Художники эпохи возрождения. Тициан

многочисленным копиям.

В то же время на волне успеха «Ассунты», Тициан получает множество заказов  –

как на родине, так и за границей – на оформление алтарных ниш. В  1519 году

Тициан берется написать для  Якопо Пезаро огромное «Святое семейство»

(«Мадонна семейства Пезаро»). Полотно  было закончено в 1526 году и  помещено

над семейным алтарем в церкви Санта  Мария Глориоза дей Фрари. В этой картине

художник оставляет традиционную пирамидальную структуру с тем, чтобы избрать

плотную диагональную композицию, пронизанную  пересечениями взглядов и жестов

и помещенную в тень двух огромных колонн. На первом плане изображено

коленопреклоненное семейство  заказчика.

В 1520 году для церкви Святого Франциска в Анконе создается «Пала Гоцци» с

Мадонной, святым Франциском и святым Альвизием, написанным с заказчика. В

1522 году – полиптих «Воскресение»  церкви Сан Назарио е Чельсо  в Брешии для

папского легата в Венеции Альтобелло Аверольди. На этой картине фигуры из

разных групп, с их общими цветовыми  и световыми деталями, пластикой  и резко

акцентированными анатомическими подробностями, снова напоминают фрагменты

античной и современной скульптуры. В частности, изображенная здесь  фигура

святого Себастьяна рождает Ассоциации с работами Микеланджело.

Эти два произведения окажут огромное влияние на местные художественные школы,

тогда как в Венеции самого восторженного  приема удостоится полотно «Убиение

святого Петра-мученика», написанное в 1528-1530 годах для доминиканской

церкви Святых Иоанна и Павла  и утерянное, скорее всего, в XIX столетии во

время пожара.

Важным эпизодом в развитии тициановской карьеры явилась встреча художника  с

императором Карлом V, произошедшая в Болонье  в 1530 году во время коронации,

которую проводил папа Клемент VII. Тициан становится любимым  художником

монарха, установив  с ним прекрасные «профессиональные» отношения, которые он

поддерживал впоследствии и с сыном Карла  Филиппом и всем испанским двором на

протяжении  сорока лет. От императора исходили многочисленные заказы и высокие

почести: в 1533 году Тициан был удостоен рыцарского звания и титула графа и

Кавалера  золотой шпоры, достигнув славы  и общественного положения,

недоступного  другим художникам.

В тридцатые  годы Тициан налаживает также отношения с урбинским двором. Между

1536 и 1538 годами он пишет портрет герцога  Франческо Марии делла Ровере,

изображенного в доспехах и при регалиях генерал - капитана Венецианской

республики, а также портрет его супруги, Элеоноры Гонзага. Эти картины

сочетают  преклонение перед высоким общественным положением с тонким

психологическим анализом – одной из характеристик, делающих Тициана наиболее

выдающимся  портретистом эпохи. Знаменитая «Венера  Урбино» посвящена, однако,

сыну Франческо, Гвидобальдо. Написанная в 1538 году, это Венера, которая,

забыв мечтательное уединение своей непосредственной предшественницы, вышедшей

из под  руки Джорджоне, предлагает зрителю  всю свою красоту и чувственность,

обратив к  нему полный соблазна взгляд. Картина написана с той же женщины, что

и другое произведение урбинского цикла, так называемая «La Bella». Созданная

для Гвидобальдо, «Венера», один из шедевров тициановской классики, скорее

всего призвана служить аллегорией супружества, утонченным, но убедительным

примером  чувственности для не блиставшей особенной красотой юной супруги

Гвидобальдо, Джулии Варано да Камерино, вышедшей замуж  за герцога в 1534 году

в возрасте всего десяти лет. Эта Венера –  богиня плотской любви,

раскинувшаяся в алькове и предлагающая зрителю свою великолепную наготу. В

руке она  держит букет роз – традиционный атрибут богини, как и стоящий  на

подоконнике мирт. Однако черты лица богини совершенно индивидуальны, взгляд

ее не рассеян; она смотрит на зрителя открыто и призывно. Вокруг изображен не

дикий пейзаж, но внутренние покои  богатого венецианского дворца, со всеми

атрибутами повседневной жизни: двумя  горничными, вынимающими из сундука

наряды своей госпожи. Тициан не хотел создавать настоящего кружка своих

последователей, предпочитая окружить себя помощниками, не имевшими своего

стиля, но преданными и верными. Среди  них его сын Горацио, которому художник

доверял выполнение многочисленных копий  своих быстро прославленных и

постоянно заказываемых произведений, таких как, например, различные повторы

«Кающейся Магдалины», созданной для  делла Ровере около 1533 года.

