Советское государство и Русская православная церковь во время Великой Отечественной войны

Цель исследования. Целью данного исследования является всестороннее изучение Русской Православной Церкви во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.

Из вышеуказанной цели можно выделить следующие задачи исследования:

- систематизировать научные данные  по проблеме государственно-церковных  отношений и патриотической деятельности  Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны;

- исследовать деятельность Советского  государства по созданию новой  системы государственно-церковных  отношений в военный период, раскрыть  роль этой системы в достижении  победы над врагом;

- проанализировать содержание и эффективность патриотической деятельности Русской Православной Церкви в военные годы;

- на основе нового подхода  к анализу документов Коммунистической  партии и Советского государства, Священного Писания, церковных материалов  определить точку зрения РПЦ на проблему государственно-церковных отношений, важнейшие принципы отношения Советского государства и Коммунистической партии к религии и церкви, показать практическое осуществление этих принципов в довоенный и военный периоды;

- на основе исследования сделать научно обоснованные выводы и сформулировать практические рекомендации по использованию накопленного опыта государственно-церковных отношений, патриотической деятельности Русской Православной Церкви военного периода в современных условиях.

Хронологические рамки. Хронологические рамки исследования ограничиваются 1941-1945 гг., то есть временем продолжения войны.

Источниковая база. Все использованные источники целесообразно поделить на несколько групп:

• Официальные правительственные документы;
• Источники личного происхождения.

Источники первой группы представляют собой правовые нормативные документы, которые исходили от верховной государственной власти и имели высшую юридическую силу в пределах какой-либо территории или всего государства. К первой группе можно отнести документ 27 сентября 1944 г. Когда исчезли сомнения в победе, появилось постановление ЦК ВКП (б) «Об организации научно-просветительской пропаганды»17. Оно было сформулировано очень осторожно, говорило о вреде суеверий, предрассудков, о необходимости борьбы с пережитками прошлого, но совершенно не упоминало о задачах антирелигиозной работы.

Документы личного происхождения фиксировали личные впечатления современников, очевидцев и участников общественно и культурно значимых событий. Это самые субъективные свидетельства прошлого. Среди этой группы можно выделить документ «Сергий митрополит Московский и Коломенский, патриарший местоблюститель. Послание к пастырям и верующим 22 июня 1941 г»18. В данном источнике патриарх пытается поднять дух защитников Отечества, собраться с силами и дать отпор завоевателям. Он перечисляет прошлые подвиги русского народа и призывает не посрамить честь и историю. Обращение было очень эмоциональным, и вселяла энергию в слушателей.

Важнейшими источниками стали интервью с очевидцами событий Великой Отечественной войны. Каждый из них рассказывал какие-то факты, давал разную личностную оценку тем событиям, но все они помогли нам составить примерную картину отношения к религии в обществе во время войны.

Методологическая база. Методологическая база исследования основывается на научных принципах исторического познания - историзме и объективности.

Применение принципа историзма позволило уяснить историческую несостоятельность политики Советского государства, направленную на борьбу с религией и церковью в довоенный период, сущность новой политики государства в отношении религии и церкви в экстремальных исторических условиях Великой Отечественной войны. Принцип историзма позволил уяснить также причину того, почему основы христианского православного мировоззрения, мироощущения выдержали суровую проверку временем, особенно на территории нашего Отечества в суровые 20-40-е годы, а Русская Православная Церковь, выдержав натиск государственного атеизма в СССР, сумела в военные годы развернуть патриотическую деятельность и внесла достойный вклад в общую победу народа над фашистскими захватчиками.

Применение принципа объективности позволило реалистически проанализировать деятельность всех субъектов процесса государственно-церковных отношений периода Великой Отечественной войны, преодолеть идеологизированный подход при анализе деятельности как Советского государства, так и Русской Православной Церкви.

Применение общенаучных методов исследования /исторического, логического и метода классификации/ позволило представить исследуемую проблему как процесс в контексте исторической обстановки рассматриваемого периода и задач, решаемых страной по защите Отечества от немецко-фашистских захватчиков, познать основные тенденции, черты исторического опыта отношений Советского государства и Русской Православной Церкви, ее патриотической деятельности в военный период; классифицировать исторические источники по их направленности, по видам, по происхождению и авторству; проследить степень научной разработки проблемы, осуществить сбор и систематизировать многочисленные архивные документы.

Среди специальных исторических методов исследования особое значение применительно к рассматриваемой теме имели диахронный метод, или метод периодизации, сравнительно-исторический метод и метод актуализации. Применение этих методов исторического исследования дало возможность автору сопоставить развитие государственно-церковных отношений в разные периоды советской истории; выявить основные тенденции и черты исторического процесса, связанного с деятельностью государства и церкви; определить связь истории и современности, повторяемость ряда черт этого исторического опыта; добиться современного звучания исследуемой проблемы. Данные методы позволили показать патриотическую деятельность Русской Православной Церкви не только как богоугодное дело, но и как традиционную линию поведения Русского Православия при защите земного Отечества.

