Все это
имеет отношение к проблематике
социального сиротства. Потому
что как только мы начинаем
подходить к материалу, мы интуитивно
становимся в одну из определенных позиций
и интуитивно пытаемся определить, для
кого этот текст. Для тех, кто принимает
решения? Для тех, кто желает использовать
эту проблему в личных целях? Или для тех,
кто рассматривает это как повод для развлечения?
Если мы не ответим себе на эти вопросы,
то мы станем создавать тексты, социальный
эффект которых либо нулевой, либо отрицательный.
Ты написал и ждешь чего-то, а никто ничего
не говорит.
Аудитория
является источником информации
и комментариев. То, что знают наши читатели,
всегда больше того, что знаем мы. Значит,
то, что аудитория может сказать, должно
получать отражение на страницах газет.
Вопрос, как собирать эту информацию, как
ее отрабатывать. Нужно создать некие
способы выкачивания из населения мнений
и представлений. "Будка гласности"
- самое гениальное изобретение, которое
было на российском телевидении. Место,
куда человек заходит и говорит то, что
он думает. Дайте людям возможность сказать
прямым текстом. Можно создать некий образ
в редакции. Допустим, в "Новой газете"
есть образ "старый ворчун", под этой
маской выступают разные люди. У Познера
в программе "Времена" есть так называемая
"свежая голова" - человек, ничего
не понимающий в проблемах, о которых рассуждают
специалисты. Он имеет такое же право на
свое мнение. Он представляет мнение некомпетентных
людей.
И еще несколько
рекомендаций. Действия журналистов
должны определять не власти,
а население. Журналисты должны
вовлекать население в формулирование
вопросов и участие в обсуждении
проблем. Вовлекать не выборочно, а системно
и массово. Поиск путей решения для читателей
также важен, как и само решение. Не надо
давать готовые решения, дайте людям поучаствовать.
Пора перестать уделять внимание только
политическому или экономическому театру.
Задача местной печати - говорить не о
политике, не о глобально понимаемой экономике,
а о насущных проблемах людей, которые
живут в этом городе, в этом населенном
пункте.
А дальше
речь пойдет о ресурсах журналистики.
Чем больше ресурсов, тем больше
возможностей эффективно работать. Значит,
задача заключается в том, чтобы знать
свои ресурсы, уметь их использовать и
развивать.
Первый ресурс
- информационный. То есть объем
знаний, которыми располагает журналист,
является инструментом, с помощью
которого можно что-то делать. Под информацией
я понимаю не совокупность сведений, а
совокупность способов решения проблем.
Информация - это знание, используемое
для решения проблемы. И этим информация
отличается от сведений. К сожалению, головы
многих из нас забиты именно сведениями.
Мы знаем много разнообразных фактов,
но не знаем, каким образом эти факты применить.
Второй ресурс
- это аналитический ресурс. Он
предполагает, что мы умеем пользоваться
фактами, вытаскивать из них
смысл, умеем обобщать, можем множество
разнообразных фактов, сведений, мнений
и представлений стянуть в некую умную
фразу. Есть аналитический ресурс - мы
можем играть в пространстве фактов, в
пространстве действительности. Нет аналитического
ресурса - мы перечисляем факты. Читаешь
текст и видишь описание ребенка, описание
папы, описание мамы, и все время ждешь,
когда же тебе скажут главное. А главного,
извините, нет, потому что журналист не
может все это собрать в некий аналитический
продукт. Аналитика - это такая же технология,
как и все на свете. Надо уметь анализировать,
надо уметь группировать факты, типологизировать
факты, вытаскивать из них сущность.
Третий ресурс
- это проективный ресурс. Это
знание журналистом или умение
придумывать разнообразные решения
по самым разным проблемам, аспектам,
формам и видам деятельности. Я знаю много
разных проектов того, как кто-то как-то
что-то решал. Или я могу предложить свой
собственный проект, я могу сказать, что
надо делать. То есть знание разнообразных
способов решения различных проблем. Большая
часть нашей аудитории ждет от нас не описания
фактов, не размышлений, а решений. Естественно,
какая-то часть нашей аудитории хочет
что-то делать, но другая, более значительная
часть делать ничего не хочет. У меня в
голове есть много всяких проектов, и если
я могу пристроить проект к тексту, то
весь текст поворачивается по-другому.