С началом сороковых годов Тициан обращает свои художественные искания  к

безмятежному натурализму и  идеальным классическим пропорциям, примененным к

конструктивистскому использованию  цветового материала, уступая место  поискам

новых форм, уже выраженным в таких  произведениях, как упоминавшиеся  «Цезари»

для Фредерико Гонзага и огромное повествовательное полотно «Введение Марии во

храм», предназначенное для сценической  постановки и выполненное в 1534-1539

годах для венецианской Скуола Гранде дель Карита.

Это колебания маньеризма, с его  вкусом к искусственному, утонченной

интеллектуальной игрой, имитацией  античности, преклонением перед Рафаэлем и

Микеланджело, пришедшие из центральной  Италии, дабы затенить сияние Тициана  и

венецианского искусства в целом. Таким образом, новые искания  в творчестве

уроженца Кадоре нельзя назвать  результатом кризиса. Это -  вызов, результат

развития личности, богатство выражения, направляемое могучей индивидуальностью

художника, несмотря на то, что критика  выделяет некоторое снижение вкуса,

ослабление напряжения в произведениях, которые по большей части относятся  к

данному периоду его творчества. В этих произведениях мускулистые тела

сплетаются и расходятся во вращении, персонажи принимают риторические,

напыщенные позы, палитра смещается  к темным цветам. Такова «Торжественная речь

Альфонсо д,Авалоса», написанная в 1540-1541 годах, на которой

торжественный жест правителя Милана очевидным образом заимствован  из репертуара

Классической скульптуры. Таковы же и три «Библейские сцены» с  дерзкими

ракурсами, созданные между 1542 и 1544 годами для потолка церкви Санто  Спирито

ин Изола в Венеции. И наконец, такова же, написанная в те же годы наполненная

внутренним драматическим напряжением  картина «Коронование терновым венцом»  для

церкви Санта Мария делле  Грацие в Милане. Разработанные Тицианом и перенятые им

новые приемы живописи приводят художника  к практике преувеличенно

маньеристического рисунка, что помогает ему подчеркнуть драматичность

изображения. Классическая выдержанность  и уравновешенность вдребезги

разбивается о тонкую игру диагональных планов. Фигуры с мощной пластикой,

порождающие явные ассоциации с античными статуями и жестокими персонажами

Микеланджело, размещены в искусственных  позах, искажены мукой. Картина

практически лишена глубины фона из-за темноты, в которой едва угадываются

очертания стены за спинами изображенных. Весь свет сосредоточен на телах Христа

и его мучителей, придавая им мраморный  отблеск; свет искрится на доспехах

воина, изображенного на первом плане. Тоновое единство ранних тициановских

произведений сменяется здесь  подчеркнутой контрастностью, а видимое  извне

волнение – внутренним напряжением, вызванным жестокостью происходящего.

Можно заметить, что от картины  к картине мазки его кисти  перестают создавать

сплошной цветной фон, все чаще нагромождая сгустки материи, оставляя

«бахрому» на краях и едва намеченные фрагменты.

Подобный эффект особенно заметен в многочисленных портретах этого периода, на

которых привычная откровенность  граничит порой с ценизмом, обнажая  не только

тело, но и психологические черты  персонажа. Портрет Пьетро Аретино,

находящийся в Питти, на котором  один и тот же персонаж с одной стороны,

выглядит человеком из плоти  и крови, а с другой, - скорее изображен  в виде

«.наброска, чем в виде чего-то завершенного». «Даная», работу над которой

художник начал уже в Венеции  и которая предназначалась в  подарок кардиналу

Алессандро Фарнезе, несет на себе отпечаток его чувственного натурализма  и

сочной колористики: она столь  соблазнительна, что кажется ханжой по сравнению

с «Венерой Урбино» - замечает монсеньор  Джованни Делла Каза. Микеланджело,

посетивший Тициана, восхищается его «цветами и манерой», однако сетует, что в

Венеции в последнее время не думают о рисунке. В Риме, где художник даже

получает почетное гражданство, он оставляет несколько портретов  членов

папской семьи, среди которой изумительный «Портрет Павла III с племянниками»,

подлинный шедевр психологической  интроспекции. Знаменитый портрет был  начат в

Риме, где Тициан провел несколько  месяцев с октября 1545 по март 1546 года.

