Война глазами детей

С 14 по 25 февраля 1942 года им уничтожено 6 пушек, 1 танк, 5 автомашин, 10 миномётов, 12 пулемётов. Свыше 100 фашистов.

В марте 1942 года в Москве и в Московской области по инициативе пионеров и школьников Ленинского района Москвы развернулось движение среди пионеров и школьников за сбор средств на постройку танка “Таня”. 10 апреля 1942 года состоялось заседание бюро МК и МГК ВЛКСМ, на котором было одобрена эта инициатива, а также обязательства ребят Подрядниковской неполной средней школы Егорьевского района и пионерской дружины Тимирязевского района Москвы заработать по 5 и 6 тыс. рублей и внести их на строительство танка “Таня” в честь Героя Советского Союза Зои Космодемьянской. К концу сентября на счёт танка “Таня” пионеры перечислили более 300 тыс. рублей. Этим было положено начало сбора на танковую колону “Московский пионер”, которая летом 1943 года была передана фронтовикам.

Пионеры и школьники Липовецкой неполной средней школы Туринского района Свердловской области в 1942 году заработанные в колхозе и вырученные за сданную макулатуру 5тыс. рублей передали на танковую колону “Свердловский комсомолец”. В 1941 – 1944 годах пионеры и школьники Курганской области заработали в колхозах 757 тыс. рублей, собрали 2,8 тыс. т. металлолома, сдали его на заготовительные пункты и вырученные деньги перечислили в фонд Красной Армии, а учащиеся Поперенческой школы Юргинского района Кемеровской области экономили на завтраках, зарабатывали трудодни в колхозах, собрали металлолом, выращивали овощи на пришкольном участке, а в 1943 – 1944 годах собрали все вырученные деньги и купили танк “Поперенческий школьник”. Они отдали его бывшему ученику школы, сражавшемуся на фронте, Г. Новикову.

Патриотическое движение пионеров и школьников за сбор средств для строительства танков и танковых колонн охватили все школы страны. К весне 1943 года молодёжь и школьники собрали на вооружение для действующей армии около 542 млн. рублей.

На многих фронтах в  воздухе были пионерские боевые самолёты: “Пионер Сибири”, “Ташкентский пионер”, “Пионер Узбекистана”, “Пионер Ростова”, “Пионер Кирова”, “Пионер Коми АССР” и др.

Таким образом, в многочисленных формах пожертвований,  в самоотверженной труде для действующей армии проявились высокий советский патриотизм, монолитное единство, сплочённость и дружба народов нашей страны.

4 Только на фронт

С первых дней войны  повсюду в стране миллионы людей  рвались на фронт. Вчерашние школьники, студенты, молодёжь осаждали военкоматы, они требовали – не просили! – убеждали, а когда это не помогало, то с искренним чувством шли на подлог – завышали (года) на год, а то и на два свой возраст.

Война – дело мужчин, но юные граждане сердцем ощущали  свою причастность к происходящему  на их родной земле, и они, подлинные патриоты, не могли остаться в стороне от разыгравшейся на их глазах трагедии.

Они шли буквально  на всё, чтобы стать в строй  защитников Родины. Кое-кому это удавалось. И происходило это не только в  тех районах, к которым доползли кровавые языки военного пламени. На фронт убегали мальчики и девочки из далёких тыловых городов и деревень. Их стремление было продиктовано (искренним) только одним нескрываемым желанием – вместе с армией громить ненавистный фашизм. Юные граждане писали: “Направьте нас туда, где нужны наши руки, наши знания”.

22 июня от  пионеров и школьников города  Омска с просьбой послать на  фронт поступило 4 тыс. заявлений,  а 29 июня и было уже 9 тысяч.

Миша Траницын, учащийся школы № 13 г. Кирова, в письме на имя райвоенкомата Кировского района писал: “Прошу меня зачислить в ряды Красной Армии. Я учусь в школе снайперов, умею метко стрелять. Я уверен, что моя рука там, на фронте, не обманет меня и все пули пойдут туда, куда требует их посылать советский народ”.

