стлб. 25, лл. 41, 42.