ГЛАВА I. ЦЕРКОВЬ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ

1. Деятельность Церкви на оккупированных территориях

Нацистская церковная политика в оккупированных областях определялась общим отношением нацистов к славянам вообще  к русским в частности. Файерсайд в работе “Крест и свастика” насчитывает до семи взаимно исключающих друг друга подходов. Наиболее важные из них следующие:

1. Гитлер считал всех славян низшей расой и рассматривал их как будущих рабов.
2. Розенберг стремился привлечь на сторону Германии национальные меньшинства России, отождествляя русский народ с коммунистической идеологией и террором (этот подход предполагал дарование национальным меньшинствам особых привилегий, на что Гитлер не соглашался).
3. Верховное командование рассматривало русских как потенциальных союзников в борьбе с большевизмом и было поэтому против высказываний о будущем рассечении России и выступало за создание союзных русских войсковых соединений, что привело к формированию власовской армии и казачьих войсковых соединений.

Розенберг презирал все русское и славянское до такой степени, что Православие считал всего лишь “красочным этнографическим ритуалом”. Поэтому, по его мнению, немецкие администраторы могут относиться к таким обрядам терпимо и даже поощрять их как средство, обеспечивающее повиновение славянского населения”.19

Предпринимая нападение на СССР, нацисты рассчитывали активно использовать религию в своих целях. Они уже имели богатый опыт проведения такой политики, как в Германии, так и на захваченных ими территориях в Европе. Методы и практика нацистской церковной политики были перенесены и на религиозные организации в СССР.20

Самый ранний циркуляр о религиозной политике нацистов на Востоке после начале агрессии относится ко 2 июля 1941 г. Он исходил от шефа РСХА Гейдриха и еще не содержал личных директив Гитлера. Указ был принят в самом начале войны с СССР, и РСХА представлялось необходимым, используя различные методы, закрепиться на занятых территориях. Поэтому внешне он вполне лоялен к Православию, хотя уже в этом документе говорится о необходимости содействия раздроблению Церкви. 16 августа Гейдрих издал новый обширный приказ на основе июльских директив Гитлера. В нем уже категорически запрещалось какое-либо содействие религиозной жизни и говорилось об особо осторожной позиции к Московской Патриархии, вплоть до ареста ее главы - митрополита Сергия (Страгородского). Новый подобный приказ от 15 октября запрещал открытие теологических факультетов и семинарий и подчеркивал необходимость предотвращать оживление церковной жизни. Массовые стихийное возрождение Русской Церкви начало вызывать тревогу у части германского руководства, и постепенно в РСХА приступили к разработке более долгосрочных планов религиозной политики на Востоке, предполагавших «замену Православия “новой религией” в нацистском духе».21

22-23 сентября 1941г. в Берлине состоялось совещание ведавших церковными делами служащих государственной полиции. В ходе него группенляйтеры Главного управления имперской безопасности (РСХА) зачитали 10 докладов, содержащих указания о направлении дальнейшей деятельности. Среди докладов были следующие: “Мероприятия полиции безопасности по подавлению политических Церквей и сект”, “Служебно-информационные задачи в борьбе против политического католицизма в рейхе”, а также “Проблематика Восточных Церквей и служебно-информационные выводы”. В них говорилось: “В результате наступления германских войск на Балканах и Востоке для нас очень остро стала проблема Православных Церквей… Большая часть членов Православной Церкви находится на территории Советского Союза. С течением времени эта Церковь была инфицирована большевизмом, так что о восстановлении Германией Церквей в завоеванном восточном пространстве не может быть и речи”. В конце доклада были поставлены две задачи: 1. “Поддержка Церквей меньшинства” в ущерб более сильным. В частности, в Хорватии, где “по побуждению Римской Церкви был убит ряд православных священников”, поддержка именно православных. Причем подчеркивалось, что “это происшествие необходимо использовать, чтобы настраивать друг против друга различные группы”; 2. “Внедрение в эти группы достаточной сети агентов, чтобы своевременно получать информацию обо всех политических течениях и не допускать слишком сильного роста влияния этих групп меньшинства”.22

