"Тушинский вор" Лжедмитрий II

Министерство образования  и науки Российской Федерации

Белгородский государственный  технологический университет

имени В. Г. Шухова

(БГТУ  им. В. Г. Шухова)

 

 

Кафедра социологии и управления

 

Доклад

Тема: "Тушинский вор. Лжедмитрий II"

 

 

 

 

 

 

 

 

Подготовил:

Студентка группы ТТП-11

Бурлуцкая А. Г.

 

Проверил:

Профессор Моисеев В.В.

 

 

 

 

 

 

 

Белгород 2013

Довольно тёмную личность, возникнувшую на исторической сцене Московского царства во времена Смутного времени (1598-1613), принято  называть Тушинским вором. Его появлению  предшествовала авантюрная политика Лжедмитрия I, а также восстание Ивана Исаевича Болотникова. Лжедмитрий II, или Тушинский вор был вторым самозванцем Смутного времени (конец XVI — начало XVII в.) и сейчас известен тем, что выдавал себя за чудом спасшегося Лжедмитрия I, а значит, и настоящего царевича Дмитрия, в свое время якобы тоже чудом спасшегося.

С разгромом мятежных войск  последнего в 1607 году Смутное время  перешло в новую, ещё более  острую фазу. Враги русских земель, во время царствования Лжедмитрия I, посмотрели на Московское царство как  бы изнутри. Они убедились, что раздираемая  противоречиями русская земля потеряла свою мощь и величие. Это вдохновило Речь Посполитую на новую военную  экспансию.  

Польские магнаты отнюдь не отличались богатым воображением и изощрённостью ума. Они пошли  по накатанной схеме. Был пушен слух, что Лжедмитрия I вовсе не убили. Он спасся от боярского гнева, бежал  из Москвы и благополучно добрался до польских земель.  
 И действительно, уже в 1607 году многие поляки увидели «восставшего из мёртвых» законного русского царя. Вместо погибшего Лжедмитрия I шляхетско-панская Польша выдвинула нового авантюриста, известного под именем Лжедмитрия II. В июле 1607 года самозванец, выдававший себя за царевича Дмитрия, якобы спасшегося в 1606 году, появился в пограничном городе Стародубе. Он прибыл из Речи Посполитой, где до того сидел в тюрьме.

Кто он такой, откуда взялся? Здесь мнения исследователей расходятся. Лжедмитрий II был личностью, совсем не подходящей для трона. "Мужик грубый, обычаев гадких, в разговоре сквернословный", — так аттестовал его польский ротмистр Самуэль Маскевич. Происхождение сего мужа воистину "темно и скромно" — то ли школьный учитель из белорусского местечка Шклова, то ли русский выходец, то ли это поповский сын Матвей Веревкин родом из Северской стороны, по другим — сын стародубского стрельца, то ли крещеный еврей, то ли даже еврей некрещеный (что уж совсем невероятно). Некоторые даже утверждали, что он сын князя Курбского. Наиболее распространена версия, что Лжедмитрий II был сыном еврея из города Шклова. Его появление некоторые историки объясняют желанием польских панов посеять смуту в московском государстве.

Началось  все со слухов... Кто-то из бывших приближенных Лжедмитрия I стал распускать по Москве новость, что царю Дмитрию (то есть Лжедмитрию I) все-таки удалось спастись от заговорщиков-бояр. Потом эти слухи начали распространяться по другим городам и попали даже на Украину, где под предводительством Болотникова стали собираться отряды для защиты несправедливо лишенного трона Дмитрия. Василий Шуйский и его окружение пытались прекратить эти домыслы, но безуспешно. Во-первых, они искусно поддерживались, а во-вторых, возмущение народа зашло уже слишком далеко. Самое интересное, что защищались интересы человека, которого дважды не было в живых (и настоящий Дмитрий, и Лжедмитрий I были убиты, первый девяти лет в 1591 году, второй двадцати пяти или шести — в 1606 году). Нужен был реальный человек, чтобы восстание не оказалось беспочвенным.

