Великая хартия вольностей

ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ 

(1215 г.) 

Подписание Великой  Хартии вольностей английским королем  Иоанном Безземельным в июне 1215 года завершило первый этап борьбы, приведшей  уже в конце XIII века к образованию  в Англии сословной монархии. На этом этапе в борьбе за ограничение  королевской власти наряду с баронством приняло участие также рыцарство, а отчасти горожане и верхушка свободного крестьянства. В ходе вооруженной  борьбы с королем бароны, возглавлявшие  движение, предъявили королю требования, известные под названием «баронских статей», которые легли в основу официального текста Великой Хартии (вольностей, изданного от имени  короля. Великая Хартия вольностей как политический и правовой источник интересна прежде всего тем, что  она отразила общее соотношение  социально-политических сил в стране в тот период, причины недовольства разных слоев населения королевской  политикой, экономические и политические требования различных социальных элементов  оппозиции, а также общее состояние  судебно-администра-тивной системы  английского феодального государства  в начале XIII века. 

Полный текст Великой  Хартии вольностей насчитывает 63 статьи, которые расположены без определенной системы и касаются самых различных  вопросов. 

Все эти статьи можно  разделить на три основные группы: 

1) Статьи, отражающие  материальные интересы разных  социальных слоев (ст. ст. 1 —11, 13, 16, 27 и другие). 

2) Статьи, претендующие  на установление новых политических  порядков, в частности на ограничение  королевской власти (ст. ст. 12, 14, 39, 61), — так называемые конституционные  статьи. 

3) Статьи, подтверждающие  ранее существовавший или вновь  создаваемый порядок работы судебных  и административных органов, а  также пресекающие злоупотребления  королевского аппарата в центре  и на местах (ст. ст. 17—22, 24, 25, 34, 36, 38, 40 и др.). 

В первой группе основное место, безусловно, занимают материальные требования баронов — непосредственных вассалов короля — как по количеству статей, так и по конкретности и  детальности их формулировки. Хартия определяет феодальные права короля и обязанности его вассалов, ограничивая  фискальный произвол короны по отношению  к ним (особенно ст. ст. 2—11). 

Материальные интересы рыцарства и свободных держателей представлены в хартии гораздо более  скупо и выражены менее определенно (например, ст. ст. 15, 16, 27). Еще слабее отражены интересы горожан. Основная статья, посвященная им,— статья 13 — лишь подтверждает права городов на ранее  полученные вольности. Статья 35, устанавливающая  единство мер и весов в стране, хотя, несомненно, тоже была в интересах  горожан, но имела и более общее  значение. 

Что касается интересов  крепостного крестьянства — вилланов, то они вовсе не нашли в Хартии отражения. Исключение составляет лишь статья 20, где король обязуется впредь не взыскивать штрафов с вилланов за счет их основного инвентаря. 

Однако из контекста  видно, что эта статья имела в  виду в первую очередь интересы феодалов, опасавшихся, чтобы разорение вилланов феодальным государством не помешало бы этим вилланам исправно выполнять  их барщину или платить ренту  своим лордам. 

«Конституционные  статьи», которые издавна служили  для буржуазных историков поводом  восхвалять Великую Хартию вольностей как «краеугольный камень» английской свободы и демократии, в действительности выражают политические идеалы баронов, их стремление к установлению в стране режима олигархии. Эти статьи ограничивали короля лишь в пользу баронской верхушки, но ничего не давали в этом отношении  ни рыцарству, ни горожанам, ни свободному, а тем более крепостному крестьянству. Так, статья 12 ограничивала фискальные права короны только в отношении  взимания феодального вспомоществования  и щитовых денег, то есть тех платежей, которые обязаны были платить  королю его непосредственные вассалы, но ничего не говорила о поземельном  налоге, талье, налогах на движимость, взимавшихся тогда и с других слоев населения. Статья 14, устанавливавшая  состав «Общего совета королевства», который разрешал обор феодальных поборов, указывала, что этот совет должен состоять только из непосредственных вассалов короля, то есть преимущественно  из баронов. Статья 39, которая без  всяких оснований рассматривалась  многими буржуазными историками как первая формулировка демократического принципа «неприкосновенности личности», в действительности защищала лишь личность и имущество тех же баронов. Правда, здесь как будто бы речь шла  о всяком «свободном человеке», но весь контекст этой статьи, которая устанавливала  обязательность сословного суда пэров  для наказания «свободного человека»  и то, что на этого человека король должен «идти», то есть посылать войско, указывает, что в статье подразумевался отнюдь не всякий свободный человек, но именно крупный феодал-барон. Цель этой статьи в том, чтобы изъять баронов из-под действия обычных королевских судов и «общего права», поставив их в особо привилегированное положение. 

Наконец, статья 61, прокламировавшая создание комитета 25 баронов для  контроля за деятельностью короля и  соблюдением Великой Хартии вольностей и узаконивавшая войну баронов  против короля в случае его неподчинения комитету, носила явно олигархический характер, обнаруживая далеко идущие планы баронских вождей оппозиции 1215 года. 

