Литература 18 века. Эпоха Просвещения

Литература 18 века. Эпоха Просвещения.

XVIII век — век окончательного  падения феодализма в Западной  Европе, формирования великих европейских  колониальных держав, сложения мирового  рынка. На авансцену исторического процесса вышли Англия, самая передовая страна победившей буржуазной революции, и Франция, которая готовилась к эпохальной революции 1789–1793 годов; в католических — Испании и Италии — феодальные пережитки были еще достаточно стойки, а Германия с ее феодальной раздробленностью и крепостным правом была самой отсталой из стран Запада, только к концу XVIII века оправившейся от последствий Тридцатилетней войны.

В культуру XVIII век вошел  под названием "век Просвещения", или "век Разума". "Просвещение" — такое же обозначение культурной эпохи, как "античность", "средневековье" или "Возрождение", то есть у этого  термина самый широкий смысл. Просвещение создало свою особую картину мира, особую идеологию, на основе которой возник новый этап в искусствах.

XVIII век — ключевой  период Нового времени, когда  рухнуло традиционалистское сознание. Современное сознание начинается, по словам М. Вебера, с разделения  самодостаточного смысла, который  содержался в религии и метафизике, на три автономных сферы: науку,  мораль, искусство. Они выделились, когда рухнуло единое мировоззрение,  предлагавшееся религией и метафизикой.  Проблематика, унаследованная от  этих старых подходов к миру, начала выстраиваться на основе  новых критериев: истины, права,  подлинности или красоты. Каждой  сфере культуры отныне соответствовала  определенная профессия, и все  возникавшие в ней проблемы  отдавались на рассмотрение специалистам. Так возник зазор между культурой  специалистов и культурным уровнем  широкой публики. Ю. Хабермас так характеризует место XVIII века в истории культуры: "В восемнадцатом веке философы-просветители сформулировали проект модернизации путем развития объективной науки, всеобщей морали и закона, автономного искусства. Каждая из этих сфер должна была развиваться согласно собственным внутренним законам. Одновременно этот проект был призван высвободить познавательный потенциал каждой из этих сфер. Просветители собирались применить достижения специализации в культуре на пользу повседневности, иными словами, для более рационального устройства повседневной жизни общества.

Просветители со складом  ума, подобным Кондорсе, все еще питали иллюзии относительно того, что искусства  и науки не только помогут обрести  власть над силами природы, но дадут  людям понимание мира и места  личности в нем, будут способствовать моральному прогрессу, справедливости государственных учреждений, а также  счастью человека вообще. Двадцатый  век покончил с этим оптимизмом".

Просвещение стремилось осветить новым, критическим светом все доселе существовавшие взгляды и теории и особенно радикально было настроено  в сферах религии, философии и  социальной мысли. Именно в XVIII веке разум  одержал победу над верой и  превратился из адвоката религии, как  это было еще у Р. Декарта, в  ее обвинителя. Разъяснительно-обвиняющая функция разума создает тот специфический  смысл понятия Просвещения, которым  пользовались в XVIII веке.

Хотя на уровне массового  сознания религиозные предрассудки и обряды сохраняли свою традиционную роль, философы XVIII века вели последовательное разоблачение религиозных суеверий с позиций разума. Атеизм был в  моде среди очень небольшой части  интеллектуальной элиты, но даже те, кто не разделял крайностей атеизма, сходились во мнении, что последовательное мышление не найдет в мире никаких следов присутствия Бога, ничего, кроме природы. Просвещение наследует рационализм Декарта, но отвергает идею Бога. Христианское понимание человека, еще преобладавшее в XVII веке, сменилось пониманием натуралистическим.

Еще сильнее, чем в XVII веке, проступила зависимость человека от социума. Возникла концепция воспитания, согласно которой личность — отражение  состояния общества, следовательно, оздоровление общества повлечет за собой  совершенствование человека. В человеке основоположники Просвещения видели существо от природы доброе, наделенное врожденными неотчуждаемыми правами  на свободу, равенство, счастье, а разум  находит путь к осуществлению  этих стремлений. Эта идея права  человека на счастье на земле, а не в загробном мире, отличает гедонистический, склонный к наслаждениям XVIII век  от XVII века с его христианским суровым  ригоризмом.