Огромную ненависть и священное желание мести вызвали у советских людей известия о зверствах и бесчинствах гитлеровцев на нашей земле. Уже первые дни войны показали, что гитлеровские захватчики стремятся любой ценой осуществить людоедские планы фашистского командования. Вводя “новый порядок”, они силой насаждали режим террора и насилия.

Эти планы фашистские мракобесы начали осуществлять на нашей земле с первых дней нападения. Так, ворвавшись во Львов в ночь на 2 июля 1941 года, гитлеровские фашисты уничтожили 3 тыс. врачей, инженеров, адвокатов, учителей и др. захватив местечко Езерище Меховского района Витебской области, 17 июля 1941 года гитлеровцы сожгли школьную и районную библиотеки, а в разрушенном здании школы, опутав её колючей проволокой, разместили советских военнопленных. В Сурашком, Лиозненском, Меховском и Городокском районах фашисты уничтожили 278 школ.

Огромный патриотизм в те дни проявили школьники. Многие старшеклассники не уходили из военкоматов, пока их просьба не удовлетворялась. Так, например, когда отец, брат, старшая сестра ушли в действующую армию, 16-летний Кирилл Осипенко заметил отца на столичном заводе. Проработав всего несколько дней и увидев, как молодые рабочие уходят на фронт, он пошёл в военкомат и подал заявление.

24 июня  СНК СССР издал постановление “Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов”. Это были первые народные формирования в основном из коммунистов и комсомольцев. На второй день после объявления постановления в Сталинский райком комсомола Москвы пришёл секретарь комитета комсомола завода электровакуумных приборов Е. И. Левитин с 56 юношами и девушками с просьбой зачислить их в истребительный батальон. Среди присутствовавших было немало школьников, которым ещё и по 15 лет не исполнилось. Секретарь райкома предложил оставить только взрослых. В ответ раздались голоса недовольных. Их мнение и настойчивое требование выразила Галина Ануфриева: “Сейчас, когда гитлеровские разбойники рвутся в глубь страны, издеваются над нашими людьми, мы не можем безучастно смотреть на это. Если нам не разрешают уйти на фронт, нам никто не может запретить воевать с фашистами в тылу”. Г. Ануфриеву поддержала Маша Гордеева: “Мне 14 лет, но я хорошо владею винтовкой, об этом говорит мой значок “Ворошиловский стрелок”. В школе я хорошо изучила санитарское дело и если потребуется, смогу оказать помощь раненым”. Из прибывших 49 были зачислены в истребительный батальон.

Многие  примеры свидетельствуют о высоком  патриотизме советского народа, преданности  его социалистической Родине, о самопожертвовании во имя свободы и независимости своей Отчизны.

5 Пионеры партизаны

Когда началась Великая Отечественная война, сыну лесника Дробышевского участка  на Данетчине Лучанинова, Терентию, было 14 лет. Лучанинов – старший  не раз брал сына в лес на обходы, поэтому мальчик хорошо знал округу. Отец ушёл на фронт. Вместо него обходил участок сын. Немцы в лес носа не показывали. Это радовало Терентия: наш лес, советский!

Сумрачным осенним  вечером при очередном обходе мальчик услышал шаги. Он спрятался в кустарнике. Прямо на него шёл невысокий русоволосый мужчина с коротко подстриженной бородкой, рядом – юноша в фуфайке, с автоматом через плечо, за ними – ещё люди. Терентий насчитал шесть человек. “Партизаны!” – с радостью подумал мальчик и побежал к хате. Он не ошибся: это была партизанская разведка. Лучанинов – младший вызвался проводить группу до опушки леса…

Потом он ещё  не раз оказывал помощь разведчикам… Так и стал Лучанинов – младший  партизанским проводником. Терентий водил  их тропами, которые вытоптал отец – лесник, отыскивал малопроходимые места и такие заросли, куда бы ни за что не осмелились сунуться фашисты. Он помогал незаметно проникнуть в расположение врага, и партизаны наносили там внезапные удары.

