Древне - Русская музыка

В художественно-эстетическом отношении псалмы очень разнообразны как по структуре, так и по типу распевности, характеру мелодики. Одни псалмы звучат как хоровая декламация, напоминая чтение нараспев, другие — как широкая, распевная лирическая песня. Некоторые среди них организуются по системе осмогласия. Киноники —  наиболее развитый тип мелизматического пения. Большинство из этих видов  псалмопения использовались ежедневно, но некоторые звучали лишь несколько  раз в году, а другие чередовались в соответствии с системой осмогласия, повторяясь каждую восьмую неделю.

Поскольку многие псалмы звучали  ежедневно, возникала необходимость  в их разнообразии, выразившаяся в  украшении. С течением времени эта  эстетическая потребность вылилась в создание новых напевов на один и тот же текст псалма. Так, в XVII в. многие псалмы наряду с распевом знаменным пели греческим, киевским, болгарским.

Среди жанров византийского  происхождения одним из наиболее распространенных (как в восточных, так и в западных службах) является тропарь. Толкование этого термина  многозначно. Марк Ефесский выводил  этимологию этого слова от греч. trepw — обращаю; другое его объяснение связано с греч. tropa…ou — памятник победы, трофей. Тропарь относится  к наиболее мелким жанровым единицам гимнографии. Характерная особенность  текстов тропарей — помимо их краткости  частое использование сравнений, аллегорий; иногда они просто повествовательны (например, воскресные тропари).

В зависимости от места  в богослужении, от сочетания с  другими текстами и песнопениями, от содержания тропарь мог получить иное название — стихира, светилен, ипакои, эксапостиларий и т. д. Эти  термины стали обозначать самостоятельные  жанровые группы песнопений, имеющие  закрепленное положение в службе. Обилие таких видовых жанровых названий хорошо показывает механизм жанрообразования в семье литургических жанров. Специфика слияния в жанровые группы состоит в том, что в  большинстве случаев принципы объединения  песнопений совсем не связаны со свойствами мелодического порядка, которые  во всех перечисленных жанрах очень  сходны.

Содержание тропарей целиком  связано с новозаветной догматикой, прославлением празднуемых событий  христианской церкви, воспеванием подвигов мучеников и подвижников.

Большое распространение  на Руси получил традиционный византийский жанр — стихиры (греч. st…chr£ —  многостишие). Стихирам обычно предшествуют стихи из псалмов, возглашаемые канонархом. Многие исследователи подчеркивают сходство жанров тропаря и стихиры (в Типиконах стихиры нередко  называют тропарями). Стихиры различны по величине (от четырех до двенадцати строк).

Стихиры входили в певческие  книги: Стихирарь месячный — Минеи, Праздники, Трезвоны, Триоди постную  и цветную, Октоих. Каждая жанровая группа обладала своим кругом мелодических образцов-подобнов, по которым можно  было петь ирмосы, стихиры, псалмы и  величания. Все основные древнерусские  распевы — кондакарный, знаменный, путевой, демественный, а также поздние  — болгарский и киевский — обладали своей системой подобнов.

Структура музыкальных строк  подобнов стихир имеет общие черты  с наиболее простыми, речитативными  распевами: малым знаменным распевом (самогласнами), чтением псалмов. В каждой строке подобнов обычно содержатся два акцента — в начале и в конце строки, которые совпадают с первым и последним ударными слогами текста. Акцентам, как правило, предшествует предакцентное повышение или понижение.

Мелодическое развитие строк  подобнов волнообразно; два ритмических  акцента по краям обрамляют ровную, выдержанную речитацию середины строки. Соотношение слог — нота (силлабический вид распева) обычно нарушается лишь на последнем акценте, который носит невматический  характер, то есть на один слог — два-четыре звука.

Важнейшими жанрами византийской гимнографии, нашедшими широкое  применение в древнерусском гимнографическом творчестве, были кондак и канон.

Кондак, сложившийся в V—VI вв. в Византии как масштабная циклическая  композиция44 с респонсорным способом исполнения (изысканный напев солиста, исполнявшего основной текст и хоровой  рефрен), на Руси существовал в иной форме. В полном виде со всеми строфами византийский кондак сохранился на Руси лишь в архаическом обряде погребения священнослужителей. В других чинопоследованиях от обширных композиций кондаков сохранился лишь так называемый "кукулий" — своеобразный зачин, кондак и первая строфа, называемая "икосом", объединенная с кукулием единым припевом-рефреном.

