Цивилизация Византии

В жизни широких народных масс по-прежнему огромную роль играли  массовые зрелища. Правда, античный театр начинает клониться к упадку -  античные трагедии и комедии все чаще заменяются выступлениями мимов, жонглеров, танцовщиков, гимнастов, укротителей диких животных. Место театра занимает ныне цирк (ипподром) с его конными ристаньями, пользующимися огромной популярностью.

Если подвести итог по первому периоду существования Византии, то  можно сказать, что в этот период сформировались основные особенности  византийской цивилизации. Прежде всего, к ним следует отнести то, что  византийская культура была открыта другим культурным влияниям получаемым извне. Но постепенно уже в ранний период они синтезировались главной, ведущей греко-римской культурой. Культура ранней Византии была городской культурой. Крупные города империи, и в первую очередь Константинополь, были не только центрами ремесла и торговли, но и очагами высочайшей культуры и образованности,  где сохранялось богатое наследие античности. Борьба светской и церковной культур особенно характерна для первого периода истории Византии. В истории Византийской цивилизации первые века существования Византии были временем острой идеологической  борьбы, столкновения противоречивых тенденций, сложных идейных  коллизий, но и временем плодотворных исканий, интенсивного духовного  творчества, позитивного развития науки и искусства. Это были века, когда в муках борьбы старого с новым рождалась культура будущего средневекового общества.

Во втором этапе развития культуры, который пришелся на  время со второй половины VII в. до XIIв., выделяют время иконоборчества (вторая четверть VIII - 40-е годы IXв., время правления императоров Македонской династии ( так называемое "Македонское  возрождение" : 867-1056гг., и время царствования Комнинов ("Комниновское возрождение" : 1081-1185 гг.).

Определяющей чертой духовной жизни империи к середине VII  столетия стало безраздельное господство христианского мировоззрения.  Глубокую религиозность симулировали теперь не столько догматические  споры, сколько наступление ислама, которое вели арабы, вдохновляясь  "священной войной" и борьбой с язычниками - славянами и проболгарами. Еще более возросла роль церкви. Нестабильность жизненных устоев, хозяйственная и бытовая неустроенность масс населения, нищета и  постоянная опасность со стороны внешнего врага обострили религиозное  чувство подданных империи: утверждались дух смирения перед  превратностями "мира сего", безропотного подчинения "духовным  пастырям", безграничная вера в чудеса и знамения, в спасение через самоотречение и молитву. Стремительно увеличивалось сословие монахов, множилось число монастырей. Как никогда ранее, расцвел культ святых, в особенности поклонение известным лишь в данной местности, округе, городе; на них как на "собственных" небесных заступников возлагались  все надежды.

Широкое распространение суеверий помогало церкви властвовать над умами прихожан, умножать свои богатства и упрочивать свое положение. Этому способствовало и снижение уровня грамотности населения, крайнее сужение светского знания. Однако торжество теологии, утверждение ее господства с помощью насилия таили серьезную опасность - богословие могло оказаться  бессильным перед критикой иноверцев и еретиков. Как всякая идеологическая система христианство нуждалось в развитии. Необходимость этого осознавалась в узких кругах церковной элиты, сохранившей традиции высокой религиозной и светской образованности. Систематизация богословия становилась первейшей задачей, а для этого предстояло снова прибегнуть к духовным сокровищам античности - без ее идеалистических теорий и формальной логики новые задачи теологов были невыполнимы.

Поиски оригинальных философских и богословских решений  предпринимались уже во второй половине VII в., хотя наиболее выдающиеся труды в этой сфере были созданы в следующем столетии. Характерен в данной связи тот факт, что на общем фоне упадка  культуры в середине VII в., в сущности лишь теология испытывала определенный подъем: этого требовали насущные интересы правящей элиты, выдаваемые за острую потребность самых широких слоев общества.

