Антиглобализм и теория заговора

Более умеренная, системно-реформистская ориентация отличает многочисленные движения, противостоящие глобальной финансовой спекуляции, явлениям «налогового рая» и т.д.; движения, самым непосредственным образом  направленные именно против негативных последствий глобализации, такие, как  «50-ти лет достаточно» (США), «Bretton Woods Project» (Великобритания), «Halifax Initiative» (Канада). Некоторые из этих движений, включая  и наиболее влиятельное из них  – франко-европейское «АТТАК», в  последние годы стремительно переходят  на позиции, близкие к тотальной  контестации.

2.2 Перспективы антиглобализма.

Сдвиги последних  лет поставили ряд новых задач  перед антиглобалистским движением. Их суть – в переходе от утверждения  альтернативности к разработке альтернативы и началу её частичной реализации. Антиглобалисты поняли, что на одной  критике дорогу в светлое и  справедливое будущее не проложить. Чтобы воззвать к общественной поддержке, нужны более сильные доводы и  аргументы. Тем более, что рецессия американской экономики явно не способствует притоку в движение новых сил. И антиглобалисты отвечают на брошенный  им вызов своим – «другой мир  возможен». Смогут ли таким образом  антиглобалисты утвердиться в общественном мнении, покажет время.  В массовом сознании антиглобалисты, к сожалению, по-прежнему предстают как погромщики и демонстранты. Но вопрос сейчас в  том, каковы сегодня их альтернативы? Пока никакого чёткого ответа нет, но уже сейчас к ним стали прислушиваться «глобалисты».

Несмотря на это, сейчас у антиглобалистского движения перспективы несомненно есть. Их несколько. Но все они получаются довольно-таки мрачными, и возникает мысль, что, подобно большинству альтернативных движений прошлого, антиглобалисты, добившись  своего, «успокоятся» и сущность всего  движения может коренным образом  поменяться.

Вообще, возможные  варианты развития антиглобалистского движения рисуются следующим образом.

1. Движение, развёртывая  в полной мере свой альтернативный  по отношению к существующему  порядку вещей потенциал и  базируясь на нём, становится  в глобальном масштабе осью  сил, систематически и фронтально  противостоящих господствующему  варианту транзита – противостоящих, прежде всего, изнутри системы,  в стратегическом союзе со  значительной частью её противников;  в тактическом – со сторонниками  «проигравших» вариантов системообразующей  тенденции.

2. Оно развивается  в подсистему глобального гражданского  общества, сосуществующего с глобальным  политическим обществом и ведущего  в рамках единой системы борьбу  за максимальную широту, демократичность  и эффективность своего «надзора»  над этим последним, за его  эволюцию к установкам «иного  мира», скорейшего удовлетворения  требований большинства и т.д.

3. Включение  антиглобалистского движения (или  некоторых его секторов) в институты  глобальной политической власти  при одновременном завоевании  им гегемонии в гражданском  обществе – глобальном или  «цивилизованного мира».  Вот  на этом варианте остановимся  поподробнее, так как мне он  кажется весьма вероятным из  указанных выше.

Встреча руководителей  стран «Большой восьмерки» привлекла  внимание не столько к переговорам  лидеров, сколько к выступлениям активистов антиглобалистского движения, которые переросли в настоящую  войну с полицией на улицах небольшого итальянского города. Так происходит теперь практически во время каждого  серьезного международного мероприятия. И все же, Генуя стала определенным этапом в истории антиглобализма – она продемонстрировала, что  существует достаточно сильное, крепнущее  день ото дня движение, способное  собирать своих сторонников в  различных городах Запада. Она продемонстрировала, что это движение нуждается в консолидации и символике – и находит их в уличных битвах с полицейскими. Не случайно и, спустя несколько недель после генуэзской, встречи демонстранты с портретами погибшего от руки карабинера генуэзского юноши выходят на улицы европейских и американских городов, но практически никто не вспоминает о соратнице, попавшей под колеса автомобиля одного из антиглобалистов.

Именно этот цинизм – вполне естественный для  профессиональных политиков, но всегда отталкивающий от наивных романтиков – и демонстрирует, что мы имеем  дело с возникающим политическим движением. Движением, которое не могло  не возникнуть. Раздражение по поводу антиглобалистских акций также  вполне естественно – они носят  откровенно революционный характер, совершенно не вписываются в рамки  парламентской демократии, лидеры антиглобалистов  пренебрегают жизнями своих сторонников  и ни в чем не повинных полицейских. Но – с политической точки зрения – как иначе могло бы войти  в общественную жизнь, приобрести известность  и даже популярность движение, о  котором еще вчера никто ничего не знал?

