Женщины в истории России XIX века

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 19 Декабря 2012 в 20:15, реферат

Краткое описание

XIX век – век балов, французского языка, сентиментальных дворянок. Тургеневские девушки не бросались очертя голову в Сибирь, но любили помечтать о светлых героях, что сражались где-то за Отечество, а потом приезжают со своими орденами в родовое имение. И тут начинаются вздохи, переглядки, тайные свидания в беседке и роковая и мучительная любовь! Но были и женщины, которые боролись с общепринятыми нормами.

Содержание

I.Введение
II. Надежда Андреева Дурова
III.Василиса Кожина
IV.Екатерина Павловна
V.Крымская война и Дарья Севастопольская
VI.Вера Фигнер
VII.Вывод
VIII.Список использованной литературы

Прикрепленные файлы: 1 файл

Женщины в истории России XIX века.docx

— 65.56 Кб (Скачать документ)

  Возможно, сегодня Даша смогла бы занять место Матери Терезы... Правда, «матерью» бойцы Крымской войны ее не могли называть: Даше было тогда 16 лет. Кто-то кликал ее «дочкой», а чаще - «сестренкой» или - «сестрой». Истекающие кровью солдаты верили в чудотворную силу этих девичьих рук, по наитию врачующих их раны. Даша спасала людей не по долгу медика, а по велению сердца, движимая милосердием.

Родилась Даша в 1838 году в Севастополе в семье матроса Черноморского флота. Рано осталась без матери, а в ноябре 1853 года лишилась и отца - матроса 10-го ластового экипажа. Сирота жила в ветхом, полуразвалившемся отцовском домишке в поселке семей матросов — Сухой Балке в окрестностях Севастополя. Много горя видела девочка, скитаясь по домам таких же бедняков Сухой Балки в поисках заработка и куска хлеба.

1 сентября 1854 г. около крымских берегов показался огромный неприятельский флот. Этого никто не ожидал, а Севастополь был плохо защищен, и теперь ночью и днем закипела работа по укреплению города. Работали все, помогали и женщины, даже и дети. Работала и Даша. Вместе со многими землячками — матросскими женами и дочерями — она носила на бастионы воду и пищу, дневала и ночевала на перевязочных пунктах. Даша получила теперь верный заработок — стирку на солдат. Часто поэтому она приходила в лагерь, принося выстиранное белье и унося грязное.

  Вскоре раздались и первые выстрелы, пролилась и первая кровь на алтарь отечества. И здесь Даша увидела всю муку раненых защитников Севастополя, оставленных иногда без всякого ухода, и содрогнулось ее сострадательное сердце. Вспомнился отец — герой, умиравший среди чужих людей без слова ласки и участия, без всякой помощи... и Даша надумала посвятить себя служению больным воинам.

    Но сделать  это было очень не легко. Никогда ничего подобного не было в нашей армии, и никто не разрешил бы девушке жить среди солдат и делать свое святое дело. Тогда Даша вдруг отрезала косы, переоделась в матросскую форму, продала оставшийся от родителей дом, все свое сиротское имущество. Взамен она купила лошадь с повозкой, множество одеял и белого полотна, бутыли с уксусом и вином. Соседи думали, что она «тронулась» умом после тяжелых переживаний по погибшему отцу и решила отправиться на все четыре стороны. Но повозка двинулась к берегам Альмы, туда, где шло одно из тяжелейших сражений Крымской войны - Альминское. 

   Эта «карета горя»,  как прозвали жители Корабельной  стороны повозку «помешавшейся  сироты», стала первым в истории  перевязочным пунктом на поле  боя, а сама Даша - первой медсестрой  милосердия. По воспоминаниям знаменитого  русского хирурга Николая Пирогова  положение раненых в период  обороны Севастополя было исключительно  тяжелым. «Горькая нужда и медицинское  невежество соединились в баснословных  размерах», - писал он. Не хватало  врачей, не было транспортных  средств для доставки раненых в госпитали, и они часто лежали на голой земле без всякой помощи.