Независимо от того, что Максима Исповедника подверг гонениям сам император Констант II, теоретические искания этого теолога отвечали  потребностям господствующего класса; без них, кстати говоря, было бы  невозможно проявление и "Источника знания" Дамаскина. Основой богословских построений Максима составляет идея  воссоединения человека с богом (через преодоление пропасти между духовным и плотским) как воссоединение первопричины всего сущего, целого с его частью. В восхождении к духовному активную роль Максим  отводил самому человеку, его свободной воле. Иоанн Дамаскин поставил перед собой и выполнил две основные задачи: он подверг острой критике врагов правоверия (несториан, манихеев, иконоборцев) и систематизировал богословие как миросозерцание, как особую систему идей о боге, сотворении мира и  человеке, определив его место в посюстороннем и потустороннем мирах. Компиляция (в соответствии с девизом Дамаскина "Не люблю ничего своего") на основе аристотелевской логики представляла основной метод его работы. Он использовал и естественнонаучные представления древних,  но тщательно отобрал из них, как и из догматов своих предшественников-богословов, лишь то, что ни в коей мере не противоречило канонам  вселенских соборов. В сущности творчество Дамаскина даже по средневековым меркам лишено оригинальности. Его труды сыграли крупную роль в идейной борьбе с иконоборчеством, но не потому, что содержали новые доводы в защиту традиционных представлений и религиозных обрядов, а благодаря устранению из церковных догматов противоречий, приведению их в стройную систему. Значительный шаг вперед в развитии богословской науки, в разработке новых идей, касающихся проблем соотношения духа и материи,  выражения мысли и ее восприятия, отношения бога и человека, был сделан  во время ожесточенных споров между иконоборцами и иконопочитателями. Но в целом вплоть до середины IX в. философы и богословы оставались в  кругу традиционных идей позднеантичного христианства.

Идейная борьба эпохи иконоборчества, принявшая острую  политическую форму, распространение павликанской ереси сделали совершенно очевидной необходимость повышения образованности духовенства и представителей высших слоев общества.

В обстановке общего подъема духовной культуры новое направление в научной и философской мысли Византии обозначилось в творчестве патриарха Фотия, сделавшего больше, чем кто-либо иной до него, для возрождения и  развития наук в империи. Фотий произвел новую оценку и отбор научных и  литературных трудов предшествующей эпохи и современности, основываясь при этом не только на церковном вероучении, но и на соображениях рационализма и практической пользы и стараясь посредством естественнонаучных знаний объяснить причины природных явлений. Подъем рационалистической мысли в эпоху Фотия, сопровождающийся новым нарастанием интереса к античности, стал еще более ощутимым в XI-XIIвв.

Примечательно, однако, одновременно с этой тенденцией, как это весьма часто бывало в Византии, разрабатывались и углублялись сугубо  мистические богословские теории. Одной из таких теорий, созданной на  рубеже X-XI вв. и не получившей широкого признания в XI-XII вв., была определена крупная идейная и политическая роль в последующем: она  легла в основу могущественного течения в православной церкви в  XIV-XVI вв. - исихазма. Речь идет о мистике Симеона Нового Богослова,  развившего тезис о возможности для человека реального единения с  божеством, соединения чувственного и умственного (духовного) мира  путем мистического самосозерцания, глубокого смирения и "умной  молитвы". Еще во времена Фотия ясно обнаружились противоречия в интерпретации идеалистических концепций античности между приверженцами  Аристотеля и Платона. После эпохи длительного предпочтения, отдававшегося византийскими теологами учению Аристотеля, с XI в. в  развитии философской мысли наметился поворот к платонизму и  неоплатонизму.

Ярким представителем именно этого направления был Михаил Пселл. При всем своем преклонении перед античными мыслителями и  при всей своей зависимости от цитируемых им положений классиков древности Пселл оставался тем не менее самобытным ("артистическим") философом, умея, как никто другой, соединять и примирять тезисы античной философии и христианского спиритуализма, подчинять ортодоксальной догматике даже таинственные прорицания  оккультных наук. Однако, сколь ни осторожны и искусны были попытки интеллектуальной византийской элиты уберечь и культивировать рационалистические элементы античной науки, острое столкновение оказалось неизбежным: пример тому - отлучение от церкви и осуждение ученика Пселла философа Иоанна Итала. Идеи Платона были загнаны в жесткие рамки теологии. Рационалистические тенденции в византийской философии воскреснут  теперь не скоро, лишь в обстановке нарастающего кризиса XIII-XV вв., в особенности в условиях ожесточенной борьбы с мистиками-исихастами.

Общий упадок творческой активности в "темные века" с особой силой отразился на состоянии византийской литературы. Вульгаризация, отсутствие литературного вкуса, "темный" стиль, шаблонные  характеристики и ситуации - все это утвердилось надолго как  господствующие черты произведений литературы, созданных во второй  половине VII- первой половине IX столетия. Подражание античным образцам уже не находило отзвука в обществе. Главным заказчиком и  ценителем литературного труда стало черное духовенство. Монахи были сплошь и рядом и авторами житий. Агиография и литургическая поэзия вышли на передний план. Проповедь аскетизма, смирения, надежд на чудо и потустороннее воздаяние, воспевание религиозного подвига - главное идейное содержание литературы этого рода.

Особых высот византийская агиография достигла в IX столетии. В  середине X в. около полутора сот наиболее популярных житий были обработаны и переписаны видным хронистом Симеоном Метафрастом (Логофетом). Упадок жанра обозначился в следующем, XI в.: вместо наивных, но живых описаний стали господствовать сухая схема, шаблонные образы, трафаретные сцены жизни святых.

