Сталинградская битва

Подготавливая условия для окончательного разгрома Советского Союза, противник решил  прежде всего захватить Кавказ с  его мощными источниками нефти  и плодородные сельскохозяйственные районы Дона, Кубани и Северного  Кавказа. Наступление на сталинградском направлении должно было обеспечить, по замыслу противника, успешное проведение 'в первую очередь' главной операции по завоеванию Кавказа. В этом стратегическом плане врага весьма сильно отразилась острая нужда фашистской Германии в  горючем.

Выступая 1 июня 1942 г. на совещании командного состава группы армий 'Юг' в районе Полтавы, Гитлер заявил, что «если он не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с этой войной»¹⁰. Вместе с тем Гитлер строил свои расчеты на том, что потеря СССР нефти подорвет силу советского сопротивления. «Это был тонкий расчет, который был ближе к своей цели, чем принято считать после его окончательной катастрофической неудачи»¹¹.

Итак, у  германского военного командования не было уже уверенности в успехе наступления - просчет плана 'Барбаросса' в отношении оценки сил Советского Союза был очевиден. Все же необходимость  нового наступления признавали как  Гитлер, так и немецкие генералы. «Командование вермахта продолжало стремиться к главной цели - разгромить Красную Армию до того, как англо-американские войска начнут боевые действия на континенте Европы. Гитлеровцы не сомневались, что  второй фронт по крайней мере в 1942 г. не будет открыт»¹². И хотя перспективы войны против СССР кое-кому вырисовывались уже совершенно иначе, чем год назад, фактор времени нельзя было упускать. В этом было полное единомыслие.

«Весной 1942 года, - пишет Г. Гудериан, - перед  немецким верховным командованием  встал вопрос, в какой форме  продолжать войну: наступать или обороняться. Переход к обороне был бы признанием собственного поражения в кампании 1941 года и лишил бы нас шансов на успешное продолжение и окончание войны на Востоке и на Западе. 1942 год был последним годом, в котором, не опасаясь немедленного вмешательства западных держав, основные силы немецкой армии могли быть использованы в наступлении на Восточном фронте. Оставалось решить, что следует предпринять на фронте длиной 3 тыс. километров, чтобы обеспечить успех наступлению, проводившемуся сравнительно небольшими силами. Было ясно, что на большей части фронта войска должны были перейти к обороне».¹³

Конкретное  содержание плана летней кампании 1942 г. на определенном этапе и в какой-то мере было предметом обсуждения среди  гитлеровского генералитета. «Командующий группой армий 'Север' генерал-фельдмаршал  Кюхлер предлагал первоначально  осуществить наступление на северном участке советско-германского фронта с целью овладеть Ленинградом. Гальдер  в конечном счете также стоял  за возобновление наступления, но, как  и раньше, продолжал считать решающим центральное направление и рекомендовал нанести главный удар на Москву силами группы армий 'Центр'»¹⁴. Гальдер полагал, что разгром советских войск на западном направлении обеспечит успех кампании и войны в целом.

Гитлер, безоговорочно поддержанный Кейтелем и Иодлем, приказал главные усилия немецких войск летом 1942 г. направить  на юг для захвата Кавказа. Операцию по овладению Ленинградом ввиду  ограниченного количества сил намечалось отложить до момента, когда высвободятся войска на юге.

Немецко-фашистское главное командование решило развернуть новое наступление на южном крыле  советско-германского фронта, рассчитывая  в последовательных операциях по частям разгромить здесь советские  войска. Таким образом, хотя при планировании кампании 1942 г. гитлеровские стратеги впервые стали проявлять колебания, тем не менее, как и раньше, высшее военное и политическое руководство третьего рейха пришло к единой точке зрения.

28 марта  1942 г. в ставке Гитлера проходило  секретное совещание, на которое  был приглашен лишь очень ограниченный  круг лиц из высших штабов.

По замыслу  гитлеровского военно-политического  руководства, немецко-фашистские войска в летней кампании 1942 года все же должны были достичь военных и  политических целей, поставленных планом "Барбаросса", которые в 1941 году не были достигнуты в связи с поражением под Москвой. Главный удар предполагалось нанести на южном крыле советско-германского  фронта с целью захвата города Сталинграда, выхода в нефтеносные  районы Кавказа и плодородные  регионы Дона, Кубани и Нижней Волги, нарушить коммуникации, связывающие  Центр страны с Кавказом, и создать  условия для завершения войны  в свою пользу (см. Приложение 1). Гитлеровские стратеги считали, что потеря Донбасса и кавказской нефти серьезно ослабит  Советский Союз, а выход немецко-фашистских войск в Закавказье нарушит его  связи с союзниками через Кавказ и Иран, поможет втянуть Турцию в войну против него.

