Бенедикт Рут “Хризантема и меч”

Бенедикт  Рут “Хризантема и меч”

1.      Особенности  метода исследования Рут Бенедикт.

Книга «Хризантема и меч: модели японской культуры» — не обычное академическое исследование. Р. Бенедикт не знала японского языка  и никогда не бывала в Японии. Это одно из первых исследований в  рамках культурной антропологии, которое  проводилось «на расстоянии»  преимущественно путём изучения различного рода документов, относящихся  к истории и к современности. И в то же время — это одна из наиболее удачных работ о японской культуре и японском национальном характере, на которую исследователи ссылаются  до сих пор. Кроме того, работа над  книгой шла во время войны с  Японией, а заказчиком работы выступало  Ведомство военной информации, намеревавшееся создать психологический портрет  этого «самого чуждого из всех военных противников» США. Пожалуй, это один из тех редких случаев, когда  военные прислушивались к мнению учёных.

 Рут Бенедикт использует  метод — исследование того, что  сегодня мы назвали бы «структурами  повседневности». Это значит, что  внимание исследователя привлекают прежде всего типичные обстоятельства и типичные реакции — такие, с которыми согласиться всякий представитель данной культуры, оказавшись в подобных условиях. Бенедикт начинала с фиксации предельной степени непохожести японцев и японской культуры на общепринятые среди представителей западной культуры норм поведения, и в частности, правил ведения войны.

Автор описывает японскую культуру через сочетание двух базовых  символов - хризантемы и меча - способности  к глубокому и изощренному  эстетическому восприятию и воинского  духа, который воплощается не только в презрении к смерти, но и в  умении наслаждаться жизнью. Искусство  меча в Японии - это не только умение побеждать противника, но и преодолевать самого себя, достигая наивысшей степени  сосредоточенности действия.

2.      Особенности  японской культуры выделенные Рут Бенедикт.

Ключевым моментом для  понимания японской культуры, с  точки зрения Бенедикт, является ее иерархический характер. Японская культура центрирована вокруг понятия «подобающего места», которое должен занимать всякий человек или сообщество. Такая система формируется в ходе преодоления смуты Онин — длительного периода междоусобиц. Иерархия — это и есть должным образом упорядоченный космос, в котором всякий занимает принадлежащее ему по праву место.Также важным моментом японской культуры, по мнению Бенедикт, является особый характер организации морального сознания. В отличие от европейской традиции, здесь отсутствует тема универсального морального закона, обладающего принудительной силой во всех случаях. Вместо того, чтобы обвинять человек в несправедливости, как поступил бы европеец, японцы указывают на круг поведения, в который человек не вписывается.

Как отмечает Бенедикт, в  моральном сознании японцев среди  многочисленных «кругов» отсутствует  «круг зла». Это означает, что  для них жизнь — не извечная борьба добра и зла, а вопрос балансировки требований, которые предъявляются  разными кругами. В такой системе  координат нет необходимости  во всеобщих моральных заповедях. Моральное  поведение также регулируется, но не столь глобальными средствами как в рамках западно-европейской культуры. Ключевой образ в этом отношении — образ меча, покрывающегося ржавчиной при отсутствии должного ухода: под ржавчиной душа остается прежней, надо только снять налет ржавчины, и все будет по-прежнему.Выплата долга — отдельная категория со столь же сложной структурой, которая разрабатывается в ряде новых терминов. Прежде всего это гиму — долг, который соответствует тю и ко и приобретается вместе с жизнью: перед императором и долг перед родителями. Гиму — это неоплатный долг (за всю жизнь не удается отплатить и тысячной его доли — именно таков главный тезис соответствующего раздела данной работы), и тут никакие подсчеты неуместны: все равно его никогда не оплатить. Это долг длинною в жизнь (и даже больше). Иное дело гири — тут вполне уместен самый скрупулезный подсчет (и Бенедикт приводит целый ряд с нашей точки зрения совершенно курьезных примеров тщательного определения эквивалентности). И нет здесь для японца большей ошибки, чем нарушить эквивалентность: ведь тем самым вы оскорбляете человека, навязывая ему совершенно нежеланный для него долг (ср.: для нас «воздать сторицей» — это символ великодушия и благодарности).

Гири четко делится  на две разновидности: «гири перед  миром» — обязанность выплачивать  он (Он — это серьезные обязательства) своим ближним, и «гири перед  своим именем» — обязанность  держать свое имя и репутацию  незапятнанными. Гири перед миром  можно приближенно определить как  выполнение контрактных обязательств — в отличие от гиму, которое понимается как исполнение естественных обязанностей, для которых человек был рожден. (В семейной сфере гири — это отношение к неблизким родственникам.) В этой системе гири — это все, что человек делает не по собственной склонности, не «от души» (и наоборот, к выплате долга никак нельзя отнести то, что делается по велению сердца). Самая суровая формула осуждения в этой культуре — назвать кого-то «человеком, не знающим гири».

3.      Отличие  Восточной и Западной культуры.

Итогом проведенной характеристики японской культуры и одним из несомненных  теоретических достижений данной работы является введенное Бенедикт и ставшее  впоследствии общепринятым деление  культур на две категории: культуры вины и культуры стыда. Культуры вины — ярким примером которых является западное христианское общество — ориентируются на абсолютные нормы морали и в качестве главного морального достояния стремятся к развитию у личности чувства вины, внутреннего переживания собственной неправоты.

В противоположность этому, культуры стыда (Восточные страны) основаны на переживании неспособности следовать общеизвестным и четко артикулированным предписаниям подобающего поведения. В культурах стыда главным мотивирующим началом является стыд — ориентация на отношение к поступку других людей, окружения, социума в целом. Наиболее репрезентативным событием в рамках культуры вины может служить исповедь и искупление. Совершивший проступок человек пытается снять с себя психологический груз, признав внутренне с собственный грех. В рамках культуры стыда, ориентированной на внешнее отношение, главное в том, чтобы недостойное поведение не вышло наружу, пока о нем не знают люди, стыдиться, собственно, нечего. Излишне поспешное признание, исповедь может только повредить. Поэтому, отмечает Бенедикт, культурам стыда не свойственна исповедь, даже перед богами. Их ритуалы, скорее, направлены на обеспечение удачи, чем на искупление. Культуры стыда полагаются на внешнюю мотивацию поведения, в отличие от культур вины, т.е. внутреннего осознания греха. Стыд является реакцией на критику со стороны других людей. Иное дело — вина. Здесь честь отождествляется с соответствием человека собственному представлению о себе. Человек может страдать от чувства вины за поступок, о котором никто не знает, и действительно получить облегчение, признавшись в своем грехе.

4.      Заключение.

Япония полна противоречий для сознания западного человека, и воспринимается с характерной  двойственностью. В условиях боевых действий во время Второй мировой  войны для американцев стало  это очевидно — для командования армии США Япония стала абсолютно  непредсказуемым противником: будут  ли они отступать или наоборот встанут насмерть; как проводить  допросы пленных, не боящихся боли; можно ли обеспечить порядок на занятых  территориях? Все эти вопросы, включающие в себя знание национальных особенностей воспитания и поведения противника, становились вопросом о жизни  и смерти своих солдат. Это необходимое знание и стало целью работы Рут Бенедикт.

Эта книга очень наглядно демонстрирует старую как мир  истину: «Не мерь других по себе»  и еще раз напоминает, что если мы хотим на равных общаться с другими  народами, мы не должны опираться только на модное понятие «толерантность», мы должны знать КАК это делать — КАК заставить их воспринимать нас равными себе и прислушиваться к нашим словам, не забывая при этом слушать и понимать их.