Вместе с тем житийный жанр, неизменно пользовавшийся широчайшей популярностью среди народных масс, оказывал заметное влияние на развитие византийской литературы и в X и в XI вв. Вульгаризация нередко сочеталась с яркой образностью, реалистичностью описаний,  жизненностью деталей, динамизмом сюжета. Среди героев житий нередко оказывались неимущие и обиженные, которые совершая мученический подвиг во славу бога, смело вступали в борьбу с сильными и богатыми, с  несправедливостью, неправдой и злом. Нота гуманизма и милосердия -  неотъемлемый элемент множества византийских житий.

Религиозная тематика доминировала в эту эпоху и в поэтических  произведениях. Часть их непосредственно относилась к литургической поэзии (церковные песнопения, гимны), часть посвящалась, как и агиография, прославлению религиозного подвига. Так, Федор Студит стремился опоэтизировать монашеские идеалы и самый распорядок  монастырской жизни. Возрождение литературной традиции, заключавшейся в ориентации на шедевры античности и в их переосмыслении, особенно заметным стало в  XI-XII вв., что сказалось на выборе и сюжетов, и жанров, и  художественных форм.

Как во времена античности, эпистолография, изобиловавшая реминисценциями из древней греко-римской мифологии, стала средством ярко эмоционального повествования, самовыражения  автора, поднимаясь до уровня изысканной прозы. Смело заимствуются в  этот период сюжеты и формы и восточной и западной литературы. Осуществляются переводы и переработки с арабского и латыни. Появляются  опыты поэтических сочинений на народном, разговорном языке. Впервые за  всю историю Византии начиная с IV в. оформился и стал постепенно  расширяться с XII в. цикл народоязычной литературы. Обогащение  идейного и художественного содержания литературы за счет усиления  народной фольклорной традиции, героического эпоса наиболее наглядно  предстает в эпической поэме о Дигенисе Акрите, созданной на основе  цикла народных песен в X-XI вв. Фольклорные мотивы проникают и в возродившийся в ту пору эллинистический любовно-приключенческий роман.

На второй период приходится также и расцвет византийской  эстетики. Развитие эстетической мысли в VIII-IX вв. было стимулировано  борьбой вокруг культовых изображений. Иконопочитателям пришлось  подытожить главные христианские концепции образа и на их основе  разработать теорию соотношения образа и архетипа, прежде всего  применительно к изобразительному искусству. Были изучены функции образа в духовной культуре прошлого, осуществлен сравнительный анализ  образов символических и миметических (подражательных), - по-новому осмысленно отношение образа к слову, поставлена проблема приоритета живописи в религиозной культуре.

Наиболее полное развитие получило в ту эпоху антикизируещее  направление эстетики, ориентировавшееся на античные критерии  прекрасного. Возрождался интерес к физической (телесной) красоте человека; получала новую жизнь порицавшаяся религиозными ригористами эстетика эротизма; вновь пользовалось особым вниманием светское  искусство. Новые импульсы обрела также теория символизма, особенно  концепция аллегории; стало цениться садово-парковое искусство; возрождение коснулось и драматического искусства, осмыслению которого  посвящались специальные труды. В целом эстетическая мысль в Византии в VIII-XII вв. достигла, пожалуй, высшей точки своего развития, оказывая сильной влияние на художественную практику ряда других стран Европы и Азии.

Кризисные явления переходной эпохи в византийской культуре были особенно затяжными в сфере изобразительного искусства VII-IX вв., на судьбах которого сильнее, чем в других отраслях, сказалось иконоборчество. Развитие наиболее массовых, религиозных видов  изобразительного искусства (иконописи и фресковой живописи)  возобновилось лишь после 843 г., т.е. после победы иконопочитания. Особенность нового этапа состояла в том, что, с одной стороны, заметно  возросло воздействие античной традиции, а с другой - все более  устойчивые рамки приобретал вырабатывавшийся в ту эпоху  иконографический канон с его устойчивыми нормами, касавшимися выбора сюжета, соотношения фигур, самых их поз, подбора красок, распределения светотеней и т.п. Этому канону в последующем будут строго следовать византийские художники. Создание живописного трафарета сопровождалось  усилением стилизации, призванной служить целям передачи через  зрительный образ не столько человеческого лика, сколько заключенной в  этом образе религиозной идеи. Достигает в тот период нового расцвета искусство цветного  мозаичного изображения. В IX-XI вв. реставрировались и старые  памятники. Возобновлялись мозаики и в храме св. Софии. Появились новые  сюжеты, в которых находила отражение идея союза церкви с государством.