Для примера  можно обратиться к истории многочисленных партий зеленых на Западе, которые  в 70-80 годы буквально терроризировали  Запад своими уличными выступлениями, конфликтами с полицией, полным пренебрежением к парламентским нормам поведения… Дальнейшее известно: когда западные правительства отреагировали на появление экологических партий мерами по защите окружающей среды, эти  организации немедленно стали вполне добропорядочными участниками обычного политического процесса, сформировали фракции в парламентах, вошли  в правительства… Когда к власти в ФРГ пришла коалиция СДПГ и местных  зеленых, а один из лидеров этой партии Йошка Фишер занял пост вице-канцлера и министра иностранных дел, традиционно  предназначавшийся в предыдущих правительствах для представителя респектабельной Партии свободных демократов (ПСД). Это продемонстрировало попросту, что и зеленые стали такой же респектабельной организацией. Сегодня быть зеленым на Западе – это практически то же самое, что быть либералом или социал-демократом. Это участие в политической жизни, парламентская карьера, правительственные должности. Еще одним признаком респектабельности зеленого движения является то, что эколого-политические проекты успешно воплощаются в жизнь не только на Западе, но и в Восточной Европе, где западные политические идеи нередко становятся исключительно ширмой, подразумевающей возможность создания новых организаций, обозначающих общественный пейзаж. Для примера приведу Партию зеленых Украины, имеющую и собственную политическую историю, и опыт участия в парламентских и президентских выборах, и свою роль в правительственных структурах. Или российское экологическое движение «Кедр» - возможно, менее удачливое, но вполне функционировавшее как политическая организация.

Когда Йошка  Фишер говорит, что он хотел бы сегодня быть вместе с антиглобалистами, но мешает должность, он не лукавит: зеленые  приобретали политический вес и  возможность равноправного –  с традиционными политическими  партиями – участия в политической жизни своих стран теми же методами, что и нынешние антиглобалисты. И  дело здесь не в идейном сходстве, а именно в методике, методике воздействия  на общественную жизнь нетрадиционным путем, в ситуации, когда традиционные политические силы не способны осознать, что у общества появились новые  проблемы и страхи. Я привел пример зеленых прежде всего потому, что  их деятельность ближе всего по времени  к сегодняшнему читателю. Но легко  вспомнить, что в конце ХІХ - начале ХХ века таким же образом приходили  на политическую арену социал-демократы: многочисленные рабочие манифестации, нередко имевшие революционный характер, столкновения с властью, аресты и тюрьмы. Все это продолжалось до того момента, когда лозунги и требования социал-демократов оказалось просто невозможно игнорировать. Вот тогда-то и стали появляться социал-демократические фракции в западных парламентах, министры-социалисты, тогда-то социал-демократы стали превращаться в респектабельных буржуазных политиков.

Конечно, можно  привести и другие примеры, когда  популистское движение – а антиглобализм, вне всякого сомнения, именно популистское движение – использовало недовольство масс для уничтожения демократии и установления собственной диктатуры, уже не позволявшей одураченному населению проявлять ничего, кроме  дозированной радости. Достаточно вспомнить  фашизм, большевизм, национал-социализм, начинавшие, в общем-то, примерно как  социал-демократы или зеленые, а  заканчивавшие тоталитарными режимами. Но антиглобалистскому движению не удастся  пойти по этому пути. Во-первых потому, что это – движение, возникающее  из разнородных и плохо управляемых  групп: вряд ли кто-то из его активистов может рассчитывать на осуществление  принципа «демократического централизма» и превращение движения в боевую криминальную организацию, которыми были в момент осуществления своих  революций партии Ленина, Муссолини  и Гитлера. Во-вторых, для победы и функционирования подобных режимов  необходим всеобъемлющий политический и экономический кризис хотя бы в  странах, где они устанавливаются  – а это вряд ли возможно ввиду  отсутствия такого кризиса в западной экономике. В-третьих, история вряд ли допускает повторение одних и  тех же социальных экспериментов  в одних и тех же формах: вспомним, что тоталитарные режимы начала и  середины ХХ века устанавливались в  условиях, когда власть имела возможность  тотального контроля над информацией – возможность, уменьшающуюся в наши дни с каждым часом…