Отталкиваясь от картины Рафаэля  «Портрет папы Льва X с кардиналами  Людовико

деи Росси и Джулиано деи Медичи», Тициан воплощает групповой портрет,

изображая беспокойного и деспотичного прелата из семьи Фарнезе в  обществе его

племянников. Это настоящий шедевр психологического портрета, представляющий

интриги внутрисемейных отношений  в могущественном клане власть имущих.

Костлявый и сгорбленный Павел III бросает пронзительный взгляд на раболепного

и коварного Оттавио, стоящего возле  него согнувшись, в то время как  кардинал

Александр стоит у папы за спиной. Общему эффекту способствует слегка

небрежный стиль картины, оставленные  едва замеченными, намеренно

незаконченные детали: например руки папы не прорисованы до конца;

улавливается только жест.

В 1548 и 1550-1551 годах Тициан гостит при  императорском дворе в Аугсбурге.

Как раз в это время проводятся заседания Собора за объединение, где Карл V

пытается прийти к согласию с  протестантскими князьями, побежденными им в

битве при Мюльберге. Взаимная симпатия художника и его сюзерена крепнет.

Кроме того, появляется возможность  для новых важнейших заказов:

необыкновенные портреты Карла V верхом и Карла V в кресле, когда гордость и

официальность первого образа, положившего  началу счастливому жанру

официальной портретистики, сталкивается в вечном противоречии с

меланхоличным, камерным образом второго. Была создана «Венера и органист»,

где художник вновь затрагивает  темы музыки и любви. «Поклонение  святой

Троице», или «Глория», прославляющая  Габсбургов, объединила в себе, на фоне

светоноснейших эмпиреев, двор земной и двор небесный. В это же время  начались

тесные контакты художника с  сыном Карла V, Филиппом II, ставшим  в 1556 году

королем Испании.

Замкнутый человек, постоянно разрывающийся  между религиозным фанатизмом и

уязвленной сексуальностью, Филипп становится главным заказчиком Тициана. И

хотя он не только никогда не мог расплатиться с долгами, но и непрерывно

делал новые, он тем не менее наградил художника полной свободой как по части

замысла, так и по манере исполнения.

Вернувшись в Венецию, Тициан, хотя и не отвергая просьбы со стороны

правительства или религиозных и аристократических кругов, определенно

скрывается от местного общества, оставляя поле боя вновь появляющимся

художникам нового поколения: Якопо  Тинторетто, Паоло Веронезе, Якопо  Бассано,

и полностью посвящает себя выполнению императорских заказов. Из-под его кисти

выходят не только многочисленные портреты Габсбургов и членов их окружения,

но и мифологические сюжеты с  отчетливо выраженным эротическим  смыслом, а

также религиозные картины, предназначенные  для двуличного Филиппа II. В 1553-

1554 годах созданы удостоившееся многочисленных копий «Венера и Адонис»;

хранящаяся в Прадо «Даная», еще один вариант картины, созданный  для семейства

Фарнезе. В 1559 появляется драматическое  «Положение во гроб» и «Поклонение

волхвов» (Эскориал). В этих картинах, утративших искренность и легкость

первых произведений, классический миф передается в пессимистичных тонах.

Одновременно Тициан посвящает  себя работе над тремя полотнами  огромной

важности: «Вознесением» для церкви Сан Доменико Маджоре в Неаполе,

«Распятием» для Сан Доменико в Анконе и «Мученичеством святого Лоренцо» для

капеллы дей Массоло в церкви Крестоносцев в Венеции. Каждое из этих полотен

представляет собой ночную сцену, пронизанную мощным потоком света, исходящего

из глубины картины. Прежде всего в «Мученичестве.» изображение архитектурной

перспективы и напряжение человеческих фигур производят впечатление

преувеличенного экспрессионизма.

В период позднего расцвета своего искусства  Тициан возвращается к

выделяющимся своей чувственностью мифологическим сюжетам (которые сам он

называет «поэмами»), предназначенным  прежде всего для короля Испании  Филиппа

II. По сравнению с юношескими  творениями тридцатых годов, изобилующими

игривостью и живостью, художник обращается к классическому мифу, рассматривая

его сквозь призму мрачных размышлений  над трагическим смыслом человеческого

существования. Несмотря на то, что  сцена коллективного купания, ощутимо