   К ним-то и являлась  Даша, как светлый ангел, как  последняя надежда. Гром выстрелов,  разрывавшиеся бомбы, свиставшие  в воздухе и взрывавшие землю  ядра, смрад от пороха, пыли и  гари, отчаянные крики и стоны  раненых вначале смутили было  девушку, но она скоро оправилась.  Девушка доставала из своей  котомки ножницы, обеззараживала  раны уксусом, перевязывала раненых,  утешала их теплыми словами:  «Потерпи, любезный, все будет хорошо, миленький...» Позабыв страх, не  обращая теперь уже внимания  на ужасы битвы, перебегал матросик  от одного страдальца к другому  и без устали, не разгибая спины,  перевязывал раны.  А раненых все несут и несут... И подолгу лежат несчастные на траве и ждут очереди, пока неопытная рука матросика прикоснется к ним.

    У Даши не  было медицинского образования,  и поэтому приходилось действовать,  опершись на простонародный опыт. Своим милосердием она не обделяла  и «чужих» раненых - англичан, французов, итальянцев, турок. Самоотверженность  Даши Севастопольской была названа  «подвигом гуманизма». Много слов горячей благодарности и благословений за свой великий человеколюбивый подвиг услышала здесь молодая девушка.

  Но она не ограничивалась  только оказанием помощи раненым,  что само по себе было подвигом. Дарья под именем Александра  Михайлова участвовала в боях, ходила в разведку. Пожалуй, после  Надежды Дуровой это был единственный  в то время пример непосредственного  участия женщины в боевых действиях  с оружием в руках. Она отмечена  боевыми наградами, вошла в  историю Севастопольской обороны  и как «первая сестра милосердия»,  и как «герой Александр Михайлов».                                   

   Когда кончилась  война, и доложено было Государю о ее героическом подвиге, он пожаловал ей золотую медаль «За усердие», подарил 500 рублей и приказал выдать ей еще 1000 рублей, когда будет выходить замуж, а государыня прислала золотой крест с надписью “Севастополь”. Теперь Даша могла уже снять свой матросский костюм и свободно работать у постелей больных в обыкновенном женском платье.

   После Алминского сражения она дни и ночи работала то на перевязочных пунктах, то в госпиталях, даже ассистировала врачам при операциях, мужественно перенося все лишения и невзгоды военного времени. Зато и солдаты платили сестре за любовь трогательною признательностью. Они неохотно давали перевязывать раны фельдшерам, дожидаясь очереди у сестры. Умирающие завещали ей кто часы, кто деньги, кто что мог. И как сестра ни отказывалась от таких даров, солдаты убеждали, что грех не исполнять последнюю волю умирающего.                           

     А когда  по окончании военных действий  Даша в последний день перед  уходом из госпиталя пришла  прощаться со своими больными, то заметила, что готовится что-то  необычное. Кто мог из больных,  стоял, другие сидели. Навстречу  Даше двинулся, постукивая деревяшкой, старый инвалид с образом Спасителя  в руках.

- Родная ты наша сестрица, — громко, дрожащим голосом заговорил  он.

- Не пожалела ты для  нас своей молодости, обмывала  наши раны и видела с нами  много горя, приняла труды великие.  Прими же ты от нас земной  поклон и благословение. Господь  Батюшка пошлет тебе счастье... А мы станем за тебя вечно  Господа Бога молить.

  Рыдая, упала на  колени молодая девушка и с  благоговением приняла благословение  солдатское. Они собрали свои  трудовые гроши и купили икону  любимой сестрице. Этих трогательных  минут она никогда не могла  забыть, и во всю ее долгую  жизнь воспоминания о них приносили  ей тихую отраду.

   Здесь, на родной  Корабельной стороне, Дарья Лаврентьевна  тихо и скромно прожила до  конца дней. По воспоминаниям  старожилов, Дарья Лаврентьевна  Хворостова ( по мужу) умерла в 1910 году, похоронена была на кладбище в Доковом овраге, ее могила не сохранилась до наших дней.