Исходя  из поставленных задач были внесены  изменения в структуру руководства  войсками на южном крыле германского  Восточного фронта. Группа армий "Юг" (генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок) была разделена на две: группу армий "Б" (4-я танковая, 2-я и 6-я полевые  немецкие и 2-я венгерская армии; генерал-полковник  М. фон Вейхс) и группу армий "А" (1-я танковая, 17-я и 11-я полевые  немецкие и 8-я итальянская армии; генерал-фельдмаршал В. Лист).

Для наступления  на Сталинградском направлении из состава  группы армий "Б" выделялась 6-я  полевая армия (генерал танковых войск Ф. Паулюс). На 17 июля 1942 года в  ее состав входили 13 дивизий, 3 тыс. орудий и минометов и около 500 танков. Ее поддерживала авиация 4-го воздушного флота (до 1200 самолетов).

Захват  Сталинграда был очень важен  Гитлеру по нескольким причинам. Это  был главный индустриальный город  на берегах Волги (жизненно важный транспортный маршрут между Каспийским морем и северной Россией). Захват Сталинграда обеспечил бы безопасность на левом фланге немецких армий, наступающих на Кавказ. Наконец, сам факт, что город носил имя Сталина — главного врага Гитлера, делал захват города выигрышным идеологическим и пропагандистским ходом. У Сталина также были идеологические и пропагандистские интересы в защите города, который носил его имя.

1.2 Подготовка советского  руководства к обороне

Оценка  обстановки показывала, что ближайшая  задача должна заключаться в активной стратегической обороне советских  войск, накоплении мощных обученных  резервов, боевой техники и всех необходимых материальных средств  с последующим переходом в  решительное наступление. Эти соображения  в середине марта были доложены Верховному Главнокомандующему Б.М. Шапошниковым в присутствии А.М. Василевского. После этого работа над планом летней кампании продолжалась.

Генеральный штаб правильно считал, что, организуя  временную стратегическую оборону, советская сторона не должна при  этом вести наступательные действия большого масштаба. Сталин, плохо разбиравшийся  в вопросах военного искусства, не согласился с этим мнением. Г. К. Жуков поддерживал  Б. М. Шапошникова, но считал, однако, что  «в начале лета на западном направлении  следует разгромить ржевско-вяземскую  группировку, удерживавшую обширный плацдарм относительно недалеко от Москвы»¹⁵.

В конце  марта Ставка вновь обсуждала  вопрос о стратегическом плане на лето 1942 г. Это было при рассмотрении представленного командованием  Юго-Западного направления плана  проведения в мае большой наступательной операции силами Брянского, Юго-Западного  и Южного фронтов. «Верховный Главнокомандующий  согласился с выводами и предложениями  начальника Генштаба,- пишет А. М. Василевский,- но приказал одновременно с переходом  к стратегической обороне предусмотреть  проведение на ряде направлений частных  наступательных операций: на одних - с  целью улучшения оперативного положения, на других - для упреждения противника в развертывании наступательных операций. В результате этих указаний было намечено провести частные наступательные операции под Ленинградом, в районе Демянска, на смоленском, львовско-курском  направлениях, в районе Харькова и  в Крыму»¹⁶.

Как расценивать  то обстоятельство, что столь авторитетный военный деятель, как Б. М. Шапошников, возглавлявший высшее военное учреждение страны, не пытался отстоять свои предложения  по вопросу, от правильного решения  которого так много зависело? А. М. Василевский объясняет это следующим  образом: «Многие, не осведомленные  о тех трудных условиях, в которых  приходилось работать Генеральному штабу в минувшую войну, могут  справедливо обвинять его руководство  в том, что оно не сумело доказать Верховному Главнокомандующему отрицательные  последствия решения обороняться  и наступать одновременно. В тех  условиях, когда чрезвычайно остро  ощущался недостаток в подготовленных резервах и в материально-технических  средствах, ведение частных наступательных операций являлось недопустимой тратой сил. События, развернувшиеся летом 1942 года, воочию показали, что только переход  к временной стратегической обороне  по всему советско-германскому фронту, отказ от проведения наступательных операций, таких, например, как Харьковская, избавили бы страну и ее вооруженные  силы от серьезных поражений, позволили бы нам значительно раньше перейти к активным наступательным действиям и вновь захватить инициативу в свои руки.

Допущенные  Ставкой и Генеральным штабом просчеты при планировании боевых действий на лето 1942 года были учтены в дальнейшем, особенно летом 1943 года, когда принималось  решение о характере боевых действий на Курской дуге»¹⁷.

Историки  минувшей войны еще не исчерпали  изучения проблемы планирования летней кампании 1942 г., она нуждается в  дальнейших углубленных исследованиях. При этом следует учитывать и  то общее положение, что «неудачи советских войск весной и летом 1942 г. не являлись неизбежными»¹⁸.