И такой человек  появился в 1607 году. Он возник как будто  из ниоткуда, потому что никто ни в правящих кругах, ни где-либо еще  ничего о нем не знал. Единственное, что про него известно достоверно, это то, что он был задержан в  Польше по подозрению в шпионаже, но там выпросил «пропуск на Русь». Хотя поверить в то, что Лжедмитрий II был  абсолютно случайным человеком, довольно трудно, потому что он был  как-то связан с Мариной Мнишек. Именно она через своего агента Меховицкого  посоветовала новоявленному «царевичу» не сразу открывать карты, а немного повременить. Время показало, что расчет был верным.

Лжедмитрий II объявился в Стародубе, сначала  назвал себя московским боярином Нагим (дело в том, что мать убитого царевича Дмитрия носила фамилию Нагая) и  там начал рассказывать всем о  том, что царевич жив. Стародубцы пытались узнать у него, где скрывается Дмитрий. «Боярин» не стал этого говорить, и его подвергли пыткам, во время  которых   Лжедмитрий II и «сознался» в том, что он и есть Дмитрий. Его сообщник, Алексей Рукин, подтвердил признание. По свидетельству очевидцев, Лжедмитрий II принял грозный вид, махнул палкой и воскликнул: «Ах вы сякие дети, я государь!».

Стародубцы и путивльцы  бросились к его ногам и  запричитали "Виноваты, государь, не узнали тебя; помилуй нас. Рады служить  тебе и живот свой положить за тебя". Он был освобожден и окружен почестями. К нему присоединились Заруцкий, Меховицкий, с польско-русским отрядом, и несколько тысяч северцев. С этим войском Лжедмитрий II взял Карачев, Брянск и Козельск.  Его грамоты и слухи о нем быстро распространялись по Руси и в Польше, и со всех сторон к нему стекались все новые и новые союзники. Естественно, большинство понимало, что никакой он не царевич, -особенно те, кто знал его предшественника. Лжедмитрий II был просто удобной фигурой, за которой можно было бы добиваться различных целей. Поэтому его так же легко оставляли, как и присоединялись к нему.

Более того, во многих случаях он был просто марионеткой  у опытных руководителей. Совместно  с Болотниковым Лжедмитрий II занял  еще несколько городов, но известие о сдаче Тулы войску Василия Шуйского заставило его отступить. За этим последовали еще несколько городов, взятых и сданных. Борьба продолжалась с переменным успехом. В мае 1608 года над войском царя Василия все  же была одержана победа. Решающую роль сыграло, наверное, то, что в армии  Лжедмитрия II появилось еще несколько  тысяч поляков. Повстанцы подошли к Москве, но, поскольку сразу взять ее не удалось, самозванец расположился в Тушине (почти 20 км от столицы), отчего и получил кличку "тушинского вора".

Почти полтора года продолжался  тушинский период российской смуты. В лагере самозванца оказались не только польские, украинские, белорусские  и русские авантюристы, но и представители  знати — противники Шуйского. В  их числе следует упомянуть и  ростовского митрополита Филарета Никитича Романова, нареченного патриархом (кажется, даже против его воли). Лжедмитрий II призывал на свою сторону народ, отдавая ему земли "изменников" бояр и позволяя даже насильно жениться на боярских дочерях. Лагерь вскоре превратился в укрепленный город, в котором было 7000 польских воинов, 10000 казаков и несколько десятков тысяч вооруженного сброда. 

Главная сила "Тушинского вора" состояла в казачестве, которое  стремилось к установлению казачьей вольности "У нашего царя, — писал  один из служивших у него поляков, — все делается, как по Евангелию, все равны у него на службе". Но когда в Тушине объявились родовитые  люди, то сразу стали возникать  споры о старшинстве, появилась  зависть и соперничество друг с другом. 

Самозванца постепенно начинают признавать многие русские  города. Авторитет его растёт, но чтобы все уверовали в поразительное  воскрешение убитого Лжедмитрия I, необходимо, чтобы законная супруга  последнего узнала в Тушинском воре своего мужа. 