Итак, антиглобализм  – прежде всего движение, которое  явилось ответом на недовольство достаточно большой части западного  общества нынешней интеграцией. То, что  кажется великолепным и удачным  с Востока, нередко выглядит уродливым  и бессмысленным с Запада. Страны Центральной Европы стремятся в  НАТО и Евросоюз, «Макдональдс» кажется  в провинциальном украинском городе признаком цивилизованности, а переговоры с МВФ – спасением для нереформируемых  экономик… Но в любой западной газете вы прочтете статьи о забюрократизованности  европейских и евроатлантических  структур, о том, что транснациональные  корпорации нередко не считаются  с интересами своих работников так, как это делается на национальных предприятиях, используют свой громадный  вес в экономике для игнорирования  не только требований профсоюзов, но даже элементарных прав потребителей, о  том, что на престижных курортах Запада проводят референдумы о недопущении  строительства «Макдональдса», присутствие  которого разрушит респектабельный  образ города, о бессмысленности  деятельности МВФ, кредиты которого только поддерживают на плаву криминальные элиты и позволяют им и далее  откладывать реформы в своих  странах, обманывая западных кредиторов и налогоплательщиков… Эти статьи пишут отнюдь не антиглобалисты, но они явно указывают на недостатки глобализации. Традиционным политическим партиям явно не удалось до сих  пор отреагировать на общественное недовольство этими недостатками. И  вот на арену выходит антиглобалистское  движение.

Это движение исключительно  разнородно, в него входят различные  организации, от «чисто» антиглобалистских  до радикально-экологических и маоистских. Как это нередко бывает, новое  движение пытаются использовать в целях  собственной рекламы маргиналы  всех мастей – именно поэтому выступления антиглобалистов приобретают нередко неуправляемый характер и походят на революцию.

4. И ещё один, инволюционный, вариант будущего  антиглобализма предполагает утрату  движением своего нынешнего единства  и импульса (это может быть  вызвано резкими сдвигами объективного  развития или изъянами в самом  движении). Раскол или раздробленность  антиглобалистского движения может  при этом принять самые различные  формы и масштабы. Либо сохранившее  единство ядро движения становится  «одним из» глобальных течений  антисистемного или реформистского  толка, либо движение многократно  дробится по основным направлениям  деятельности, идеологической окраске,  в региональном или даже национальном  масштабах. 

2.3 АНТИГЛОБАЛИСТЫ СЕГОДНЯ:

  Движение  антиглобалистов крайне неоднородно.  Большинство в нем составляют  молодежные организации ненасильственного  толка, протестующие против «неразумного»  мирового экономического порядка,  господства транснациональных корпораций  и финансового «рабства» людей  и требующие немедленного решения  проблем голодающего третьего  мира.

 В политическом  аспекте антиглобалистского течения  основными силами выступают анархисты  и неонацисты – и те, и другие  понимают антиглобализм в контексте  изоляционизма, становящегося все  более популярным во многих  развитых странах. При этом  нации и анархисты между собой  ведут не менее жестокую войну,  чем та, которую они объявили  непосредственно «глобалистам».                                                                                Психологи объясняют феномен  антиглобализма издержками сытой  и скучной западной жизни. Молодежь  ищет смысл в этой жизни,  борясь с тем, что так мило  старшему поколению: культом потребления,  технологии и политкорректности.  Бунт антиглобализма сравнивают  со студенческой революцией 60-х, когда на улицах Парижа, Рима, Нью-Йорка и Западного Берлина тоже выходила бунтующая молодежь. Проводят параллели с поколением хиппи.                                                                                                             У антиглобалистов крайне активные методы в отстаивании своих взглядов, с битьем стекол в магазинах и стычками полицией. Из-за этого присущего антиглобалистам уличного радикализма, отношение к ним сформировалось опасливое и неодобрительное.  К антиглобалистам относятся, как к толпе  хулиганов, нарушающих привычный покой и порядок, нашествие которых лучше всего переждать дома, за закрытыми ставнями.                                     Силы антиглобалистов объединенные в «Генуэзский социальный форум», выдвигали пять конкретных требований:

1.   Глобализация  прав, а не только доходов. То  есть ограничить развивающиеся  страны от грабежа и произвола  транснациональных монополий, гарантируя  соответствующие права местной  рабочей силе.

2.   Равный  доступ к здравоохранению для  всех, независимо от доходов. Пересмотр  лицензии фармацевтических концернов  таким образом, чтобы в течение  20 лет они не могли бесконтрольно  повышать цены на лекарственные  препараты. Создание фонда по  борьбе со СПИДом с привлечением  для этой цели ресурсов Всемирного  банка и МВФ.