Несколько иное соотношение  наблюдается в третьей группе статей, посвященной общим судебно-администра-тивным вопросам. 

Правда, в них также  совершенно отсутствуют упоминания о вилланах (если не считать уже  отмеченной выше ст. 20). Это, впрочем, вполне понятно, так как вся судебная система феодальной Англии, сложившаяся  к началу XIII века, строилась на принципе «исключения виллан-ства». Великая  Хартия вольностей целиком стоит  на почве этого феодального принципа, тем самым лишний раз подчеркивая  полное бесправие вилланов в английском феодальном обществе. 

В то же время в  подавляющем своем большинстве  су-дебно-административные статьи Великой  Хартии официально утверждали те порядки, которые сложились в стране после  реформы Генриха II, боролись с злоупотреблениями  королевских чиновников, то есть, по существу, способствовали укреплению и совершенствованию новой более  централизованной судебно-административной системы. Великая Хартия оставила в  силе широкое применение расследования  через присяжных в имущественных  исках (ст. ст. 18, 19, 20), приоритет королевских  судов в разборе всех подсудных  им дел, прокламировала отказ от платы  за разбор уголовных дел в королевском  суде (ст. 32). Такого рода статьи, несомненно, отражали наряду с интересами самой  короны также интересы рыцарства, верхушки свободного крестьянства и отчасти  горожан, нуждавшихся в укреплении централизованной судебно-административной системы, и были невыгодны баронам. 

Однако и в этом вопросе бароны сумели выговорить себе отдельные уступки. Среди этих общих  статей Великой Хартии вольностей есть две статьи, которые явно противоречат сложившейся судебной системе, изымая из-под ее действия представителей баронства. Это — статья 21, которая  в противовес 20 статье запрещала  королю налагать штраф на графов и  баронов без решения их пэров, то есть сословного суда, тогда как  все прочие свободные люди штрафовались по решению обычного суда, основанному  на показаниях присяжных (ст. 20); и статья 34, которая запрещала королевское  вмешательство в дела феодальных курий при помощи приказа Praecipe. Хотя в этой статье, как и в 39-й, речь идет о правах «всякого свободного человека», но так как владельцам судебной курии в действительности мог быть только феодал и притом обычно крупный, то очевидно, что эта статья отражала интересы баронства. 

Следует отметить факт подстановки понятия «свободный человек» вместо понятия барон в 34 и 39 статьях, который едва ли можно  объяснить случайностью или небрежностью составителей Хартии. Скорее в этой подстановке следует видеть сознательную маскировку баронами их наиболее реакционных  требований. 

Таким образом, рассматривая Великую Хартию вольностей с точки  зрения отраженных в ней социальных тенденций, можно сделать следующие  общие выводы: 

1. Она представляет  собой документ чисто феодальный, основанный на принципе «исключения  вилланства» и подтверждающий  бесправие последнего. 

2. В ней, безусловно, превалируют экономические и  политические интересы баронства,  нашедшие свое наиболее полное  выражение в ее так называемых  конституционных статьях, которые  носят, несомненно, феодально-реакционный  характер, так как в конечном  итоге направлены на подрыв  достигнутого уровня государственной  централизации в интересах наиболее  реакционных элементов господствующего  класса. 

3. Интересы других  свободных слоев населения представлены  в Великой Хартии гораздо слабее  и бледнее, причем наиболее  ясное и полное выражение они  нашли в ее судебно-административных  статьях. Эти последние в то  же время отражают наиболее  прогрессивные тенденции в развитии  английского феодального государства  того времени. 

Совершенно очевидно, что Великая Хартия вольностей —  противоречивый документ. Она очень  наглядно отразила противоречия, существовавшие в начале XIII века внутри господствующего  класса Англии, и явилась результатом  широкого соглашения, завершившего политический конфликт, происходивший между баронством, рыцарством и главой феодального  государства — королем. В силу ее внутренней противоречивости Великую  Хартию в целом нельзя рассматривать  ни как документ феодальной реакции, ни как документ с исключительно  прогрессивными тенденциями. В ней  переплетается и то, и другое. 

Следует, однако, заметить, что если в 1215 году на первый план выступали  ее наиболее реакционные черты, то при дальнейших неоднократных подтверждениях Великой Хартии вольностей в XIII веке эти реакционные конституционные статьи постепенно исчезли из нее, тогда как многие статьи, касающиеся суда и администрации, не только сохранились в тексте Хартии, но неоднократно подтверждались статутами ХIII века и вошли в фонд «общего права». Очевидно, эти статьи в силу своей прогрессивности оказались наиболее нужными и жизнеспособными, тогда как политические идеалы баронства, враждебные не только короне, но и низшим слоям господствующего класса, а также горожанам и верхушке свободного крестьянства, оказались нереальными и никогда не были осуществлены на практике. 

Великая Хартия вольностей печатается ниже со значительными сокращениями в переводе Д. М. Петрушевского, опубликованном в сборнике документов: «Памятники истории Англии XI—ХIII века», Соцэкгиз, 1936.