Поэтому из философии и  литературы Просвещения изгнано  все мистическое, сверхчувственное, иррациональное, поэтому их отличают материалистический, сугубо рационалистический подход к миру и человеку. Но ведь свобода личности и духовная жизнь  осуществляются во многом, как нам  сегодня представляется, в сфере  подсознания, и недооценка этой сферы  чревата серьезными искажениями  в представлениях о человеке. Все-таки человек не есть "разумное общественное животное", он не объясним исключительно  логикой и здравым смыслом; в  человеке всегда есть непредсказуемость, несводимость к самым исчерпывающим  объяснениям, и это-то и прекрасно, это — основа непохожести людей  друг на друга, которую надо ценить и уважать. Просветители же полагали, что в людях куда больше общего, чем различного, и если людям объяснить  их заблуждения и показать дорогу ко всеобщему счастью, они, как существа разумные, сразу на эту дорогу встанут. Это утопическое, иллюзорное представление о человеке было исправлено самой историей уже в ходе Французской революции, которая начиналась под лозунгами свободы, равенства, братства, а обернулась разгулом кровавого террора и наполеоновскими войнами, потрясшими всю Европу. Поэтому справедливы слова С. Л. Франка, говорящего о XVIII веке как о веке кризиса автономной личностно-духовной культуры, "когда Ренессанс и Реформация на Западе сменились уже плоским атеистическим просветительством и когда уже вплотную надвинулся грандиозный крах этого движения в лице великой французской революции".

В эпоху Просвещения политико-юридические  представления оказались ядром  понятия человеческой сущности, и  эта специфика просветительской мысли привела к обоснованию  в XVIII веке как воплощения этих идей социальных институтов буржуазной демократии, которые призваны были гарантировать  невозможность узурпации власти одним лицом или группой лиц.

В последнее время традиционная картина Просвещения как века торжества Разума претерпевает изменения. Новейшие историки подчеркивают важность чувства, чувствительности в философии  Просвещения, особенно на позднем его  этапе. Английский философ Д. Юм утверждал: "Разум есть раб чувства, и может  только служить и повиноваться чувствам". В искусстве позднего Просвещения  — сентиментализме — эмоции важнее, чем интеллект, сердце важнее, чем  голова; впервые люди стали ощущать  чужую боль, как свою. Жалость, сочувствие, отвращение к жестокости стали мерилом  гуманности, слезы стали знаком нежного  сердца. Эти умонастроения вызвали  к жизни сентиментальный роман  С. Ричардсона, Л. Стерна, молодого И. В. Гете.

Мышление современного человека пронизано категориями, коренящимися в Просвещении (вера во всемогущество  научного прогресса, заместившая веру в Бога, вера в справедливость буржуазно-демократических  институтов власти, в общественную значимость искусства). Эти положения  выражали исторический оптимизм, энергию  молодого тогда класса буржуазии  и могут относиться ко всей истории  буржуазного периода: идеология  Просвещения по сей день воплощена на практике в общественном устройстве западных демократий.

Мы еще слишком близко стоим к этой эпохе, и оценки места  и роли Просвещения еще будут  уточняться в развернувшихся ныне спорах, но для понимания искусства Просвещения  важно еще раз подчеркнуть  две вещи: облегченное, чересчур узкое  представление о человеке как  о сумме внешних воздействий  со стороны природы и общества и утопичность надежд на то, что  разъяснение человеку его истинных интересов приведет к быстрой реформе общества на основе совершенствования отдельной личности.

Прямолинейное понимание  преобразующего воздействия искусства  на жизнь привело к доминированию  в литературе Просвещения воспитательного  начала, к развитию политико-философской  литературы, драматургии. У просветителей  философия потеснила искусство, и художественная литература XVIII века отличается не просто повышенным рационализмом, но зачастую используется как прямой рупор идейно-философских воззрений  автора. От проблемы "человек и  мир", свойственной Ренессансу, искусство  Нового времени — и особенно это  характерно для XVIII века — переходит  к проблеме "человек и общество".