Церковными делами в прифронтовой полосе (на практике почти на всех занятых русских и отчасти украинских территориях) занималась военная администрация в лице командующих тыловыми областями групп армий “Север”, “Центр” и “Юг”. Они старались не провоцировать лишних конфликтов с гражданским населением, поэтому и деятельности православного духовенства, как правило, открыто не препятствовали. В первые месяцы войны отдельные офицеры и представители военной администрации помогали открытию храмов и иногда даже приказывали это делать. И в конце июля обеспокоенный Гитлер лично издал директивы о категорическом запрете военнослужащим вермахта оказывать какое-либо содействие возрождению церковной жизни на Востоке. Четыре таких указания были дословно воспроизведены в приказе ОКВ от 6 августа 1941г. А еще 3 августа свои указания военным организациям об отношении к религиозному вопросу подготовило Министерство занятых восточных территорий (РМО), правда, широкого распространения в войсках они не получили. Основная линия актов от 3 и 6 августа совпадает, но есть и некоторые различия. В менее жестких указаниях РМО говорится о том, что религиозной деятельности местного населения не следует препятствовать, но отсутствует фраза о том, что ее не следует поощрять. Относительно запрета на участие священников вермахта в местной церковной жизни делалось исключение для немецких колоний и т.д. Указанные циркуляры далеко не сразу стали выполняться войсками, и в сентябре Гитлер дал дополнительные директивы, которые вместе с прежними были изданы 2 октября 1941 г. в виде приказов командующих тыловыми областями групп армий. Постепенно эти указы оказали свое действие, и всякая помощь со стороны германских войск Православной Церкви была прекращена. Не во всем соглашаясь с принятой генеральной линией, РМО и командование вермахта периодически пытались ее смягчить. Первые такие попытки относятся к осени 1942г. Желая документально закрепить свои представления о необходимости сделать некоторые уступки церковным обществам, работники главного отдела политики РМО подготовили обширный проект новых “Указаний военным организациям об отношении к конфессиональным вопросам”, переслав его 24 ноября 1942 г. ОКХ с просьбой опубликовать в виде приказа. Руководству РСХА проект показался слишком “либеральным” и в виде приказа издан не был, хотя представители военной администрации тоже, как правило, были сторонниками смягчения религиозной политики на Востоке, что с осени 1942г. на практике зачастую и делали. Об этом, в частности, свидетельствует проект отчетного доклада от июня 1943г. «о деятельности военной администрации в оперативной области на востоке».23

В октябре 1941г. в Восточном министерстве началась разработка рассчитанного на большой пропагандистский эффект закона о религиозной свободе на занятой территории СССР. В первой же его статье намечалось торжественно провозгласить полную свободу религиозной веры для всех жителей в противовес советской власти, которая до начала войны преследовала Церковь. В качестве приложения к закону планировалось издать обширные разъяснительные распоряжения рейхскомиссаров. Намеченное сначала на январь, а потом на февраль и май 1942 г. утверждение проектов документов Гитлером не состоялось. Изменения, вносимые в текст закона под влиянием резкой критики руководителя Партийной канцелярии М.Бормана, не помогли. 8 мая фюрер окончательно отверг последний, восемнадцатый проект. Разъяснительные распоряжения рейхскомиссаров Остланда и Украины были сильно сокращены и в виде отдельных указов с санкции Гитлера и Бормана изданы соответственно 19 и 1 июня 1942г. Какие-либо упоминания о свободе веры в них полностью отсутствовали. Свои разъяснения к тексту будущих указов глава РМО А.Розенберг выслал рейхскомиссарам 13 мая. За отсутствием закона о религиозной свободе восточное министерство пыталось использовать в пропагандистских целях хотя бы указы рейхскомиссаров. При этом нацистское руководство очень опасалось неблагоприятного воздействия в самой Германии (где всякая церковная активность подавлялась) даже таких отнюдь не свободолюбивых актов, что хорошо видно на примере “Направляющей линии пропаганды к церковному приказу”. Впрочем, указы рейхскомиссаров очень мало подходили для пропагандистского использования. Хвалиться было особо нечем. И германские органы пропаганды на оккупированной территории СССР, видя отсутствие сколько-нибудь существенного эффекта, вскоре практически перестали их использовать.24

Существовала определенная связь между немецкой религиозной политикой на Востоке и отношением нацистов к церковной жизни в рейхе. Чтобы лишний раз не взаимодействовать с церквами Германии, и, таким образом, не укреплять их положение, нацисты, как правило, запрещали священникам из рейха выезжать на территорию СССР и обслуживать проживающих там немцев. Так, 13 марта 1943 г. Розенберг был вынужден в своем письме Борману униженно оправдываться по поводу в сущности мелкого факта разрешения нескольким пасторам приехать и служить в немецких колониях на Украине. Здесь наглядно проявилось значительное различие с церковной политикой союзников Германии: финские, румынские, венгерские, словацкие и итальянские военные священники с разрешения своего начальства активно старались заниматься в России миссионерской деятельностью. Это вызвало негативную реакцию и запреты со стороны германских ведомств.25