Влияние национального менталитета на формирование национальных стереотипов

* Ordnung muЯ sein (Во всем  должен быть порядок).

 

* Heilige Ordnung, segensreiche Himmelstochter (святой порядок – благословенный  сын небес).

 

4)  Многие иностранцы склонны думать, что немцы – грубая нация, но на самом деле они просто прямолинейны. Любой немец почти всегда скажет Вам то, что он в действительности думает.

    Немцев считают высокомерными, поскольку их язык звучит надменно, а так же потому, что они думают, что все знают (даже если на самом деле это не так).

 

5)  Их в Германии очень много, и иностранцам они кажутся не особо важными, что ошибочно. Если Вы нарушите общепринятые правила, немцу сразу станет понятно, что Вы иностранец.

 

6) Нельзя сказать,  что у немцев нет чувства  юмора, оно просто другое, нежели у представителей других наций, и проявляется оно по-разному в различных ситуациях. Для иностранцев немецкий юмор может показаться серьезным, что связано с бюрократизмом немцев, с большим количеством правил и предписаний и вошедшей в поговорку любовью немцев к порядку.

 

7) Это правда, что немцы  используют жест рукопожатия,  где бы они ни были и с  кем бы они ни встречались.  Рукопожатие считается данью  вежливости. Только молодежь и  близкие друзья заменяют рукопожатие  каким-либо другим жестом.

   2. Бессознательность стереотипов: этнические стереотипы, культурные стереотипы, лакуны Н.В. Уфимцева дифференцирует этнические стереотипы и культурные стереотипы: этнические стереотипы недоступны саморефлексии члена этноса и являются фактами поведения и коллективного бессознательного, им невозможно специально обучать, а культурные стереотипы доступны саморефлексии и являются фактами бессознательного и сознания, им уже можно обучать.

   (Культуросфера определенного этноса содержит ряд элементов стереотипного характера, которые, как правило, не воспринимаются носителями другой культуры; эти элементы Ю.А. Сорокин и И.Ю. Марковина называют лакунами: все, что в инокультурном тексте реципиент заметил, но не понимает, что кажется ему странным и требующим интерпретации, служит сигналом присутствия в тексте национально-специфических элементов культуры, в которой создан текст).

   3. Психолингвистический аспект восприятия окружающей действительности: В.В. Красных делит стереотипы на два вида – стереотипы-образы и стереотипы-ситуации. Примеры стереотипов-образов: пчела - труженица, баран – упрямый, а стереотипов-ситуаций: билет – компостер, аист – капуста.

   4. Устойчивость стереотипов и их обусловленность исторической, международной, внутриполитической ситуацией и другими факторами: поверхностные и глубинные стереотипы, среди глубинных стереотипов выделяются также внешние стереотипы.

   Поверхностные стереотипы – это те представления о том или ином народе, которые обусловлены исторической, международной, внутриполитической ситуацией или другими временными факторами. Эти стереотипы меняются в зависимости от ситуации в мире и обществе. Продолжительность их бытования зависит от общей стабильности общества. Это, как правило, образы-представления, связанные с конкретными историческими реалиями. Поверхностные стереотипы представляют несомненный интерес прежде всего для историков, а также всех, кто интересуется социально-политическими процессами, происходящими в обществе.

 

 В отличие от  поверхностных глубинные стереотипы неизменны. Они не меняются в течение времени. Глубинные стереотипы обладают удивительной устойчивостью, и именно они представляют наибольший интерес для исследователя особенностей национального характера: сами стереотипы дают материал для изучения того народа, который является объектом стереотипизации, а оценки характеризуют особенности той группы, в которой они распространены.

   5. Существование одних и тех же стереотипов в культуре разных народов: квазистереотипы, совпадающие в целом, но различающиеся нюансами, деталями, имеющими принципиальное значение.

   6. Наличие общего и специфичного в стереотипах: проблемы общего и специфического стереотипов задает их деление на инварианты и варианты. Общечеловеческие, инвариантные модели поведения кажутся полностью детерминированными биологическими свойствами человека. Однако следует отметить, что они существенно корректируются социальными, культурными механизмами. Особенно ярко действие культурных факторов на универсалии поведения проявляются в тех случаях, когда “естественным” действиям придается социальная значимость. У индейцев кутенаи кашель имеет этнодифференцирующий смысл: по характерной назальности кашля они отличают своих соплеменников от представителей других групп. Регламентация в сфере “естественного” поведения затрагивает лишь внешнюю сторону действий, их оформление и осмысление, в то время как характер действий остается неизменным, универсальным и инвариантным. Такое поведение не предполагает категории выбора и, следовательно, имеет только один путь реализации. “Неправильного” варианта в таком поведении не существует.

