Этические основы получения и использования отдельных видов доказательств

     Переоценка  признания обвиняемого и стремление получить его и "закрепить" имеют  довольно широкое распространение. Методы, которые при этом применяются, не всегда соответствуют как закону, так и нравственным нормам. Так, например, для его получения используется положение закона о чистосердечном раскаянии как обстоятельстве, смягчающем ответственность, которое подменяется признанием вины; принимаются меры, препятствующие свободе обвиняемого в определении своей позиции по отношению к обвинению и в связи с этим к "закреплению" признания, предпринимаются попытки возлагать на обвиняемого обязанность доказывать свою невиновность и т. п.

     Показания обвиняемого, отрицающего свою вину, могут иметь разные нравственные оценки, как и действия и решения  в связи с такими показаниями  должностных лиц, ведущих производство по делу.

     Если  обвиняемый отрицает свою вину, то эта  его позиция обязывает обвинителя опровергнуть ее достаточными доказательствами или же убедиться в невиновности обвиняемого. При этом одно лишь утверждение  о невиновности при отсутствии сколько-нибудь развернутых показаний обвиняемого  по существу имеет и юридическое, и психологическое, и нравственное значение. Версия обвиняемого, отрицающего  свою вину, подлежит проверке и может  быть отвергнута лишь при достаточных  к тому доказательствах.

     Разный  подход к оценке доказательственного  значения показаний обвиняемого  в зависимости от отношения его  к обвинению логически и этически не оправдан.

     А. С. Пушкин в "Капитанской дочке" писал: "Думали, что собственное признание преступника необходимо для его полного изобличения – мысль не только не основательная, но даже и совершенно противная здравому смыслу, ибо если отрицание подсудимого не приемлется в доказательство его невинности, то признание его и того менее должно быть доказательством его виновности"[6].

     4.3 Вопрос об этичности ложных показаний обвиняемого

     Обвиняемый  не несет уголовной ответственности  за заведомо ложные показания, в отличие  от свидетелей и потерпевших. Поэтому, естественно, возникает вопрос о  том, имеет ли обвиняемый "право  на ложь".

     Ложные  показания обвиняемого могут  быть даны в разных ситуациях: тот, кто  действительно совершил преступление, отрицает свою вину и, защищаюсь от обвинения, пытается ложными показаниями  уйти от ответственности; виновный стремится  переложить ответственность за собственное преступление на других, ложно их оговаривая; виновный в тяжком преступлении дает ложные показания о совершении менее тяжкого преступления. Наконец, невиновный (а такие случаи встречаются в жизни), по важным для него причинам, дает ложные показания, признаваясь в преступлении, совершенном другим или вообще не имевшем места. По моему мнению, это в корне неправильно - отсутствие уголовной ответственности обвиняемого за заведомо ложные показания. Тем самым создается законная лазейка для легальной возможности ухода от ответственности. Создается нравственный конфликт, когда потерпевший и свидетели обязаны говорить правду, находясь под угрозой уголовной ответственности, а у обвиняемого такая ответственность отсутствует, то есть общество ему безосновательно предоставляет возможность безнаказанно вводить в заблуждение следствие и препятствовать установлению истины. Мне кажется это в корне неправильно.

     Отсутствие  уголовной ответственности обвиняемого  за заведомо ложные показания и "право  на ложь" – разные вещи. Отсутствие обязанности говорить правду под  угрозой юридической ответственности  нельзя смешивать с правом лгать.

     М. С. Строгович писал, что "если бы обвиняемый и подозреваемый имели право  давать заведомо ложные показания, следователь  и суд были бы обязаны не только разъяснять им это право, но и содействовать, помогать им в его осуществлении. Речь идет, очевидно, не о праве на ложь, а об отсутствии уголовной  ответственности за ложные показания, что, конечно, не одно и то же"[3].

     Резюмируя свою позицию по рассматриваемому вопросу, Л. Д. Кокорев резонно утверждает: "Закон не установил в отношении обвиняемого и подозреваемого уголовную ответственность не только за отказ от дачи показаний, но и за ложные показания. Однако это вовсе не означает, что за ними признано право на ложь. Правдивость – нравственный принцип, и никакого исключения для уголовного процесса закон не делает и не может делать, так как это означало бы поощрение аморальных действий"[4].

     4.4 Вопрос отношения обвиняемого к предъявленному обвинению

     Установленная уголовно-процессуальным законом обязанность  следователя и суда выяснять отношение  обвиняемого к предъявленному ему  обвинению обусловлена  нравственно. Следователь и суд обязаны спросить обвиняемого на этапных моментах производства по делу (после предъявления обвинения при допросе на предварительном следствии и перед началом судебного следствия) о том, признает ли он себя виновным в предъявленном ему обвинении. Это вызвано не только соображениями, связанными с определением более рационального порядка дальнейших действий следователя и суда. Не менее важно, что это правило отражает внимание к обвиняемому как человеку, чья судьба зависит от исхода дела, нравственную обязанность выяснить его позицию и нравственное право обвиняемого на ее высказывание и учет.

