Взаимоотношения церкви и государства в Древней Руси и странах Западной Европы

Содержание

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Взаимоотношения религиозных  институтов и политических структур в истории религии приобретали  крайне разнообразные формы. Среди  этих форм можно назвать теократические монархии, где государственная власть и государственная религия нераздельно слиты. В демократических странах принципом взаимоотношения церкви и государства становится их автономность друг от друга, а одним из главных прав личности является право исследовать любую религию или быть атеистом.

Взаимоотношения государства и Церкви имеют долгую историю. Церковные иерархи, как и светские правители, часто стремились к контролю жизни общества. Столкновение интересов обеих сторон приводило порой к трагическим последствиям.

Цель данной работы – исследовать особенности взаимоотношения церкви и государства в Древней Руси и странах Западной Европы.

Соответственно, задачами будут являться:

• рассмотрение взаимоотношений церкви и государства в Древней Руси;
• рассмотрение взаимоотношений церкви и государства в странах Западной Европы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Взаимоотношение  церкви и государства в Древней  Руси

 

 Выражением  сотрудничества великокняжеской и  церковной организации является формирование в первой половине XI в. широкой церковной юрисдикции, охватывающей дела о браках и разводах, взаимоотношениях в семье, конфликты, связанные с охраной чести, некоторые наследственные дела, внутрицерковные конфликты. Они осуществлялись епископскими чиновниками, через руки которых проходила вся масса бытовых дел семейной жизни, а также дела, обусловленные заменой традиционных общинных брачных норм и обычаев новыми христианскими нормами классового общества.

Развитие общества на Руси еще до принятия христианства привело к возникновению классового строя и государства, к возникновению и развитию древнерусского права. Необходимость защищать усиливающихся феодалов − князей, их дружинников, подавлять выступления против нового строя вызывала появление соответствующих отраслей права и норм, вошедших затем в Русскую Правду или оставшихся в форме обычая (ограничение и замена кровной мести за убийство государственным наказанием, ответственность за нарушение прав собственности). Это была первая ступень в формировании публичного права феодализирующегося государства, ограниченная нуждами и возможностями сравнительно еще слабой экономически и политически княжеской власти. Другие, не менее частые, но менее опасные для нового строя конфликты, не межклассовые, а внутриклассовые, оставались традиционно подведомственными догосударственным организациям − общинам, большим родовым семьям. Церкви на Руси довольно скоро, еще до середины XI в., удалось нащупать те сферы права, которые не были присвоены государством. Заимствуя нормы древнерусского права и придавая им христианскую форму, церковь наложила руку на новую большую группу общественных институтов, не встретив со стороны государства сопротивления, но и не посягая на княжескую юрисдикцию. К концу XII в. церковь расширила свои права и на такой городской институт, как служба мер и весов. По договору Смоленска с Ригой 1229 г., проекту договора Новгорода с Любеком и Готским берегом 1269 г., по уставам Владимира и Всеволода епископские кафедры стали осуществлять надзор, а следовательно, и юрисдикцию относительно этого важного магистрата.

Характерной чертой взаимоотношений государства и церкви в Древней Руси стало существование наряду со светскими сферами юрисдикции (княжеской и городской) такой обширной сферы, как церковная, в основном епископская. Круг дел и нормы каждого из этих широких ведомств были зафиксированы в соответствующих кодексах: с одной стороны − в основном в Русской Правде и отдельных записях права (но продолжали существовать и в форме правового обычая), с другой − в уставах князей Владимира и Ярослава и также отдельных записях. Вместе с тем церковь пользовалась в качестве вспомогательного источника права византийскими юридическими кодексами и каноническими сборниками: к XII − первой половине XIII в. относятся первые древнерусские обработки византийского номоканона (Ефремовская и Уваровская кормчие, Устюжский сборник), этим же временем датируется и включение в устав Ярослава норм Прохирона.

Естественно, что ослабление непосредственной экономической зависимости церковной организации от государства в процессе формирования ее земельной собственности превращало кафедры в самостоятельные хозяйственные организмы, потенциально автономные также в своей деятельности. Это могло приводить к тому, что интересы церковных организаций не совпадали с интересами княжеской власти в неконфессиональных сферах. Такие сведения появляются во второй половине XII в., когда наблюдаются случаи политической активности кафедр и епископов, приводившие к конфликтам. Они известны и в Северо-Восточной Руси, где епископы Леон и Феодор оставили по себе необычную славу своей стяжательской деятельностью и самоуправством в Суздале и Владимире и в других центрах. Об этом говорит и различное отношение со стороны глав русских епархий к назначению князем Изяславом киевского митрополита в нарушение установившейся традиции. Само сравнение политических ситуаций в связи с поставлением митрополита Иллариона в 1051 г. и второго русского митрополита Климента в 1146 г. показывает значительное различие в положении иерархов русской церкви, образовавшееся за сто лет, хотя более чем вероятно, что среди епископов − участников избрания на соборе Иллариона греков было больше, чем это было в 1146 г. Это новое положение епископов как политических лиц могло способствовать активному определению их позиции по отношению к рукоположению митрополита в Киеве без патриаршего благословения и к великокняжескому кандидату.

