Убийство семьи Романовых

Уже светало. Юровский послал верховых на розыски, те скоро вернулись: ничего не нашли. Вообще выяснилось, что ничего толком не готово, не было даже лопат. Но надо было двигаться. Остановились в полутора верстах от деревни Коптяки. В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту.

Юровский приказал раздеть мертвецов, запалить костры и всё снятое сжечь. Из женских корсетов, разбитых пулями и штыками, посыпались... жемчуг, бриллианты. Юровский утверждал, что все они были аккуратно собраны и спрятаны на Алапаевском заводе, в подполье одного из домиков. Когда в 1919 г. красные вернулись, всё было откопано и отправлено в Москву.

«Дело» шло к концу. Раздетые трупы спустили в шахту и попытались «завалить» её брошенными туда гранатами. Не все следы удалось скрыть. Кое-что всё же обронили вблизи кострищ и шахты. «Но, - писал Юровский, - Романовых не предполагалось оставлять здесь, - шахта заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения».26

Около 11 часов утра Юровский «с докладом» поехал в Екатеринбург, в Уралоблисполком. От члена коллегии уральской ЧК С. Чуцкаева он узнал, что на 9-й версте по Московскому тракту есть очень глубокие, давно заброшенные шахты, «подходящие для погребения Романовых».27 Здесь и решили утопить трупы, привязав к ним для верности камни. Но имелось препятствие: в округе бродили какие-то «сторожа», которые могли стать «неудобными свидетелями». Тогда Юровский решил до прихода грузовика с трупами пригнать автомобиль с чекистами, которые на время арестуют «всю публику».

К Коптякам отправились поздней ночью с 17-го на 18-е. Чтобы избежать возможных свидетелей, объявили, что в районе Коптяков будет облава на скрывающихся чехов, лес будут обыскивать чекисты, и крестьянам близлежащих селений строго запрещается приближаться к оцепленному району. Нарушителей разрешалось расстреливать на месте.

Рассвело. Ехали с огромным трудом, преодолевая топкие места с помощью подобранных шпал. И всё-таки несколько раз буксовали. В половине пятого утра застряли окончательно: тяжело нагруженная машина дальше не шла. Решили покончить со всем тут же на месте. Снова разожгли свои костры...

Выкопали братскую могилу. Трупы сложили в яму, облив серной кислотой. Забросали землёй и хворостом, несколько раз проехали – следов ямы не осталось. К шести часам утра 19 июля всё было кончено. «Секрет был сохранён вполне – этого места погребения белые не нашли» - этими словами закончил Юровский свою записку.28 Да, белым, следователю Соколову не удалось найти место захоронения останков царской семьи. Много улик обнаружили они вокруг старательской шахты под Коптяками и в глубине шахты, но самого захоронения так и не обнаружили.

Почти через 10 лет, зимой 1928 г., в Екатеринбург (тогда Свердловск) приехал В. Маяковский. Председатель Екатеринбургского Совета Парамонов ездил с ним на то место, которое описал Юровский: на 9-ю версту по Московскому тракту, где ещё в 1920 г. Парамонов, по его словам, сделал зарубки на деревьях. Тронутые тоской «революционные» стихи, написанные тогда поэтом, можно считать своего рода поэтической концовкой к записке Юровского.

 

За Исетью,

Где шахты и кручи,

за Исетью,

где ветер свистел,

приумолк

исполкомовский кучер

и встал

на девятой версте...

Здесь кедр

топором перетроган,

зарубки

под корень коры,

у корня,

под кедром,

дорога,

а в ней –

император зарыт.

Лишь тучи

флагами плавают,

да в тучах

птичье враньё,

крикливое и одноглавое,

ругается вороньё...

 

Расследования. Интерпретации отечественных и зарубежных историков

 

Утром 17 июля  власти объявили, что в ночь царь, вся его семья и люди свиты расстреляны. Это известие в самом Екатеринбурге было встречено с откровенным недоверием. Ведь действительно непонятно, по каким же причинам власти не посчитали нужным предупредить о предстоящей казни рабочие комитеты, предложить им направить своих представителей в контрольную комиссию или хотя бы предъявить трупы казненных, чтобы избежать обвинений в свой адрес и ослабить напряженность в городе? 
Да, большевистское начальство не захотело выполнить необходимые процедуры, а вместо них выдали чудовищную версию о растворении трупов в соляной, по некоторым данным в серной, кислоте, о распиливании и сожжении останков, расчленении их топорами с последующим тайным захоронением всего того, что осталось. Предъявлялась в качестве доказательства содеянного бумага на получение товарищем Белобородовым на одном из предприятий Екатеринбурга бочки с серной кислотой.