Я пишу текст, видя проект. Я завожу аудиторию
на идею.
Вот три
ресурса. Естественно, они могут
быть развиты в разной степени.
Один знает много, но думать
не умеет. Другой прекрасный аналитик,
но не любит собирать информацию. Поэтому
настоящая редакция - это всегда совокупность
разных людей. Один бегает, другой сидит
в кабинете и анализирует, третий может
что-то придумать, и так далее. Журналистика
- это командная работа.
И, наконец,
самый главный ресурс, без которого
все остальные бессмысленны. Это
выразительный ресурс. То есть
умение создать такой текст, в котором
снимались бы результаты всех предыдущих
ресурсов, в котором имеющаяся информация,
анализ и выработанный проект были бы
так предъявлены аудитории, что она с восторгом
бы этот текст прочитала, причем до конца.
Поняла бы то, что ты хочешь сказать, и
приняла бы это как свое. Эта способность,
на мой взгляд, является еще более редкой,
чем все прочие.
Вот набор
ресурсов, которые надо накапливать,
создавать себе досье, иметь
методики анализа, иметь концепции
проектирования, и прочее. Это некоторая
преамбула. Теперь следующее. Все эти ресурсы
воплощаются в том, что называется журналистский
текст. Это и есть носитель информации,
анализа, проекта, созданный с помощью
неких технологий. Когда журналист что-то
пишет, он сразу начинает создавать нечто
по схемам, которые не им придуманы. Все
очень похоже. Когда человек отстраненным
взглядом смотрит на журналистские тексты,
он, как правило, больше всего поражается
их схожести. Есть некие модели, которые
воспроизводятся в нашей деятельности
независимо от нашего желания. И эти модели,
как правило, либо совпадают с ожиданиями
аудитории, либо не совпадают. Если мы
пишем так, что текст выстроен по схеме,
понятной аудитории, она это принимает.
Если текст не выстроен так, как этого
ожидает аудитория, то он застревает на
первом повороте, отвергается и дальше
не читается или воспринимается неадекватно,
не так, как вы хотели.
Есть определенный
набор ожиданий аудитории, и
есть те точки, в которых
журналисты, как правило, совершают
профессионально непростительные
ошибки. До тех пор, пока вы не будете соблюдать
этот набор обязательных требований к
журналистскому тексту, вы станете создавать
некий продукт, существующий автономно
на газетной полосе, а не в сознании аудитории.
Есть набор обязательных структурных
элементов. В журналистском тексте непременно
должны быть три комплекса ответов. Первый
- о чем этот текст. Если то, о чем этот текст
повествует, мне интересно, я начну читать.
Если мне неинтересно, я читать не буду.
Сам по себе предмет может быть интересен
или совсем не интересен. Или не пишите
о том, что неинтересно. Или в том, что неинтересно,
найдите то, что интересно. О чем интересно
читать вашему читателю? Мои проблемы
- самые главные в мире. Естественно, гвоздь
в моем сапоге важнее, чем все остальное.
Поэтому знание точных проблем вашей аудитории
- лучший способ завоевать их интерес к
вашим текстам. Первая проблема, которая
интересует любого человека, - это проблема
жизни и смерти. Вопрос в том, как это подать.
Почему все газеты публикуют гороскопы?
Люди хотят знать свое будущее, хоть как-нибудь,
хоть какое-нибудь. Любой текст, посвященный
будущему, читается всегда. Напишите в
своей районной газете: через десять лет
Россия будет такой-то. Все прочитают.
Никто не поверит, но все прочитают. Любое
будущее интересно, любое прошлое интересно.
Все материалы, посвященные истории, всегда
читают, какую бы ахинею там ни несли.