Кондакарные мелодии записывались особой (кондакарной) нотацией, а их собрание на год составляло певческую  книгу Кондакарь. Характерной особенностью пения кондаков была широкая распевность  мелодий. При этом распевщик обычно подтекстовывал вокализацию вставными  слогами, облегчавшими вокализацию  слов.

Сохранившиеся от древних  кондаков кукулии стали сочетаться с канонами. Их исполняли после  шестой песни канона в качестве песнопений, в которых наиболее концентрированно и поэтично отражается содержание празднуемого события. С XV в. напевы кондаков были записаны знаменной нотацией, их кондакарные мелодии были заменены знаменным распевом.

Канон сложился в византийской гимнографии в VIII в. и вытеснил кондак46. По характеристике С. Аверинцева, канон  отличается от кондака торжественной  статичностью, медлительной витиеватостью. Каждая из девяти "песней" канона содержит зачин — ирмос (от греч. eirmoj — связь) и ряд тропарей (два-три, реже больше), исполняемых "на подобен", — напевом первого ирмоса. В XI—XII вв. каноны пелись целиком, образуя  обширную музыкально-поэтическую композицию. Впоследствии пение тропарей было заменено их чтением. Ирмосы были собраны в  певческой книге Ирмологий и  расположены по гласам, а внутри гласа — по "песням".

Каждая песнь канона благодаря  способу ее исполнения приобретала  динамическую трехчастную форму: начальный  ирмос возвращался в конце, после  исполнения тропарей, уже в пении  двух хоров. Повторение ирмоса называется катавасией (от греч. katabas…a — сошествие, схождение), так как хоры левого и  правого клиросов при пении этого  ирмоса сходились в середине храма.

Особое место в русской  гимнографии принадлежит песнопениям, сопровождающим литургические действа  и связанным с ритуалом. Как  правило, именно эти песнопения являются центром развития, музыкальной кульминацией богослужебного певческого цикла. Нередко  эти песнопения имеют много различных  напевов. Так, например, на текст Херувимской  песни существуют многочисленные распевы, или переводы, созданные русскими распевщиками. К песнопениям этого  типа относятся также славословия (великое и малое), занимающие кульминационные  места в начале и конце Утрени и Вечерни. Величания — краткие  песнопения, многократные прославления празднуемого события перед чтением  Евангелия на утрене.

Для правильного понимания  древнерусского певческого искусства  следует иметь в виду, что все  жанры в нем — и чтение, и  пение (хоровое и сольное) — связаны единым смыслом, общей идеей, динамикой ее развития. Отдельные гимны, стихиры и другие песнопения складываются в циклы, циклы соединяются в чинопоследования, образующие дневной круг песнопений, основными службами которого являются Всенощное бдение и Литургия.

Цикличность и ансамблевость  — важнейшие принципы организации  древнерусского певческого искусства. Отдельное песнопение входило в  малый цикл, из малых циклов складывались крупные части, которые создавали  целое Последование. Так, малыми циклами  являются кондак — тропарь, кондак — икос; большими — канон, кафизма, циклы стихир, перемежающихся с псалмодическими  запевами.

В динамике последования певческих  циклов немалая роль принадлежит  темпу, в котором исполняются  те или иные песнопения. Жанр песнопения обычно определяли характер исполнения и темп: ирмосы и тропари пели быстрее, чем стихиры; медленным  было пение гимнов, аллилуариев, "Херувимской", киноников — тех жанров, которые  связаны с медлительной ритуальной церемонией.

К крупным циклам относится, в частности, цикл стихир Вечерни  на "Господи, воззвах". Цикл складывается из четырех-десяти стихир, перемежающихся речитативными запевами стихов из псалмов, исполняемых канонархом, и осмогласной  псалмодии — запев солиста  хора, или головщика, в гласе данной недели. Заканчивается цикл самой  масштабной и мелодически развитой стихирой-догматиком.

Цикл "Господи, воззвах" построен как особый ритуал, в котором  много участников — священнослужитель, псаломщик, читающий текст псалмов, канонарх, возглашающий глас и стихи  перед пением стихир, головщики правого  и левого клиросов, выступающие запевалами, и, наконец, правый и левый клиросы, исполняющие псалмы и за ними стихиры. Он основан на перекличках солистов и хоров, сочетании псалмодии  хоровой и сольной, пении псалмов  и стихир.