   Имя Даши Севастопольской  носит 3-я городская больница  Севастополя, рядом с ней есть  памятник героине. Бюст Героини  находится на здании панорамы  «Оборона Севастополя». В селе Шеланга, на территории местной школы, открыт памятник Даше Севастопольской. Сегодня мы можем увидеть ее в одном из первых игровых русских фильмов «Оборона Севастополя».

 Еще многие сотни и тысячи женщин и девушек, защищавших свою Родину, достойны нашего уважения. Находясь в прачечных, на кухне, в канцелярии штабов, они выполняли порой незаметную, но в то же время крайне необходимую работу.

VI.Вера Фигнер

В своей книге Ю. Иванова говорит о том что российские женщины добились права работать не только медсёстрами, но и врачами. Примером тому может служить Вера Фигнер.

 

Родилась в семье Николая  Александровича Фигнера (1817—1870), штабс-капитана в отставке с 1847 года. Служил в Тетюшском уезде Казанской губернии по ведомству Министерства государственных имуществ, получил чин губернского секретаря, затем лесничим в Тетюшском и Мамадышском лесничествах. Был женат на Екатерине Христофоровне Куприяновой (1832—1903). У них было шесть детей: Вера, Лидия, Пётр, Николай, Евгения и Ольга.

В 1863—1869 годах обучалась в Казанском Родионовском институте благородных девиц.[2] В этом заведении уделялось особое внимание религиозному воспитанию учащихся, но Вера становится убеждённой атеисткой, вынеся, однако, из Евангелия «некоторые принципы», такие, как «отдача себя всецело раз избранной цели» и «другие высшие моральные ценности», которые она впоследствии увязала именно с революционной работой. Поступила в Казанский университет.

С 18 октября 1870 года (венчались в сельской церкви в Никифорово) замужем за судебным следователем Алексеем Викторовичем Филипповым. Вместе с супругом выехали в Швейцарию с целью завершить ей там медицинское образование (брак был для раннего русского феминизма типичным способом «бегства» от родителей и выбора своего жизненного пути).

В 1872 году поступила на медицинский факультет Цюрихского университета, где познакомилась с народницей Софьей Бардиной и сложившимся вокруг неё кружком русских студенток (так называемых «фричей»). «Все студентки были от неё без ума», утверждал В. К. Плеве, директор Департамента полиции и будущий министр внутренних дел. В 1873 году изучала с ними политэкономию, историю социалистических учений и революционного развития в Европе. Утверждала, что её любимый литературный герой — Рахметов.

“Есть натуры, которые не гнутся, их можно только сломить, сломить насмерть, но не наклонить к земле. К числу их принадлежит Вера Николаевна…”

— С. Иванов

«Просто „обожал“, буквально  обожал до религиозного экстаза» Веру Фигнер Глеб Успенский. Весть об её аресте потрясла его: «Он даже зарыдал и долго не мог успокоиться». В день оглашения приговора по делу «14-ти» писатель сумел передать Вере Фигнер, только что осуждённой на смерть, записку: «Как я вам завидую! Глеб Успенский».

В 1874 году перешла на учёбу в Бернский университет, где познакомилась с П. Л. Лавровым и М. А. Бакуниным, после чего кружок «фричей» превратился в ядро «Всероссийской социально-революционной организации». В 1875 году, не завершив образования, по требованию коллег по организации вернулась в Россию, где сдала экзамены на звание фельдшерицы и развелась с мужем, не разделявшим революционных взглядов.

С 1876 года — участница «хождения в народ»; вела пропаганду среди крестьян в селе Студенцы, Самарской губернии. В 1878 году в течение 10 месяцев работала фельдшером в селе Вязьмино Саратовской губернии.