Журналистский
текст отличается от всех остальных
тем, что всегда посвящен какой-то
конкретной ситуации. У нас очень
много текстов вообще. Когда журналист
размышляет о проблеме вообще - пожалуйста,
только за пределами газеты. Журналистский
текст всегда должен быть связан с конкретной
ситуацией. До тех пор, пока вы не описали
конкретную ситуацию, вы за пределами
журналистики. Собака по имени Чубайс
покусала главу администрации. Почему
собаку зовут Чубайс? Почему она укусила
именно главу администрации? Нарисуйте
ситуацию. Все начинается с очень конкретной
ситуации, где есть четыре вещи. Первое
- действующие лица. Поименно - собака Чубайс,
а не просто собака. Глава администрации
Иван Петрович. Как только я в тексте вижу,
что фамилии и имена изменены в интересах
чего-то, я понимаю, что это за пределами
журналистики. Либо пишите поименно, точно,
либо не пишите, либо ищите другие версии,
делайте проблемную статью от явлений.
Как только вы теряете конкретную живую
ситуацию с конкретными действующими
лицами, вы уходите в другие поля.
Газета является
местом, куда складываются разные
типы текстов. Там печатаются
постановления местного главы,
программы телевидения, объявления,
что-то еще, в том числе и глубокомысленные
рассуждения ни о чем. Конечно, это все
нужно. Но только это все не журналистика.
Журналистика - это десять процентов площади
газеты, где точно, ясно, подробно описаны
конкретные ситуации. Другое дело, что
наши журналисты вынуждены делать все
- от описания телепрограммы до рассуждений
главы администрации. Так получилось.
Но пока мы не поймем разницу между журналистским
текстом и нежурналистским текстом, мы
все время будем говорить не о том.
Действующие
лица - раз. Действия - два. Чем занимались
действующие лица? Третье - условия, в которых
происходило действие. "Под пасмурным
небом наши труженики убирали сено".
Пасмурное небо - раз, труженики - два, убирали
- три. И четвертое - что из этого получилось.
Итак, действующие лица, действия, условия
и результат.
Как читатель
воспринимает наши тексты? Он
все интерпретирует по-своему. То,
о чем мы умалчиваем, он додумывает
сам. Мы не назвали имя, а
он его вставил, мы не сказали
об условиях, а он их придумал.
Профессиональный журналист дает ответ
на все четыре вопроса. Непрофессиональный
журналист, ведомый всевозможными условностями,
тихо умалчивает, а читатель сразу вместо
журналиста подставляет. И не всегда лучшим
образом. Интерпретация читателя всегда
хуже намерения журналиста - это надо просто
знать. Если вы хотите делать профессиональный
журналистский текст, вы обязаны ответить
на четыре вопроса: что произошло, кто
действовал, в каких условиях, что из этого
получилось. Вот минимум, из которого можно
вырастить журналистский текст, но и это
еще не журналистика.
Следующий
необходимый компонент журналистского
текста - образ разумного действия.
Так получилось, что российская
журналистика формировалась в
принципиально иных условиях
по сравнению с мировой журналистикой.
Российская культура - в принципе иная
культура. В российской культуре журналист
выступает не транслятором сведений, не
информатором, а соответчиком перед населением
за все, что делается в мире. В российской
журналистике читатель чаще всего ждет
ответа на вопрос: что же мне делать, прочитав
этот материал? На Западе этого нет. Западный
читатель, получив информацию, сам принимает
решение, что ему делать, потому что столетия
самостоятельного принятия решений приучили
его к тому, что никто за него на его вопросы
не ответит. В России не так. У нас людей
приучили к тому, что кто-то должен им сказать,
что же они должны сделать, прочитав этот
материал. В любом журналистском тексте
в той или иной форме есть, хотим мы этого
или не хотим, некая рекомендация, некий
образ разумного действия. Если журналист
его опустил, если он ничего не сказал
по поводу, что должна думать, чувствовать
или делать аудитория, то читатель полагает,
что это непрофессиональный журналист.
Или читатель сам придумывает, что сюда
надо вложить. Как правило, придумывает
значительно худшую версию, чем та, которую
мог бы сделать журналист. Здесь тоже есть
четыре вопроса. Обязательных. Первый
вопрос - для кого этот текст? Если журналист
точно назвал, для кого, мне легче, я знаю,
для кого этот материал. Не назвал - значит,
он не понимает, что делает, этот журналист
что-то от меня скрывает. Второй вопрос
- что должен сделать тот, для кого этот
материал? Третий вопрос - какими средствами?