Однажды партизаны  вместе с Терентием поехали в соседнее Маякское лесничество за сеном. Нагрузили подводы и собрались уезжать, как вдруг заметили валявшиеся возле стога пустые сигаретные коробки и окурки. Тут были гитлеровцы. Они, вероятно, стоят в селе Маяки и берут отсюда сено.

Партизаны заминировали подходы к стогу. Наблюдать за появлением фашистских солдат остались несколько человек.

Терентий  с дружками Володей Покровенко и  Колей Бышенко всю ночь лежали на сене и не спали. Утром, когда солнце поднялось над деревьями, заскрипели немецкие фургоны.. партизаны из зарослей наблюдали за фашистами. Фуражиров сопровождали десять автоматчиков. Недалеко от стога оккупанты стали разворачивать повозки… Взрывы один за другим раскололи лесную тишину.

Возвращались  ребята с задания мимо села Сидорова. На околице партизаны увидели блиндажи. Подползли ближе. Дощатая дверь приоткрыта. Лежать и ждать, пока гитлеровцы выйдут, бессмысленно – может, в блиндаже никого нет. Володя Покровенко осторожно спустился по земляным ступенькам к двери и заглянул в блиндаж. Оттуда доносился храп. Покровенко открыл настежь дверь и, спрятался за нею, бросил в блиндаж гранату. Терентий и Коля Бышенко подождали, пока Володя взберётся наверх, и тоже метнули гранаты в дымящийся дверной проём.

Лучанинов –  младший постигал у партизан трудную науку разведчика. Когда группа партизан ушла на новую базу, Терентий стал связным. Хата лесника ста местом явки. Сюда приходили разведчики – подпольщики, передавали связному сведения о численности немецких войск, о вооружении и замыслах врага. Терентий бывал в окрестных сёлах Маяки, Сидорово, Пришиб и к данным разведки добавлял свои наблюдения. Информация поступала из Славянска партизанам, из отряда – подпольщикам и разведки Красной Армии.

16 февраля 1943 года, выполняя боевое задание,  Терентий Лучанинов погиб как герой недалеко от своего родного села.

Это  рассказал об одном из юных героев Донетчины бывший политрук Славянского патриотического отряда В. Ф. Белявец.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

6 Дети блокады

Для молодых  ленинградцев блокада – всего  лишь хрестоматийная дата. Не более того. Для Юрия Яковлевича Французова – это тяжёлое, голодное детство, забыть которое невозможно. И всякое напоминание о том страшном времени приносит бессонные ночи, время которых тянется бесконечно. У этих ночей особый запах – запах смерти…  

До 1941-го года Французовы жили хорошо. Отец работал на карбюраторном заводе. В выходные дни водил детей в Эрмитаж, другие музеи. Юре уже шёл седьмой год, пора было подумать о школе. Последнее перед учёбой лето Французовы решили отправить детей в загородный лагерь. В тёплый воскресный день ребятишек собрали на Московском вокзале. Подогнали электричку. Но вдруг всё отменили. Дети не понимали, в чём дело. Смотрели в испуганные глаза матерей, слушали, как они перешёптывались. “Война, война”, - говорили все.

Дети неохотно возвращались в душные городские  квартиры. Увидев первые немецкие самолёты, ленинградцы ещё не поняли, что  в их город заглянула смерть. Сначала  бомбёжки были редкими, потом участились. Ребятишек прятали в окопы, бомбоубежища. Начались пожары.

Когда загорелись Бадаевские склады, зарево охватило полнеба. Юра с соседними пацанами забрался на крышу, чтобы всё увидеть. Склады были совсем рядом от его района. Горели они несколько дней. А потом  в городе наступил голод. Все запасы продуктов сгорели, магазины опустели.