Циклизм пронизывает древнерусское  певческое искусство. В одинаковой мере он свойствен древнерусской  литературе, изобразительному искусству, музыке. Циклично располагались фрески на стенах храма, иконы в иконостасе, цикличным было последование песнопений в богослужении. Годовой календарный  богослужебный цикл, песнопения которого повторяются через год, отражен  в таких певческих книгах, как  Стихирари месячные Минеи, Праздники, Трезвоны. Другой певческий цикл опирался на лунный календарь и празднование Пасхи, которое приходилось на воскресенье, следующее за первым весенним полнолунием. Такой цикл называется триодным, ему  соответствовали две древнейшие певческие книги — Триодь постная  и Триодь цветная, охватывавшие в  общей сложности сто дней года — Великого поста и Пасхи (пятидесятницы). Песнопения Триоди постной пронизаны  духом аскетизма, Цветной триоди — напротив, торжественно-приподнятым  настроением, соответствующим величайшему  христианскому празднику — Пасхе.

Хотя древнерусская музыка не имела четкого метра и симметрии, как в новой музыке, но в ней  есть свой уровень ритмичности, метрики, опирающейся на иные принципы, свои особые законы, и, как считает Флоренский, в ритме отражается идея церковности. "У каждой части службы есть внутренний, присущий ей ритм и темп, и если эти  последние соблюдены, то чтение, пение, возглас, молитва производят свое молитвенное  действие на душу молящегося, хотя бы содержание всего этого воспринималось почти  бессознательно или почти не воспринималось".

Бóльшую часть года звучат песнопения осмогласного круга. Осмогласный  восьминедельный круг, в рамках которого еженедельно менялся глас — мелодии  песнопений, отражен не только в  восьмичастных певческих книгах — Ирмологии и Октоихе, но и  в других.

Недельный цикл, в котором  каждый день недели отмечен специальным  песнопением (прокимном, киноником, чтением, присущим тому или иному дню недели), специальной певческой книгой не обладает. Песнопения недельного круга находятся в разных служебных книгах — Шестодневе служебном, частично в Обиходе, а также в Часослове.

Богослужебный суточный цикл, песнопения которого исполняются ежедневно, отражен в певческой книге  Обиход, само название книги свидетельствует  о регулярном, каждодневном использовании. Обиход является наиболее богатой в  музыкальном отношении книгой. Он содержит песнопения всех древнерусских  распевов. Некоторые песнопения Обихода  имеют десятки музыкальных вариантов.

Расположение песнопений и служб суточного круга опирается  на древнееврейскую временную систему. Сутки начинали отсчитывать с  вечера, а не с полуночи. Поэтому  суточный служебный круг начинается вечерней, затем следует полунощница, заутреня, часы — первый, третий, шестой, девятый и, наконец, Литургия (обедня).

Названные пять кругов —  годовой, триодный, осмогласный, недельный  и суточный — совмещались; их последовательность и взаимосвязь регламентировались Типиконом, или Уставом богослужения. Существовала специальная церковная  должность — уставщик, руководитель клироса, который обязан был следить  за порядком богослужения и последовательностью  чтения и пения. Уставщик должен был  уметь использовать все певческие  и служебные книги, согласно Типикону, учитывать при этом солнечный (минейный) и лунный (триодный) календари, час  и день недели, в который происходит богослужение. Песнопения Обихода, исполняемые  ежедневно, объединялись с песнопениями, связанными с календарем (Минеи), осмогласием (Октоих, Ирмолог), триодным циклом. Тысячи песнопений этих книг сочетались с  неизменной основой Обихода, образовывая  разнообразные в литургическом  и музыкальном отношении варианты служб.

Заключение

Когда-то, восхищаясь красотой русских песен, Николай Васильевич Гоголь писал: “Русь! Русь! Вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далёка…  какая же непостижимая, тайная сила влечёт к тебе? Почему слышится и  раздаётся немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря до моря, песня? Что в  ней, в этой песне? Что зовёт, и  рыдает, и хватает за сердце?.. У! Какая  сверкающая, чудная, незнакомая земле  даль! Русь!..”

Тексты, мелодии и действия, сохранившиеся и дошедшие до нашего времени в виде фольклора, несут  в себе глубокие инструкции, которые  избирались веками, хранились и передавались из поколения в поколение. Вряд ли стали бы наши предки так трепетно беречь незатейливые или достаточно сложные мелодии и тексты, хороводы и прибаутки, если бы не было в них  сокрыто многое из того, что обречен  человек искать всю свою жизнь. Свет, исходящий от сокровищ русских песен, обрядов, танцевальных движений или  театральных представлений, делает внешний и внутренний мир человека ярче.