Всё это был доведено до сведения рабочих комитетов, требовавших предъявить трупы расстрелянных, и, естественно, вызвало недоверие. В комитетах поняли, что их надувают. Только то обстоятельство, что к Екатеринбургу подходили войска директории и чехословаков, спасло большевистское руководство от неминуемой кровавой расправы. Рабочих очень оскорбил столь грубый и откровенный обман со стороны новой власти. 
Действительно, почему казнь нужно было совершать в обстановке строгой секретности, если уже утром семнадцатого о ней было объявлено всенародно? Зачем понадобилось уничтожать трупы казненных, если сам факт их сокрытия создавал значительные трудности и к тому же осложнял и без того натянутые отношения между властью и революционным пролетариатом?

После занятия города войсками Директории и чехословацкого корпуса началась вторая серия странных событий.

Наиболее важную роль в установлении судьбы Романовых сыграли три судебных расследования. Первое из них было начато 30 июля, когда новые власти назначили А. Намёткина, судебного следователя по важнейшим делам Екатеринбургского окружного суда, ответственным за проведение расследования. Расследование он возглавлял всего восемь дней, после чего был весьма бесцеремонно отстранён от дел, но успел проделать значительный объём работы и в том числе составил подробную опись вещей, найденных в Ипатьевском доме. Итак, почему же Намёткина отстранили от дел? Вот что говорит об этом автор статьи о тайне гибели царской семьи Е. Гильбо: «Имеющий весьма разнообразные связи и опыт следователь быстро пришел к неожиданному для заказчика выводу. В Ипатьевском доме действительно были найдены следы от расстрелов. Даже не от одного расстрела, а от нескольких. Имелись пули разных калибров, кровоподтеки, выбоины на стенах. Но все это не имело никакого отношения к царской семье. Ее даже близко к Ипатьевскому дому не было.

Сначала Наметкину посоветовали изменить свои выводы, обвинив в следственной ошибке. Но это обвинение только оскорбило опытного следователя, и он представил неопровержимые доказательства и свидетелей к своим выводам. Наметкина вынудили покинуть Екатеринбург. Но, уехав в Томск, он еще кипел обидой. Собрав там журналистов и представителей общественности, он рассказал о выводах следствия и реакции на них властей, пообещав представить документы. Спустя неделю после своего заявления следователь был убит, а дом, где он снимал комнату, сгорел».29  

Зарубежные же историки, П. Вильсон и Г. Кинг, имеют другую точку зрения по этому вопросу. Они считают, что Намёткин был уволен из-за своей лени и безответственного отношения к своей работе, а также открытого пренебрежения самыми основными обязанностями. Это лишь одно из различий в версиях отечественных и зарубежных историков. Но какая из них правдива, а какая ошибочна?

После гибели Наметкина дело было поручено следователю Сергееву. Здесь мы опять видим расхождение во мнениях Е. Гильбо и П. Вильсона. «Однако и новый следователь оказался хорошим профессионалом и тоже несговорчивым – пишет Е. Гильбо, -  в короткие сроки Сергеев доказал, что никакой царской семьи в Ипатьевском доме и вообще в Екатеринбурге не было. Вскоре Сергеев погиб при невыясненных обстоятельствах».30 По мнению же второго историка, Сергеев не доказывал отсутствие Романовых в Ипатьевском доме. Он просто стремился рассмотреть «и другие версии случившегося, противоречившие официальной версии белых, что шло вразрез с планами правителей в Омске, которые из пропагандистских и политических соображений утверждали, что убийство всех Романовых следует считать единственным возможным ответом на вопрос об их участи».