Отец неделями работал на заводе в первые же дни  голодовки умерла сестрёнка. Юра  с матерью остались одни в квартире: ни света, ни воды, ни хлеба. Всё разрушили  бомбёжки.

Немцы били аккуратно. Утром в 9 со стороны Пулково начинала работать дальнобойная артиллерия. Снаряды летели с жутким свистом, но уже никого не пугали. Не отдыхали немцы и ночью. Запускали на парашюте световую ракету, от которой становилось светло как днём, и опять бомбили. Ленинградцы всё ждали, когда же появятся наши самолёты? А их всё не было.

Юра почти целыми днями лежал на кровати, тесно  прижавшись к маме. Они набросали  на себя все тряпки, что были в  доме, но согреться не могли. Уже  месяц не отоваривали карточки, в  магазинах не было хлеба. Одна надежда  была на сахарную землю. Её Юра с отцом принесли с пожарища. Когда горели Бадаевские склады, жаркое пламя растопило сахар, который растёкся во все стороны и пропитал землю. Её голодные люди собирали в кастрюли, вёдра и несли домой.

Дома Юра  набрал снега, растопил его, налил воду в землю, как учил папа, хорошенько перемешал, дал отстояться и слил в чистую посудину. Потом долго бил камень о камень, чтобы выбить искру. Вжиг, вжиг… Отдохнул немного и снова за работу. Наконец от выскочившей искры вспыхнул клочок грязной ваты. Чтобы пламя не погасло, подбросил тоненькие щепочки. На дрова шло всё – свои и соседские столы, стулья.

Когда пламя  разгорелось, поставил сковороду со сладкой водичкой. Вскипятил, добавил  ещё. Получился сладенький раствор  патоки, понёс маме.  “Пей, сынок, я не хочу”, - вяло отвела она кружку. Мама уже не вставала много дней. Попив горячего сладкого раствора, мальчик лёг рядом с ней. Забылся. Очнулся и понял – мать мертва. Юра не испугался. Встал, прикрыл труп покрывалом. Собрал все тряпки и лёг на другую кровать. И опять утонул в тяжёлом сне.

Растолкал его  отец. Растопил печурку, накормил сына. Мать они похоронили только весной. Попросили солдат положить её в общую  могилу, куда складывали другие трупы. Французовым сказали: “Ваша могила 33-я”. В память от матери осталось только расшитое полотенце.

Ближе к лету оборудование завода, где работал  отец, решили эвакуировать на Волгу. Собрали  всех эвакуированных на Московском вокзале. Дали по булке настоящего хлеба. Предупредили, чтобы не ели весь хлеб сразу. Но разве удержишься. Кое-кто не утерпел и в считанные минуты проглотили булку. И началось страшное: люди, пережившие голод, умирали от заворот кишок.

Смерть не отступала  от ленинградцев и в пути. Главное  было – перебраться через Ладогу. Плыли на катерах, старались идти ночью или под прикрытием тумана. Но как только наступал рассвет, налетали немецкие самолёты. Юре и отцу повезло – их катер уцелел. Но это было ещё не всё. Самолёты не отставали и от поезда, на котором ленинградцев везли в тыл. Трое суток поезд то шёл вперёд, то останавливался среди леса. Самолёты шли на бреющем и жгли вагоны пулемётными очередями. Люди сидели, тесно прижавшись друг к другу, со страхом слушали стук пуль по крыше вагона. Наконец поезд вырвался на безопасное место. В пути кто-то свыше решил сменить маршрут – мимо Волги в Сибирь.

Обосновались  Французовы в Маслянинском совхозе. Отец работал в кузне. Сын целыми днями пропадал в лесу. Искал траву, пробовал на вкус, находил съедобную. Хоть в Сибири с едой было лучше, а что значит быть сытым, Юра долго не понимал. Не мог мальчик забыть вкус мороженной капусты и моркови, которую приносил с другими мальчишками с заснеженного поля под Ленинградом.