    Альтернативное поведение всегда подразумевает выбор и, соответственно, альтернативное решение: можно поступить “правильно” или “неправильно”. Такое поведение регулируется исключительно с помощью вторичных, не вытекающих непосредственно из контекста ограничений, Эти ограничения носят частный, условный и относительный характер, что позволяет рассматривать их как этнодифференцирующие признаки, лежащие в основе деления людей на отдельные группы. В свою очередь категория выбора служит основанием для всевозможных этических оценок и концепций относительно тех или иных поступков.

    7. Целостность культуры, устойчивость ее структуры, ее жизнеспособность: стереотипы поведения, восприятия, понимания, общения. Очень важны для “расшифровки” и интерпретации национальных стереотипов культуры, для их осмысления и правильного толкования фоновые знания и прецедентные имена.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.3. Стереотипы и фоновые знания.

 

     Непременным условием общения является не только владение общим языком, но и наличие определенных накопленных до него знаний. Для общения необходимо, чтобы его участники имели определенную общность социальной истории, которая находит свое отражение в знаниях об окружающем мире. Эти знания, присутствующие в сознании участников коммуникативного акта и получили название фоновых. По определению О.С. Ахмановой, фоновые знания – это “обоюдное знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения”.

    Необходимость учета в процессе коммуникации фоновых знаний является сегодня общепризнанной. Фоновые знания, которыми располагают члены определенной этнической и языковой общности, являются основным объектом лингвострановедения. Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров выделяют три вида фоновых знаний:

общечеловеческие (например, всем без исключения людям известны солнце, ветер, время, рождение и т.д.);

региональные (не все  жители тропиков, например, знают, что  такое снег); страноведческие.

     Последний вид – это те сведения, которыми располагают все члены определенной этнической и языковой общности и которые связаны со знанием национальной культуры. Такие фоновые знания, свойственные определенной языковой общности и отсутствующие у иностранцев, и получили название страноведческих.

    Особую роль фоновые знания играют при понимании инокультурного текста. Текст в этом случае - это истинный стык лингвистики и лингвокультурологии, так как он принадлежит к языку и является его высшим ярусом, в то же время текст есть форма существования культуры. Этой проблемой занимается лингвокультурология – научная дисциплина, исследующая воплощенные в живой национальный язык материальную культуру и менталитет и проявляющиеся в языковых процессах в их действенной преемственности с языком и культурой этноса.

    Важное место в лингвокультурологии отводится изучению прецедентных имен и ключевых концептов культуры. Прецедентными именами называются индивидуальные имена, связанные с широко известными текстами (Обломов, Тарас Бульба), с ситуациями, которые известны большинству представителей данной нации (Иван Сусанин, дед Талаш). Следует разграничить понятия “стереотип” и “прецедентное имя”: стереотип существует в качестве представления о культуре другого народа, которое может быть как верным, так и ложным; прецедентное имя же в полной мере может пониматься лишь представителем данной нации, поскольку ему известно, с какой ситуацией или с каким текстом оно связано.

    Приведем пример из немецкого языка. В средние века в немецкой культуре имя Michel было очень распространенным и стало нарицательным. Выражение der deutsche Michel встречается впервые в 1541 году, его значение менялось на протяжении столетий. В XVII веке оно имело еще положительное значение и напоминало о происхождении имени Michel: Erzengel Michael, Schutzheiliger des deutschen Volkes (архангел Михаил, покровитель немецкого народа). В XVIII веке выражение употребляется то в значении tыchtiger, tapferer Bauer, то в значении ein einfдltiger, plumper, stumpfsinniger Mensch. К концу XVIII века за выражением закрепляется значение ein gutmыtiger, doch geistig unbeweglicher, ungebildeter Mensch, eine Schlafmыtze (соня, тюфяк).

     В период между освободительными войнами и революцией 1848 года в Германии выражение deutscher Michel стало синонимом национально-ограниченного немецкого бюргера, воплотившего в себе типичные черты национальной отсталости и провинциальности; в политическом отношении “немецкий Михель” становится с годами символом реакционности и шовинизма.

     В современном немецком языке:

 

* Michel, der (kurz von Michael) 1) разг. дурак, простофиля 2) немец

 

*der deutsche Michel шутливо-ироническое  прозвище немецкого  мещанина

 

 Незнание истории  данного выражения, которое является  прецедентным именем в немецком языке, может привести к непониманию или неправильной интерпретации слов носителя немецкого языка.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.4. Стереотипы и художественный текст.

 

     Наиболее популярным источником стереотипных представлений о национальных характерах являются так называемые международные анекдоты, то есть анекдоты, построенные на шаблонном сюжете: представители разных наций, попав в одну и ту же ситуацию, реагируют на нее по-разному, в соответствии с теми чертами их национального характера, которые им приписывают на родине анекдота.