В сентябре 1608 года Лжедмитрий II ,берет в жены Марину Мнишек-дочь польского воеводы Ежи Мнишека. В мае 1606 года её торжественно короновали на царство. После падения Лжедмитрия I новоиспечённую царицу земли русской сослали в Ярославль на два года.  
 Встретиться с Марией Мнишек вполне возможно, так как её короткая ссылка в Ярославле закончилась, и она вместе с отцом Ежи Мнишеком направляется под усиленной охраной на родину.  
 Вдогонку за уезжающими скачет большой отряд касимовских татар. Они берут Мнишеков в плен и доставляют в Тушино. Здесь между Тушинским вором и Ежи Мнишеком заключается договор. Самозванец обязуется после восшествия на престол выплатить отцу своей «законной жены» огромную сумму денег и отдать в его безраздельное пользование полторадесятка русских городов.  
 Соглашение подписывается, бумага исчезает в кармане поляка, а Мария Мнишек «с криком радости» бросается на шею «воскресшего» мужа. Повторение этой сцены происходит на глазах у многих присутствующих. Народная молва разносит подробности по многим города и весям.  Тушино стало новой столицей. У царственных супругов появился дворцовый штат, придворные, боярская дума, свой патриарх, митрополит Филарет Романов, правда, еще не посвященный, но уже исполнявший свою должность. Отсюда, собственно, и повелось меткое и точное прозвище нового лжецаря: Тушинский — по месту, вор — потому что незаконным образом присвоил власть.

Лжедмитрий II вскоре настроил против себя народ. Он не был фактическим правителем, но тем не менее распоряжался казной: посылал из Тушина сборщиков податей, а подати взимались скорее по настроению, чем по закону. К тому же параллельно  собирал налоги поляк Сапега, являвшийся союзником Марины Мнишек. Действия русских и польских приверженцев правительства Лжедмитрия II приняли  характер мародерства. Образовывавшиеся шайки грабили, нападали на отдельных  людей и целые города, просто издевались. Все это определенным образом  сказывалось и на авторитете нового царя. Народ уже не верил, что в  Тушине правит настоящий, спасшийся  Дмитрий: все понимали, что это  был самозванец. И отдельные города начали выходить из-под власти Лжедмитрия.

После неудачи Сапеги перед  Троицкой лаврой положение "царька" Лжедмитрия пошатнулось; отдаленные города стали от него отрекаться. Очередная  попытка захватить Москву не имела  успеха; с севера надвигался Скопин со шведами, в Пскове и Твери тушинцы  были разбиты и бежали. Москва была освобождена от осады. 

Поход Сигизмунда III под Смоленск еще больше ухудшил положение  Лжедмитрия — поляки стали переходить под знамена своего короля. Самозванец, переодевшись крестьянином, бежал из стана. В укрепленной Калуге его  приняли с почестями. В Калугу прибыла и Марина Мнишек, под охраной, выделенной Сапегой, Лжедмитрий жил  в почете. Без надзора польских панов чувствовал себя свободнее. Ему  вновь присягнули Коломна и Кашира.  

Тем временем армия Сигизмунда III продолжала безуспешно осаждать Смоленск, а молодой полководец Скопин-Шуйский  сумел снять осаду с Троице-Сергиевой  лавры. И вдруг Скопин-Шуйский  умер, по слухам, отравленный женой  одного из царских братьев, князя  Дмитрия. Последний был назначен командующим армией, отправленной на подмогу Смоленску. 

Под Клушином, в 150 километрах от Москвы, 24 июня 1610 года войско Шуйского было разгромлено поляками под началом  коронного гетмана Станислава Жулкевского. Путь на Москву был открыт. Жулкевский подступал к ней с запада, самозванец — с юга. Лжедмитрий взял Серпухов, Боровск, Пафнутьев монастырь и  дошел до самой Москвы. Марина остановилась в Николо-Угрешском монастыре, а  самозванец — в дворцовом селе Коломенском. Вновь, как в тушинские  времена, до Кремля было рукой подать и царский престол был пуст (Шуйский 17 июля был "сведен" с  трона, а затем насильно пострижен  в монахи). 

