Публицистическая деятельность Добролюбова

Публицистическая  деятельность Добролюбова 

Николай Алексеевич Добролюбов играет важную роль в журналистике 19 века и занимает центральное место между Белинским и Писаревым, составляет как бы переход от первого ко второму, от эпохи сороковых годов к шестидесятым.   Это положение Добролюбова обусловливается и характером второй половины пятидесятых годов, во время которой развернулась его литературная деятельность. Эпоха эта, в свою очередь, была переходом от сороковых годов к шестидесятым. В философском отношении миросозерцание передовых, мыслящих кружков русского общества совершало в это десятилетие переход от гегелевской метафизики к реализму английских и французских философов; в нравственном отношении - от того мистического дуализма, в духе которого получали воспитание все предшествовавшие поколения. В то же время в практических сферах это было время сильного общественного энтузиазма, общего подъема духа, причем первоочередно начали ставиться вопросы политического характера, и люди ждали от предстоящих реформ не только прогресса общественной жизни, но и личности в ее индивидуальном развитии. Все это движение как нельзя более ярко отражается во всех статьях Добролюбова, и он в этом отношении является наиболее типическим выразителем той переходной эпохи, в пределах которой прошла его литературная деятельность. Как писал П.А. Николаев.   «объем созданного молодым критиком (он умер в 25 лет) поражает даже на фоне титанической деятельности Белинского и других подвижников отечественной литературы, которым судьба также предоставила слишком короткие жизненные сроки.» Но, понятно, дело не в объеме, хотя и здесь один из уроков великих предшественников, который надлежит всегда помнить и усваивать людям, признавшим деяние главной формой своего существования. Дело, разумеется, в сути и качестве сотворенного Добролюбовым. Добролюбов не раз говорит о борьбе произвола и образования, но он все же отчетливо сознает, что образование — только идеологическое оружие в руках борющегося класса, а не самостоятельная сила. "Пора нам освободить жизнь от тяжелой опеки, налагаемой на нее идеологами... Непременно хотят дуализма — хотят делить мир намыслимое и являемое, уверяя, что только чистые идеи имеют настоящую действительность, а все являемое, т. е. видимое, составляет только отражение этих высших идей... Пора бы отстать и от отвлеченных идей, по которым будто бы образуется жизнь, точно так, как отстали наконец от телеологических мечтаний, бывших в такой моде во времена схоластики". ¹ Добролюбов утверждал, что "все, что произвел человеческий разум, — все это дано опытом жизни", — что "идеи и их развитие только потому и имеют значение, что они, рождаясь из существующих фактов, всегда предшествуют изменению в действительности". Так же Добролюбов пришел к правильной оценке и роли личности в истории. В статье о Станкевиче он заявляет: "В истории прогресса целого человечества не имеют особенного значения не только Станкевичи, но и Белинские, и не только Белинские, но и Байроны и Гёте; не будь их — то, что сделано ими, сделали бы другие. Не потому известное направление является в известную эпоху, что такой-то гений принес его откуда-то с другой планеты, а потому гений выражает известное направление, что элементы его уже выработались в обществе и только выразились в одной личности более, чем в других"². Эта материалистическая постановка вопроса однако страдала в своей ясности от того, что автор подчеркивая, что "история в своем ходе совершенно независима от произвола частных лиц", что "путь ее определяется свойством самих событий, а вовсе не программою, составленною тем или иным историческим деятелем", не смог дать ясного и четкого анализа и определения общественного бытия, или, как он выражается сам, "действительности", "опыта жизни", "хода событий".

Поскольку Добролюбов много занимался вопросами истории, он не мог не производить анализа "действительности" и в своих работах поднимался временами на такую высоту мысли, какая только была возможна в условиях общественного развития 60-х гг. Анализируя социально-утопические планы Р. Оуэна, Николай Алексеевич называет его чудаком, самонадеянным, суеверным, а его планы нелепыми. Он доказывает, что человеку трудно отказаться от привилегий своего класса ради блага других, что "ни гласность, ни образованность, ни общественное мнение в Западной Европе не гарантируют спокойствия и довольства пролетария". Предостерегая от утопических мечтаний, Добролюбов указывает: "только тогда человек может заставить людей сделать что-нибудь, когда он является как бы воплощением общей мысли, олицетворением той потребности, какая выработалась предшествующими событиями". И тут он приходит к выводу, что "холод и голод, отсутствие законных гарантий в жизни, нарушение первых начал справедливости в отношении к личности человека" и т. п. двигают историю. Эти "факты жизни не пропускают никого мимо: они действуют и на безграмотного деревенского парня... как действуют на студента университета". "Действительный факт, отразившись в практической жизни рабочего человека, породит тоже действительный факт, тогда как книжные теории и предположения образованных людей, может быть, так и останутся только теоретическими предположениями".³ Добролюбов конечно не дает исчерпывающего анализа производственных отношений людей, но, касаясь ряда конкретных исторических явлений, он поднимается, как увидим ниже, до понимания классовой борьбы.