Каждую минуту мы чувствовали, что мы нужны, что мы не лишние. Это  сознание своей полезности и было той притягательной силой, которая  влекла нашу молодёжь в деревню; только там можно было иметь чистую душу и спокойную совесть

Формально Вера Фигнер не входила  в организацию «Земля и воля», но возглавляла созданный ею автономный кружок «сепаратистов» (Александр Иванчин-Писарев, Юрий Богданович, Александр Соловьёв и др.), который разделял платформу землевольцев и сотрудничал с ними. В 1879 году участвовала в воронежском съезде землевольцев. После распада «Земли и воли» вошла в Исполнительный комитет организации «Народная воля», вела агитацию среди студентов и военных в Петербурге и Кронштадте. Участвовала в подготовке покушений на Александра II в Одессе (1880) и Петербурге (1881). Единственным светлым воспоминанием о пребывании в Одессе для неё осталась встреча с «Сашкой-инженером» (Ф. Юрковским, совершившим по поручению организации ограбление херсонского казначейства), который дал ей прозвище «Топни-ножка». Когда писатель Вересаев спросил о происхождении этой клички, Фигнер лукаво улыбнулась: «Потому что красивые женщины имеют привычку топать ножкой». После убийства Александра II смогла скрыться, оказавшись единственным не арестованным полицией членом организации. Выехав в Одессу, участвовала (вместе со Степаном Халтуриным) в покушении на военного прокурора Стрельникова В. С.

Весной 1883 года в Харькове выдана полиции С. П. Дегаевым, арестована и предана суду. В сентябре 1884 года по «Процессу 14-ти» Фигнер приговорена Петербургским военно-окружным судом к смертной казни.

Я часто думала, могла  ли моя жизнь <…> кончиться чем-либо иным, кроме скамьи подсудимых? И  каждый раз отвечала себе: нет!

После 9 дней ожидания исполнения приговора казнь была заменена бессрочной каторгой. В тюрьме начала писать стихи. Пыталась установить связь с политическими заключёнными в крепости (в частности, с Н. М. Морозовым и др.), организовывать коллективные протесты против тяжёлых условий содержания.

В 1904 году отправлена в ссылку — вначале в Нёноксу Архангельской губернии, затем — в Казанскую губернию, оттуда — в Нижний Новгород.

В 1906 году получила разрешение выехать за границу для лечения. В 1907 году вступила в партию эсеров, из которой вышла после разоблачения Е. Ф. Азефа.

В 1910 году выступила инициатором создания «Парижского комитета помощи политкаторжанам», в ходе его организации сблизилась с Е. П. Пешковой. Комитет ставил целью организовать общественное мнение на Западе на защиту политических заключённых в России и одновременно оказать им материальную помощь, для чего вёл работу в Англии, Бельгии, Голландии, Швейцарии. Денежные взносы поступали из Гамбурга и Бухареста, Неаполя и Чикаго. Сама Фигнер, неплохо освоившая английский и французский языки, постоянно выступала на митингах, в частных домах, на студенческих собраниях. Опубликовала ряд злободневных статей на политические темы в зарубежных журналах. Стиль её статей вызвал одобрение И. А. Бунина: «Вот у кого нужно учиться писать!»

В 1915 году при возвращении в Россию на границе арестована, осуждена и сослана под надзор полиции в Нижний Новгород. В декабре 1916 года, благодаря брату Николаю, солисту Императорских театров, получила разрешение жить в Петрограде.

Февральскую революцию 1917 года Вера Фигнер встретила в качестве председателя Комитета помощи освобождённым каторжанам и ссыльным. В марте 1917 года участвовала в манифестации солдат и работниц, требовавших равноправия женщин. На приёме, устроенном Председателем Временного правительства князем Г. Е. Львовым, требовала предоставления женщинам избирательных прав на выборах в Учредительное собрание. В апреле 1917 года избрана почётным членом Всероссийского съезда учителей, членом Исполнительного комитета Всероссийского совета крестьянских депутатов; на II съезде Трудовой группы призывала к объединению народнических групп в одну партию.

В мае 1917 года на Всероссийском  съезде представителей Советов Партии конституционных демократов была избрана её почётным членом, вошла в состав исполкома этой партии. В июне избрана кадетами кандидатом в члены Учредительного собрания. Была членом так называемого Предпарламента.

Информация о работе Женщины в истории России XIX века