    Европейские стереотипы хорошо видны в следующей шутке: “Paradise is where cooks are French, mechanics are German, policemen are British, lovers are Italian, and it is all organized by the Swiss. Hell is where cooks are British, policemen are German, lovers are the Swiss, mechanics are French, and it is all organized by Italians (Рай там, где повара – французы, механики – немцы, полицейские – англичане, любовники – итальянцы, а организуют все швейцарцы. Ад – где повара англичане, полицейские - немцы, любовники - швейцарцы, механики – французы, а организуют все итальянцы)”.

    Итак, один источник, где с оговорками и большой осторожностью можно искать национальные характеры, - это международные шутки и анекдоты разных видов: те, которые рассказывают о себе сами представители той или иной культуры, и те, которые созданы иными культурами.

     Другим источником можно считать национальную классическую художественную литературу. Слово классическая в этом контексте неслучайно, потому что литература, имеющая этот ранг, прошла испытание временем: ее произведения заслужили признание, повлияли на умы и чувства представителей данного народа, данной культуры.

    Когда-то Генрих Гейне сказал: “Тому, кто хочет узнать немцев с лучшей стороны, я советую прочитать их народные песни”. Воспевая лучшие качества человека: трудолюбие, честность, отвагу, независимость, их творцы не признавали половинчатости в споре между добром и злом. В качестве примера можно привести балладу “Der Arme Schwartenhals”:

 

Der Arme Schwartenhals Горемыка  Швартенгальз

 

Ich kam vor einer Wirtin Haus, В пути  заметил я трактир 

 

Man fragt mich, wer ich wдre. И постучал в ворота:

 

Ich bin ein armer Schwartenhals, “Я горемыка Швартенгальз.

 

Ich eB und trink so gerne. Мне пить и есть охота!“

 

Man fьhrt mich in die Stuben ein, Хозяйка отворила дверь.

 

Da bot man mir zu trinken, Я плащ и шляпу скинул,

 

Die Augen lieB ich umhergehn, Налил вина – да стал глазеть

 

Den Becher lieB ich sinken. И кружку опрокинул.

 

Man setzt mich oben an den Tisch, Она тут потчевать меня,

 

Als ich ein Kaufherr wдre, Что барина  какого.

 

Und da es an ein Zahlen ging, Да только  денег не возьмешь

 

Mein Sдckel stand mir leere. И кошелька пустого.

 

Da ich des Nachts wollt schlafen gehn, Хозяйка сердится, бранит -

 

Man wies mich in die Scheuer, Чуть не оглох от крика.

 

Da ward mir armen Schwartenhals Постель не стелит, гонит прочь:

 

Mein Lachen viel zu teuer. “Иди в сарай поспи-ка!“

 

Und da ich in die Scheuer kam, Что делать, братцы! Лег я спать

 

Da hub ich an zu nisteln, В сарае возле дома.

 

Da stachen mich die Hagendorn, Эх, незавидная  кровать -

 

Dazu die rauchen Disteln. Колючая  солома.

 

Da ich des morgens frьh aufstand, Проснулся  утром – смех и грех -

 

Der Reif lag auf dem Dache, Дрожу  от стужи синий.

 

Da mubt ich armer Schwartenhals Вот так хоромы! На стене

 

Meins Unglьcks selber lachen. Засеребрился иней.

 

Ich nahm mein Schwert wohl in die Hand Ну  что же взял я в руки меч,

 

Und gьrt es an die Seiten, Пошел  бродить по свету.

 

Ich Armer muBt zu FuBe gehn, С пустым мешком пошел пешком,

 

Weil ich nicht hatt zu reiten. Коль не дали карету.

 

Ich hib mich auf und ging davon А на  дороге мне сынок

 

Und macht mich auf die StraBen, Купеческий попался,

 

Mir kam ein reicher Kaufmannssohn, И кошелек его тугой

 

Sein Tasch muBt er mir lassen. По праву мне достался!

 

перевод Л. Гинзбурга 

 

     Г.Гейне писал об этой балладе: “Какой честный малый этот бедняга Швартенгальз, хотя он и разбойник с большой дороги!... Этот бедный Швартенгальз – самый что ни на есть немецкий характер, который я когда-либо знал. Какое спокойствие, какое сознание силы царит в этом стихотворении!...”

    Тем не менее, как источник сведений о национальном характере художественная литература, дает неполное и субъективное представление о народе и о его национальных стереотипах, потому что каждое художественное произведение классической литературы имеет конкретного автора с его субъективным, то есть ему лично присущим, видением мира, в значительной мере обусловленным его собственной индивидуальной жизнью, творческим изображением и присущим лично ему талантом.