Вы хотите, чтобы не было социальных сирот?
Вы даже знаете, кто это должен сделать?
Мы все должны что-то сделать. Вопрос: где
взять средства? И в финансовом плане,
и в организационном, и во всех остальных.
"Надо создать такие условия, чтобы
у всех была хорошая зарплата, тогда не
будет социальных сирот", - пишет журналист.
Хорошая зарплата - это сколько? И где взять
средства? Если ты не знаешь, то зачем об
этом пишешь? А если знаешь, почему ты не
сказал? И четвертый вопрос - гарантии.
Вы предлагаете мне как читателю неустанно
думать о том, чтобы в стране не было социальных
сирот. А где гарантии, что если я вам поверю,
пришлю свои деньги, сделаю что-либо, что-то
изменится? Если нет гарантий, я не буду
ничего этого делать. Огромное количество
журналистских текстов, содержащих в себе
вполне разумные идеи, никак не влияет
на поведение людей. Чаще всего это происходит
потому, что журналист никак им не гарантирует,
что, воспользовавшись этим проектом,
этой идеей, они добьются успеха. Нормальному
человеку нужны гарантии, мы их не даем.
Люди не реагируют на наши тексты. Если
мы хотим, чтобы нас не просто почитывали,
а принимали к сведению или, по крайней
мере, понимали, мы должны говорить о гарантиях.
Для того чтобы говорить о гарантиях, надо
об этом думать. Создавая текст, думать
заранее.
Третий компонент,
необязательный, факультативный, но очень
важный комплекс факторов. Журналистский
текст начинается тогда, когда есть автор.
Нет автора - это не журналистский текст.
Он может быть очень хорошим, полезным,
умным, но журналистский текст создан
конкретным человеком, имеющим фамилию,
и она внизу написана. Иногда это псевдоним,
но, значит, человек должен был закрыться.
Журналистика отличается личностным началом,
и я как читатель эту личность в тексте
должен увидеть. Для того чтобы читатель
увидел эту личность, в тексте должно быть
что-то: "я ходил в грязных сапогах по
ферме" или "я поругался с главой
администрации". Ага, значит, журналист
там был. Я не говорю, хорошо это или плохо.
Я фиксирую, что в тексте есть некое личностное
"я". Если это "я" меня удовлетворяет,
я вхожу с ним в контакт и сквозь призму
этого "я" пытаюсь войти в контекст.
Если нет личности, я вообще никуда не
вхожу, я не буду это читать.
Но, с другой
стороны, непрерывное повторение
"я", не рефлектированное, никак
не обоснованное, тоже не прибавляет
личности. Реально, на практике, есть три
образа я. Первое - это некое "мы".
Когда везде сплошное "мы", которое
никак нельзя идентифицировать, а подпись
стоит "Петрова". И какая это Петрова,
и как она выглядит - ничего понять нельзя.
Второй вариант - это некие "они",
когда в тексте вообще нет ничего личностного,
никакого образа автора. И третье - это
"я", когда журналист каким-то образом
себя встраивает в текст в качестве либо
действующего лица, либо наблюдателя,
либо аналитика, либо любой другой фигуры,
которая существенно участвует в событии.
Понятно,
что соотношение компонентов
возможно разное. В тексте может
быть на девяносто процентов
описание конкретной ситуации, два-три
предложения по образу разумного
действия и два слова, что
я тут был и все это видел
своими глазами. Или в тексте может быть
пять процентов ситуаций, которые всем
известны, пятьдесят процентов площади
отведено под размышления и процентов
пятнадцать под свои переживания. Значительная
часть аудитории начнет сопереживать.
Происходит эффект заражения, попробуйте
заразить аудиторию. Это тоже полезно,
здесь нет никакого криминала. Соотношения
могут быть любыми, но если вы отстригли
какой-то фрагмент, текст выпадает из журналистики.
Он есть, но он неполноценный. Я буду все
время говорить об этом, все должно быть
в какой-то мере. Если чего-то нет, это не
журналистика. У нас в журналистике очень
много подобия журналистики, которое никто
не может разобрать. Итак, первый комплекс
ответов - о чем. О ситуации, об образе разумного
действия и о себе.