Красная Армия и обеспечивающий ее борьбу тыл страны к началу второго года войны располагали силами и средствами если и не во всем достаточными, то в  главном позволяющими не допустить  нового глубокого проникновения  гитлеровских войск в жизненно важные районы Советского Союза. После успехов  зимнего наступления Красной  Армии у советского народа окрепла  уверенность в неизбежности разгрома фашистской Германии. Накануне летне-осенней  кампании 1942 г. отсутствовало отрицательное" воздействие на борьбу Красной Армии  и всего народа фактора внезапности, что имело место в начале войны. Временные факторы постепенно теряли свою эффективность, тогда как постоянно  действующие факторы оказывали  растущее влияние во всех сферах борьбы. Все более заметную роль приобретал опыт участия советских войск  в современной большой войне.

Первый  ее год был серьезным экзаменом  для всего командного и политического  состава, большинство которого приобрело  и закалку, и то умение, которое  дается только практикой. В огне войны  совершенствовались знания, проверялись  способности и таланты тех, кто  руководил боевыми действиями войск. Имена многих военачальников и политработников  стали известны всей стране. На полях сражений проверялась боевая и моральная мощь Советских Вооруженных Сил, которые в сложных условиях сорвали план 'молниеносной' войны фашистской Германии против СССР. Массовый героизм советских воинов стал нормой их действий в Великой Отечественной войне.

Вместе  с тем к весне 1942 г. Красной  Армии не хватало обученных резервов, а формирование новых соединений и объединений существенно лимитировалось уровнем производства новейших типов  вооружения. В этих условиях наиболее целесообразное использование имеющихся  сил и средств приобретало  особое значение, так как противник  располагал большими возможностями  для продолжения агрессивной  войны. В этом отношении советская  сторона получила вполне реальное представление  о силе и профессиональных качествах  войск вермахта, об особенностях их действий в наступательных и оборонительных операциях.

Советское Верховное Главнокомандование верно  оценивало общее соотношение  сил в войне СССР против фашистской Германии, но ближайшие перспективы  развития вооруженной борьбы зависели от принятия правильных стратегических решений. «Ожидая, что противник  основной удар будет наносить на центральном  направлении, Ставка сосредоточивала  стратегические резервы в районах  Калинина, Тулы, Тамбова, Борисоглебска, Вологды, Горького, Сталинграда, Саратова, считая, что в зависимости от развития событий на фронте они могут быть использованы как на юго-западном, так  и на западном направлении»¹⁹. Однако реальное развитие событий не вполне оправдало эти расчеты.

Советское Верховное Главнокомандование на май  — июнь 1942 года наметило временный  переход к стратегической обороне  с задачей завершить начатую  реорганизацию войск и переоснащение  их новой боевой техникой, а также  пополнить резервы. Для придания обороне активного характера  план предусматривал проведение ряда наступательных операций на отдельных  направлениях, прежде всего в Крыму и под Харьковом, с целью упреждающими ударами сорвать подготовку противника к летнему наступлению. Однако весной 1942 года события для Красной Армии стали развиваться неблагоприятно.

8 мая  после подготовки противник снова  перешел в наступление, в котором  участвовали основные силы 11-й  немецко-фашистской армии, поддерживаемые 8-м авиационным корпусом и  4-м воздушным флотом. Одновременно  враг высадил небольшой шлюпочный  десант в районе Феодосийского  залива. Прорвав оборону войск  Крымского фронта, немцы развернули  успешное наступление. 

Становилось все более очевидным, что противник  сумел восстановить силы и упорно добивается овладения утерянной  им стратегической инициативой. Вооруженные  силы врага не только отражали удары  советских войск, но и развертывали активные наступательные действия. Особенно ухудшилось положение войск на южном  крыле советско-германского фронта, где немецкое командование сосредоточило  значительную часть своих резервов. В мае и июне противник дополнительно  перебросил сюда ряд дивизий, в том  числе из Франция.

Ход борьбы принимал все более неблагоприятный  характер для Красной Армии. Почти  одновременно с отступлением из Крыма  развернулась неудачная для советских  войск операция в районе Харькова.

12 мая  1942 года войска Юго-Западного  фронта перешли в наступление,  нанося два удара по сходящимся  направлениям: с барвенковского  выступа в обход Харькова с  юго-запада, вспомогательный - из  района Волчанска. Вначале наступление  развивалось успешно. Советские  войска прорвали оборону 6-й  немецкой армии севернее и  южнее Харькова и в результате  пятидневных ожесточенных боев  продвинулись на 25-50 км. Однако противник,  располагая здесь подготовленными  к наступлению крупными силами  и умело используя недочеты  в организации советского наступления,  уже 17 мая изменил обстановку  в свою пользу. Соединения армейской группы 'Клейст' (в состав этой группы входили 17-я и 1-я танковая немецкие армии), перейдя в наступление из района Славянск, Краматорск на изюмском направлении против 9-й и 57-й армий Южного фронта, прорвали их оборону и принудили к отходу.