     Показания обвиняемого во всех случаях подлежат объективной проверке. Если они противоречат обвинительной версии, то могут быть отвергнуты лишь при их опровержении достаточными доказательствами. При  этом действует общее правило  о толковании сомнений в пользу обвиняемого. 

     4.5 Вопрос этического использования показаний свидетелей и потерпевших.

     Показания свидетелей и показания потерпевших  относятся к числу наиболее распространенных доказательств. Среди других этических  вопросов, возникающих при использовании  показаний свидетелей, заслуживает  внимания широко распространенная практика допросов в, качестве свидетелей будущих  обвиняемых, фактически подозреваемых  в совершении преступлений, но официально в соответствии с нормами действующего УПК не считающихся подозреваемыми. Допрос этих "свидетелей" по поводу их собственных действий, направленный на изобличение их самих в совершении преступлений, с постановкой соответствующих вопросов по сути своей аморален. Такого "свидетеля" допрашивают с предупреждением об уголовной ответственности за отказ давать показания и за заведомо ложные показания. Но привлечь его к ответственности невозможно, как в случае, если он потом станет обвиняемым, так и при ошибочности подозрения. Таким образом, допрос в приведенных ситуациях сопровождается фактически обманом со стороны допрашивающего. Аморальность рассматриваемой практики состоит и в том, что человека принуждают свидетельствовать против самого себя. В настоящее время это приходит в прямое противоречие с конституционным запретом требовать самоизобличения.

     Привлечение к уголовной ответственности  за лжесвидетельство сопряжено с  решением определенных нравственных вопросов. Лжесвидетельство, как и все другие преступления, аморально. Но нравственные оценки его в общественном сознании различаются в зависимости от того, каково содержание заведомо ложных показаний. Если свидетель дает заведомо ложные показания с целью обвинить в преступлении невиновного, то такие  действия однозначно признаются аморальными, низкими. Но в случаях, когда ложные показания направлены на освобождение от ответственности виновного, оценки могут различаться. Здесь приобретает  значение мотив, которым руководствовался свидетель (жалость к виновному, особые с ним отношения, угроза со стороны мафиозных структур, подкуп и т. п.). Обобщение практики привлечения  к ответственности за лжесвидетельство показывает, что в преобладающем  большинстве случаев оно имеет  место с целью избавить от ответственности  действительно виновных. Это приводит к тому, что такие преступления все чаще остаются безнаказанными. Между тем подобная практика способствует распространению в нравственном сознании не только безразличного, но едва ли не положительного отношения ко лжи, которую гражданин сообщает представителям власти, будучи обязан по закону говорить правду. В конечном счете это может повлиять и на оценку в обществе такого нравственного качества, как правдивость, честность вообще.

     До  последнего времени в законодательстве и практике производства по уголовным  делам не получали должного решения  вопросы свидетельского иммунитета. Действовавшее длительное время  законодательство исходило из приоритета интересов установления истины и  изобличения виновного перед охраной нравственных ценностей. Запрет допроса в качестве свидетеля распространялся только на защитника обвиняемого, причем лишь по поводу обстоятельств дела, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника.

     Многие  ученые длительное время доказывали необходимость расширения круга  лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетелей, именно вследствие этических  соображений, когда обязанность  свидетельствования на следствии и  суде для определенных категорий  людей может оказаться сопряженной  с попранием моральных ценностей. К настоящему времени в законодательном  порядке приняты принципиально  верные решения: никто не обязан свидетельствовать  против себя самого, своего супруга  и близких родственников; охраняется тайна исповеди; расширены пределы  адвокатской тайны. Предстоит облечь в конкретные процессуальные формы  на уровне УПК России процедуру реализации этих важных положений, как и охрану врачебной тайны, тайны личной жизни  и других нравственных ценностей  при производстве по уголовным делам.

     При использовании показаний потерпевшего следует учитывать нравственную сторону его процессуального  положения и специфику отношений  его с обвиняемым. Потерпевший  вправе дать показания, но одновременно обязан дать показания, причем правдивые. Он находится не только в процессуальных, но и в нравственных отношениях с обвиняемым. Потерпевший при общении с подозреваемым, обвиняемым может испытывать дополнительные стрессовые ситуации во время очных ставок, допросов на суде и при иных следственных и судебных действиях. Потерпевший может быть тем, кто своим поведением определенным образом спровоцировал преступление. Показания потерпевшего могут содержать преувеличения и неточности, естественные для человека, ставшего жертвой преступления. Потерпевший нередко в первую очередь подвергается негласному воздействию со стороны преступников и их окружения.