В ранний период становления церковной  организации и Владимир, и его  сын Ярослав неоднократно сотрудничали с епископами и митрополитами  в процессе выработки норм уголовного права христианского государства, формирования местного церковного права. Именно в это время нормализовались отношения между Русской Церковью и Константинопольским патриархатом. В соответствии с соглашением, достигнутым между Ярославом и Константинополем, Русская Церковь должна была возглавляться митрополитом Киевским, посвящаемым в сан патриархом Константинопольским. В других русских городах епископы должны были посвящаться в сан митрополитом, но это номинально: понималось, что при выборе кандидатов будут учитываться пожелания князя. С 1037 г. Церковь была организована как епархия константинопольского патриархата. Такое положение было в некоторой степени выгодно Церкви, делая ее менее зависимой от местных государственного правительства и политики. Под таким углом зрения, русская Церковь в киевский период являлась автономной организацией, своего рода государством в государстве, у Церкви даже были свои «подданные», поскольку определенные категории людей находились под ее исключительной юрисдикцией. В то же время, не только в соответствии с византийской теорией «симфонии» между Церковью и государством, но и в качестве действующего организма, Церковь являлась важным фактором в развитии русского государства и народа в целом, а также и русской экономики. В определенной степени церковная администрация, основанная на принципе строгой субординации послужила моделью для укрепления княжеской администрации, как, например, в Суздальской земле. Церковь способствовала распространению византийского права на Руси и, заинтересованная в защите собственнических прав на дарованные ей земли, способствовала более точному определений понятия собственности. С другой стороны, она внесла некоторые феодальные элементы в русскую социальную организацию, возражая против открытого рабства и поддерживая новую социальную группу − «изгоев», чье положение имело некоторое сходство с крепостными.

Церковь через ее руководителей  – епископов и настоятелей  монастырей – обладала умиротворяющим влиянием на политическую жизнь, имея целью установление мира в межкняжеских раздорах.

Епископы номинально назначались митрополитом. Фактически же киевский князь, а позднее и князь каждой из земель, где располагалась резиденция епископа, оказывал значительное влияние на назначение епископа. Также и в Новгороде обращались за советом к вечу каждый раз, когда новгородский епископский престол оказывался вакантным. При Владимире на Руси было основано восемь епархий. С уменьшением авторитета киевского князя, каждый из местных князей стремился к тому, чтобы обосновать епископство в собственном княжестве. Накануне монгольского вторжения на Руси уже было пятнадцать епархий.

В 1051 г. Ярослав совершил смелую попытку  установить независимость Русской  Церкви от Константинополя. По его инициативе Собор русских епископов избрал русского, всем известного Иллариона, митрополитом Киевским. Он не был признан Константинопольским патриархом Михаилом Керуларием. Русская акция, несомненно, вызвала большое смятение в Константинополе, так как в то время было периодом сильной напряженности между патриархом и папой Римским.

С 1165 г. епископ Новгорода носил титул архиепископа. Каждый епископ обладал значительной властью над священниками и другим духовенством в своей епархии. Однако приходской священник часто назначался прихожанами, и епископ обычно подтверждал это назначение.

Что касается церковного права, то епископ являлся верховным судьей в каждой епархии. Все находящиеся в подчинении церкви люди были под его юрисдикцией по всем вопросам судопроизводства. Тяжбы между представителями Церкви и мирянами рассматривал смешанный суд епископа и князя или, соответственно, их чиновников.

Кроме того, были особые случаи, когда даже люди, не являющиеся представителями Церкви, подчинялись юрисдикции епископа. К этой категории относились преступления против Церкви и религии, семейные конфликты, а также случаи, связанные с моральными провинностями. Списки подобных дел были включены в так называемые «Церковные уставы», большинство из которых известно только в более поздних и неофициальных списках. Мы обнаруживаем в них упоминание о таких преступлениях, как ограбление церкви, срезание крестов (по-видимому, на кладбищах и на перекрестках), кража одежды с тел усопших, а также, то, что современному человеку может показаться значительно меньшим преступлением, − привод в церковь собаки или какого-то другого животного, и так далее. Что касается семейных конфликтов и преступлений против морали, то в список занесены следующие случаи: ссора между мужем и женой по поводу собственности; избиение родителей детьми (но не наоборот); супружеская измена; изнасилование женщины или девушки (а если монахини, то это требовало самых высоких штрафов); оскорбление.