Свой  общественный идеал Добролюбов выразил  в формуле, "чтоб всем было хорошо". "Каждый хотел, — поясняет критик, — чтобы ему было хорошо, и, укрепляя свое благо, мешал другим; устроиться же так, чтобы один другому не мешал, еще не умели". ⁴Люди вступили в борьбу. Сильные начали угнетать и эксплуатировать слабых. "Но чем хуже становится людям, тем они сильнее чувствуют нужду, чтоб было хорошо. Лишениями не остановишь требований, а только раздражишь; только принятие пищи может удовлетворить голод. До сих пор поэтому борьба не кончена; естественные стремления, то как будто заглушаясь, то появляясь сильнее, все ищут своего удовлетворения".⁵ Формулировка туманная. Что такое "естественные стремления"? Как понимать тезис — "чтоб всем жилось хорошо"? В других случаях Добролюбов выражает свои мысли с бо̀льшей ясностью. В статье "Русская цивилизация», он подчеркивает, что "борьба аристократии с демократией составляет все содержание истории". Он видит только две общественные группы — трудящихся и дармоедов. "Уничтожение дармоедов и возвеличение труда — вот постоянная тенденция истории". "Дармоедство теперь прячется, правда, под покровом капитала и разных коммерческих предприятий, но, тем не менее, оно существует везде, эксплуатируя и придавливая бедных тружеников". Подчеркивая, что дармоедство "постепенно уменьшается с развитием образованности", автор все время указывает, что основным фактором истории являются народные страдания, гнет и эксплуатация, что они поднимают народные массы на непримиримую борьбу. Он не переставал указывать, что "с развитием просвещения в эксплуатирующих классах меняется только форма эксплуатации и делается более ловкою и утонченною, но сущность все-таки остается та же, пока остается попрежнему возможность эксплуатации".

Когда публицист обращается к России, он понимает, "что и мы должны пройти тем же путем". "Это несомненно и даже нисколько не прискорбно для нас... Наш путь облегчен; все-таки наше гражданское развитие может несколько скорей перейти те фазисы, которые так медленно переходило оно в Западной Европе. А главное мы можем и должны идти решительнее и тверже, потому что вооружены опытом и знанием"⁶. В этих своих суждениях критик поднялся на очень большую высоту социальной мысли. Он поднялся над Белинским. Он указал не только на несомненность капиталистического развития России, но и наметил темп исторического развития, подчеркивая, что ни в Европе, ни у нас, в России, исторический вопрос не может быть разрешен без революционных потрясений. Хорошо понимая, что исторический процесс имеет свою закономерность, что Россия не может миновать капитализма и свойственного ему политического строя, парламентаризма и буржуазной демократии, что она не может сразу стать социалистической, Добролюбов желал, "чтобы Россия достигла хоть того, что теперь есть в Западной Европе". Он был за конституцию и демократию Соединенных штатов, хотя и не видел во всем этом идеала. В итальянском парламенте Добролюбов чуть не умер от скуки: парламент, по его выражению, — пустая "говорильня", и в эту "говорильню" превратилась вся Европа. Автор сознавал, что должно быть изменено само общественное мнение, что "горький опыт" укажет пролетариату путь, как изменить его. "Пролетариат понимает свое положение лучше, нежели многие прекраснодушные ученые, надеющиеся на великодушие старших братьев к меньшим..." "Пройдет еще несколько времени, и меньшая братия поймет его еще лучше". Отсюда он приходит к убеждению в неизбежности и спасении пролетариата и всего человечества лишь в социальной (социалистической) революции. Из этих рассуждений ясно, что в данном случае он не только не склоняется перед мыслью, что "мнения правят миром", но считает, что народ сам творит историю, являясь не только объектом ее, но и субъектом.

Кого  же критик считает народом? Он различает  народ и общество. Общество —  образованные классы, народ — трудящиеся массы. Всех, кто может только говорить о народных страданиях, но не умеет и не решается действовать, он считает "Обломовыми". Таковыми он считает и кающихся дворян.

Подводя итог философско-общественным взглядам Добролюбова, необходимо признать, что он был последовательный революционер-разночинец, который, несмотря на свои идеалистическо-просветительские тенденции, поднялся до понимания производственных отношений людей и значения классовой борьбы, до понимания призрачности буржуазной демократии и конституционализма, до неизбежности социальной революции, которую совершит сам народ, подготовляемый к тому всем историческим процессом.

Философские и общественные взгляды Добролюбова, естественно, определили и его отношение к литературе, его понимание задач литературной критики. 
 
 
 
 

.