     Все эти обстоятельства обязывают при  получении, исследовании и оценке показаний  потерпевшего проявлять особую чуткость к нему как человеку, оберегать  потерпевшего от дополнительных нравственных страданий, не допускать унижения его  достоинства с чьей бы то ни было стороны, проявлять разумную снисходительность  при возможных заблуждениях и  ошибках потерпевшего, дающего показания.

     4.6 Вопросы этики во время допроса

     Рассмотрим  вопрос этики  во время допроса  свидетеля, подозреваемого или обвиняемого. Казалось бы, это очень простой вопрос, однако я бы тоже отметил некоторые нюансы. Не секрет, что многие преступники это люди не самого большого ума, имеющие низкий уровень интеллекта, говорящие на сленговом языке и ведущие аморальный и асоциальный образ жизни, для которых нормой поведения является обман, право сильного и физическое воздействие. То есть, для того что бы получить какую-либо информацию, представляющую интерес, сотрудник правоохранительных органов вынужден «подстраиваться» под данный тип, говорить с ним, образно выражаясь, «на его же языке». Судить насколько это этично, мне представляется, можно только по конечному результату. То есть если сотрудник избрал правильный стиль поведения, то обвиняемый должен «раскрыться» перед ним, а следователь или сотрудник должен получить необходимые по делу доказательства или показания. Здесь вопрос уже напрямую граничит с такой наукой как психология. В этой же плоскости лежит вопрос о применении так называемых «тактических приемах» допроса. На самом деле трудно провести грань между этичностью и неэтичностью этих методов. Данные методы (добрый – злой следователь, создание противоречий между обвиняемыми, уступки в условиях содержания под стражей или наоборот ухудшение этих условий в обмен на показания и т.д.) имеют большую историю применения и высокую эффективность. Соответственно вопрос об этичности данных методов переходит в плоскость вопроса о том, насколько вообще возможно применять моральные, нравственные и этические нормы в отношении людей, которые эти нормы категорически отрицают и не приемлют. Мне кажется, что данный вопрос нуждается в отдельном глубоком исследовании.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     выводы

     Исходя  из всего вышеизложенного следует коснуться вопроса профессиональной нравственной деформации участников предварительного следствия. В первую очередь хотелось бы отметить, что данная деформация наступает у всех без исключения людей так или иначе причастных к следствию и судебному процессу.  Следователь, любой сотрудник правоохранительных органов, связанный с расследованием преступлений или прокурор, поддерживающий обвинение, по роду деятельности  постоянно видит человеческие страдания и как следствие перестает их воспринимать как нечто необычное, аморальное и начинает относиться к этому, как к одной из обыкновенных сторон человеческого общества. Соответственно ему становится трудно различить степень нравственной тяжести последствий преступления для различных людей, отсюда исходит проявляющаяся черствость в отношениях с гражданами, а зачастую она приносится и в отношения с близкими. Так же данная опасность подстерегает и другую сторону – адвоката. Стремление установить истину в процессе следствия зачастую переходит в соревновательный процесс с противоположной стороной, тем более он зачастую стимулирован гонорарами, несравнимыми с оплатой работы следователя государством. И так же в погоне за этим может скрываться опасность потерять человечность в отношении к людям.

       Доказательства  разыскивают, проверяют и оценивают  люди, а сами доказательства исходят  от других людей, которые или являются «источниками» сведений об обстоятельствах, существенных для дела, или привлекаются к их исследованию. Отсюда ясно, какую  важную роль играют нравственные качества тех, кто оперирует доказательствами, и тех, от кого их получают, а также  нравственные начала законодательства, регламентирующего получение и  использование доказательств различных  видов.

СПИСОК  ИСТОЧНИКОВ ИНФОРМАЦИИ

1. Конституция  Российской Федерации. – М.: Юрид. лит., 1993

2. Уголовно-процессуальный  кодекс РФ. – М.: «ЭЛИТ-2002»,

3. Проблемы судебной  этики/Под ред. М. С. Строговича. М.,1974.

4. Кокорев Л. Д. Понятие, задачи и соотношение профессиональной этики юриста и следственной этики –Труды В.С. Ш. МВД СССР. Вып. 15. Волгоград. 

5. "Уголовно-процессуальный  кодекс РСФСР" (утв. ВС РСФСР  27.10.1960)

6. Пушкин А.С.  Капитанская дочка  –Дрофа Плюс, 2010 г.

7. Васильева  Г.А. Профессиональная этика юриста  –Челябинск 2005