Что касается междукняжеских совещаний для решения государственных вопросов − снемов, то епископы в них обычно не принимали участия. Не является исключением и княжеский съезд, на котором была утверждена Правда Ярославичей. Нет основания связывать его с перенесением мощей Бориса и Глеба в Вышгороде в 1072 г., в котором участвовали митрополит Георгий, епископы южных кафедр и игумены. Среди составителей Правды деятели церкви не названы, и сама она не обнаруживает следов воздействия церковного права − русского, отразившегося в уставе Ярослава и митрополита Иллариона, или византийского. Вместе с тем есть отдельные сообщения об участии иерархии в княжеских советах в тех случаях, когда они занимались обсуждением таких вопросов, как передача престола тому или иному князю, главным образом в обход установившейся традиции. Участие высших представителей церкви должно было сделать решения этих советов более авторитетными, как бы утвержденными небесной властью. Однако это далеко не всегда оказывало действие. В Чернигове в 1164 г. епископ ложным крестоцелованием ввел в заблуждение княгиню и городские верхи и помог передать город Святославу Всеволодовичу, однако, например, в Галиче в 1187 г. участие высшего духовенства в созванном Ярославом Осмомыслом соборе не смогло помешать передать галичский престол после смерти князя не Олегу, а Владимиру. Важным и определившим на какое-то время соотношение княжеских престолов у Всеволодовичей после смерти отца был вместе с тем совет епископа суздальского Иоанна в 1212 г. лишить старшего сына, Константина, владимирского престола за его ослушание.

Для освещения вопроса  об организационных формах подчинения епископов княжеской власти важно обратить внимание на такой факт, как суд на чисто светском, княжеском «сонме» в Суздале в 1229 г. над бывшим местным епископом Кириллом I, известным своим богатством, − вероятно, за его алчность и лихоимство, окончившийся лишением его имений.

В XII−XIII вв. русская церковь  в лице своих иерархов обладала определенным авторитетом и оказывала некоторое влияние на политическую жизнь в стране. Однако изучение истории церковно-государственных отношений показывает, что, во-первых, церковь и ее деятели на Руси в политических вопросах не отстаивали или защищали какую-то свою, особую линию, но поддерживали одну из сторон в споре. Во-вторых, это влияние там, где его можно заметить, осуществлялось главным образом не в государственно-административных формах, например участия епископов в государственных правотворчестве и законодательстве, в конкретных решениях политических вопросов на советах и пр., а в результате личного воздействия или вмешательства иерарха в соответствующее дело. Таким образом, в этом отношении представители церкви выступали не столько как органы власти, сколько как идеологический аполитический фактор, влияющий на успех той или иной стороны в политической или, шире, социально-политической борьбе княжеских и городских группировок. Исследование роли главы церкви в политической борьбе в Новгороде в первой трети XIII в., показывает, что и здесь епископы были ставленниками князей и боярских группировок и сидели на кафедре столько, сколько удавалось поддерживавшим их князьям задержаться в городе.

Однако участие церковных  организаций в отправлении функций государственного или городского, но, несомненно, публично-правового характера не ограничивалось деятельностью епископов. Есть более или менее твердые данные, позволяющие расширить число таких институтов.

Так, особым церковным  институтом, имевшим публично-правовой статус и соперничавшим с кафедрой, стала к концу XII − началу XIII в. «Новгородская архимандрития». Как показал B. Л. Янин, это был новый институт городского управления (магистрат), представлявший официально интересы многочисленного черного духовенства и монашества в лице «архимандрита новгородского», который получил резиденцию в бывшем княжеском Юрьевом монастыре и тем самым стал его игуменом. Глава этого магистрата выбирался на городском вече из числа игуменов новгородских монастырей, вероятно сохраняя право на игуменский посох в прежнем монастыре на время новой государственной деятельности. Это объяснялось тем, что новая должность была срочной, ограниченной временем.

Появление в начале XIII в. самостоятельной организации  новгородского черного духовенства, установленное В. Л. Яниным, ставит вопросы  о ее месте в системе новгородской церкви. Независимость ее от архиепископа и дома св. Софии и противостояние этим традиционным церковно-государственным органам несомненны, но каков объем этой независимости? Среди других задач она должна была прежде всего способствовать влиянию монастырской аристократии − одной из крупнейших групп феодальных земельных собственников в Новгородской земле − на государственную жизнь республики. Кроме того, это должно было, вероятно, ограничить участие князей, епископов и боярства в избрании игуменов монастырей в наиболее острые моменты жизни организаций черного духовенства. На такое постоянное вмешательство «сильных мира» источники указывают неоднократно.

Таким образом, и в  этой области проявление политической активности церковной (монастырской) организации  связано с усилением ее экономической базы и социальной роли в стране, прежде всего в Новгороде.

Церковь занимала в древнерусском  государстве не однозначное место. В социально-экономической сфере  такие ее организации, как епископские кафедры, монастыри, соборные храмы, являлись феодалами − собственниками населенных крестьянами земель, отличаясь от светских феодалов − князей и бояр неотчуждаемостью этой собственности и принадлежностью ее не лицу или роду, а соответствующей организации. Однако за пределами своих вотчин церковь, как феодал, была значительно меньшей политической силой в стране, чем ее светские соперники, главным образом помогая государственной власти в осуществлении ее господства, но не преследуя своих собственных политических интересов.