Однако и на этот раз  история отвела калужскому "царьку" лишь незавидную роль. Его появление  заставило московских бояр выбирать из двух зол меньшее. 17 августа Жулкевский заключил с ними договор, по которому на московский престол должен был  вступить сын Сигизмунда III королевич Владислав. Москва, а потом и многие другие русские города присягнули на верность царю Владиславу Жигмонтовичу. Отныне введенный в Москву польский гарнизон стал непреодолимым препятствием для самозванца. Жулкевский, впрочем, пытался уладить дело миром. От имени короля он обещал Лжедмитрию в случае поддержки королевского дела отдать город Самбор или Гродно. Но, возмущенно писал гетман в своих мемуарах, "он не думал тем довольствоваться, а тем более его жена, которая, будучи женщиной амбициозной, довольно грубо бормотала: "Пусть Его Величество король уступит Его Величеству царю Краков, а царь Его Величество уступит королю Его Величеству Варшаву". Тогда Жулкевский решил попросту арестовать их, но Марина с "царьком" 27 августа бежали в Калугу, сопровождаемые 500 казаками атамана Ивана Мартыновича Заруцкого, который впервые выступил на их стороне.

Он погиб вследствие мести  крещенного татарина Урусова, которого подверг телесному наказанию. 11 декабря 1610 года, когда Лжедмитрий, полупьяный, под конвоем толпы татар выехал на охоту, Урусов рассек ему саблей плечо, а младший брат Урусова  отрубил ему голову. Для города, свыкшегося с этим человеком в качестве царя, его убийство было большим потрясением. На трон посадили сына Лжедмитрия, а всех татар в Калуге перебили донские казаки.

Вот как описывал несколько  веков назад немец Конрад Буссов в «Московской хронике» последний  день Лжедмитрия II: «После неудачной  попытки взять Москву летом 1610 года самозванец отступил к Калуге и стал готовиться к новому походу. Но сын  Ураз-Мухаммеда донес Лжедмитрию, что его отец собирается убить самозванца. И Лжедмитрий решил опередить касимовского царя. Во время охоты за Окой он напал на ничего не подозревавшего Ураз-Мухаммеда и убил его. Тело бросил в реку. Чтобы скрыть убийство, Лжедмитрий поскакал к своей свите, крича, что хан намеревался убить его, но он – Лжедмитрий – чудом спасся».  
 Ураз-Мухаммед, племянник казахского хана Тауккеля, плененный в 1588 году во время переговоров в Тобольске, в 1600-м году был назначен Борисом Годуновым правителем вассального Москве Касимовского ханства. Однако в период Смутного времени Ураз-Мухаммед со своей армией перешел на сторону Лжедмитрия II. Возможно, «салтан Казачьей орды», как звали Ураз-Мухаммеда, принял самозванца за истинного царя, возможно, была другая причина. Верно одно, что он решил разорвать этот союз, но не успел.  
 Через несколько дней князь Петр Урусов узнал от своих доверенных лиц обстоятельства гибели своего близкого друга и решил отомстить. (Петр Урусов – настоящее имя Орак, сын последнего ногайского хана, потомок Едиге).  
 «11 декабря было особенно злополучным днем для Лжедмитрия, - пишет Конрад Буссов. – В это утро он поехал на санях на прогулку, взяв с собой по обыкновению шута Петра Кошелева, двух слуг и татарского князя с 20 другими татарами… Когда же Дмитрий отъехал в поле на расстояние в четверть путевой мили, открылся тайник, в котором долго была заключена злоба татар на Дмитрия. Князь Петр Урусов подъехал, как только мог ближе к саням Дмитрия, стал льстить ему и так смиренно говорить с ним, что Дмитрий не смог заподозрить ничего дурного. Князь же, очень ловко приготовившись к нападению, выстрелил в сидевшего в санях Дмитрия. Затем, выхватив саблю, снес ему голову и сказал: «Я научу тебя, как топить в реке татарских царей и бросать в тюрьму татарских князей, ничтожный обманщик и плут. Мы преданно тебе служили, а теперь я возложил на тебя ту самую последнюю корону, которая тебе подобает».  
 «Тут Петр Кошелев и двое слуг, - продолжает Конрад Буссов, - ускакали в Калугу и рассказали, как царя Дмитрия «короновал» татарский князь… Потомки в Московском государстве будут вечно благодарить татарского князя за то, что он положил конец свирепствованию Лжедмитрия, ибо из-за него во всей России было много бед, сильных опустошений, убийств и смертей».  
 «Короновав» же Лжедмитрия, князь, вновь ставший Ораком, ушел со своей дружиной к крымскому хану.