После этого дело поручили уже судебному следователю из Омска Соколову. Расчет был на то, что, не зная местных условий, тот проведет формальное следствие и подтвердит априорные выводы. «Очевидно, Соколов был осведомлен о судьбе своих предшественников. Поэтому с самого начала он принял версию об убийстве царской семьи в Ипатьевском доме. Найденные там пули были признаны отскочившими от царицыного корсета, а кровоподтеки разного срока давности - кровью августейших особ», - говорит Гильбо.31 Соколов даже точно указал место, где похоронены растворенные в кислоте трупы. То, что трупов там не нашли, его не заботило. «Он хорошо понимал, что его задача сводится не к тому, чтобы собирать факты и свидетельства, идущие вразрез с официальной версией убийства царской семьи и позволяющие прийти другим выводам, чем те, которые поручил ему подтвердить белогвардейский генерал М. Дитерихс. Поэтому его расследование представляло собой не столько поиски истины, сколько обвинительный акт, опираясь на который белые рассчитывали предъявить обвинение всей советской системе», - Вильсон, делающий акцент не на месте расстрела Романовых, а на цели белых обвинить и выставить Советы в наихудшем свете.32 В эмиграции Соколов даже написал книгу по материалам своего «дела». На заработанные таким образом деньги он и жил во Франции. Однако к 1924 году деньги кончились, а все попытки получить ещё у бывших «друзей» ни к чему не приводили. Соколов вынужден был пойти на отчаянный шаг. Он решил разоблачить миф о гибели царской семьи. Тут-то и выяснилось, что Соколов, зная о выводах своих предшественников, в тайне вел и настоящее следствие. Т.е. расследуя дело по факту убийства царской семьи, как приказывало начальство, параллельно вел следствие по факту исчезновения царской семьи, как ему диктовал профессиональный долг. Результаты своего настоящего расследования Соколов пытался обобщить в специальной работе и обнародовать. Но сделать этого не успел. Он успел только дать пресс-конференцию, где сообщил, что передал рукопись новой книги в издательство. 23 ноября 1924 года Соколов был обнаружен мертвым у себя дома в Сальбри, при этом многие документы, подготовленные к печати, таинственно исчезли. По официальной версии смерть наступила от разрыва сердца.

Здоровый 46-летний сибиряк скончался от неожиданного сердечного приступа. Смерть Соколова вызвала такой ужас в среде русской эмиграции, что даже спустя много десятилетий пожилые русские парижанки, рассказывая о нем, переходят на шепот. Впрочем, все они абсолютно уверены, что Соколова, так же как и его предшественников, убрали. Имеются и другие различия в интерпретациях отечественных и зарубежных историков тех событий. Например, рассуждая об истинных виновниках убийства, западные историки пришли к выводу, что «судьба императорской семьи была решена не в Екатеринбурге, а в Москве». Мнение же большинства отечественных историков, таких, как,  например, Г. Иоффе, противоположно.

 

 
                                                   Версия Кремля

 

19 июля 1918 г. «Правда» и «Известия»  опубликовали следующее сообщение: «Президиум Уральского областного  совета принял решение о казни  Николая Романова и 16 июля привёл его в исполнение. Жена и сын Романова были отправлены в безопасное место».33 Это сообщение тиражировало первоначальную ложную информацию екатеринбургских властей о том, что убит только Николай. Ленин, как он сам неоднократно заявлял Свердлову, был решительно против убийства императрицы и её детей, опасаясь резко негативной реакции общественности как в самой Советской России, так и на Западе. В условиях, когда его собственный режим находился на грани краха, так как ему угрожали не только могущественные политические противники в России, но и войска экспедиционных корпусов союзных держав, и ещё более конкретная сила – Германия, сообщение об убийстве Романовых, полученное ранним утром 17 июля 1918 г., пришло к Ленину в самый неудобный для него момент. Теперь, когда Уральский областной совет, действуя самовольно и самочинно, совершил именно то, чего он так опасался, Ленин был вынужден принять участие в этой фантасмагории лжи и обмана, стремясь скрыть информацию об истинной участи остальных членов царской семьи, чтобы не давать своим врагам ещё один аргумент в борьбе против слабого Советского государства.

В Екатеринбурге официальное сообщение о казни Романовых обнародовано не было, хотя к 19 июля почти все в городе уже знали о трагедии, которая произошла в Ипатьевском доме.

Уральский областной совет не знал, что делать дальше, и провёл весь день в напряжённом ожидании реакции Москвы на известие об их самовольных действиях. И лишь вечером 18 июля уральцы, наконец, получили ответ из Москвы: «Центральный Исполнительный Комитет Совета рабочих, крестьянских, красноармейских и казацких депутатов, в лице своего председателя, одобрил действия президиума Уральского совета. Председатель ЦИК Свердлов».34

Эта телеграмма, как вспоминал впоследствии Кудрин, принесла уральцам долгожданное облегчение. «Это, - писал он, - означало, что Москва понимает всю сложность ситуации, в которой мы оказались, и что Ленин в конечном счёте одобрил наши действия».35

Вечером 19 июля Голощёкин выступил на открытом заседании, состоявшемся в городском театре Екатеринбурга. «Чехословаки, - сказал он, - эти агенты французских и английских капиталистов, совсем близко. Вместе с ними – старые царские генералы. Наступают и казаки; все они думают, что они сумеют освободить царя. Но им это уже не удастся. Прошлой ночью мы расстреляли его».36