Россия в Первой мировой войне

      Вопрос  о приятии войны вызвал раскол  в социалистическом лагере.  Часть

социалистов считала, что " путь,  ведущий  к  победе,  ведет  к  свободе  ".

Большевики  твердо  заняли  "  пораженческую  "  позицию,  желая  превратить

мировую войну в мировую  революцию.

      Однако  эти колебания и пестрота позиций  были лишь  отдельными  пятнами

на фоне общего  патриотического  подъема  России.  В  противоположность  тем

настроениям,  которые  существовали  в  стране  в   начале   русско-японской

компании,  Первая   мировая   война   была   принята   всем   народом,   как

отечественная.

      Немецкий  план ведения войны  заключался  в  том,  чтобы  первоначально

быстро расправиться  с  Францией,  нанеся  главный  удар  через  нейтральные

Люксембург и Бельгию, армии которых были  слабы и не  могли представлять

серьезной силы, которая  могла бы сдержать немецкий натиск.  А  на  Восточном

фронте предполагалось оставить только заграждение против русских  войск  (  в

данном  случае  Германия  рассчитывала  на  внезапность   удара   и   долгую

мобилизацию в России ). Для этого первоначально планировалось сосредоточить

на западе в  7  раз  больше  сил,  чем  на  востоке,  но  позже  из  ударной

группировки были выведены 5 корпусов,  3  из  которых  были  направлены  для

охраны Эльзаса и Лотарингии, а 2 - позже в Восточную Пруссию  для  остановки

наступления Самсонова и  Ренненкампфа.  Таким образом  Германия  планировала

исключить войну на два  фронта и, разбив Францию, бросить все  силы на  только

что отмобилизовавшуюся Россию.

      Немцы нанесли  удар по Бельгии. Маленькая  и  слабая  бельгийская  армия

отчаянно сопротивлялась, и вместо 3 дней, за которые  Германия  рассчитывала

выйти к  границам  Франции,  немецкие  войска  сделали  это  только  за  15.

Несмотря на такой срок французы  совершенно  не  подготовились к удару со

стороны Бельгии и развернули почти все свои армии вдоль  восточной  границы.

16 августа немцы взяли  Льеж и  легко  отбросили   бельгийскую  армию  к   морю

(Антверпен). Слабые атаки  французских войск в Эльзасе  и Арденнах  успеха  не

имели. 4 английские дивизии  потерпели серьезное поражение, и  генерал  Клук,

главнокомандующий  германской  ударной  группировкой,  стал  приближаться  к

Парижу.

      Французское   правительство  эвакуировалось  в  Бордо  и  обратилось  к

русскому со странной  и  неисполнимой  просьбой  перебросить  во  Францию  4

русских  корпуса  морем,  через  Архангельск.  Вместе  с   тем   французский

президент Пуанкаре, генерал  Жофр и Палеолог ( французский посол в  России  )

требовали скорейшего перехода в наступление наших войск.

      Согласно  русско-французской договоренности, в случае нанесения немцами

главного удара по Франции, русский Северо-Западный фронт должен  был  начать

наступление  на 14-й день мобилизации, а Юго-Западный  -  на  19  день.  Это

легкомысленно  данное  обещание  ставило  наши  войска   в   очень   тяжелое

положение. Мобилизационная  готовность Северо-Западного  фронта  была  на 28-

й день, когда мы имели  бы 30 пехотных и 9,5 кавалерийских дивизий, к  началу

же наступления ( 17 августа ) у нас оказалась только 21 пехотная  дивизия и

8 кавалерийских. Причем  к войскам не успело подойти   достаточное  количество

транспортов и хлебопекарен, а некоторые дивизии во 2-й армии  не  имели  даже

дивизионных обозов.

      Во главе  фронта стоял генерал Жилинский, карьера которого  в военных

кругах вызывала  недоумение.  Поэтому его провал,  как главнокомандующего

фронтом, выпустившего совершенно из рук управление войсками и направлявшего

их  не  туда,  куда  следовало,  не  был  неожиданным.  Но  армиями   фронта

командовали опытные генералы ( 1-й - Ренненкампф, 2-й - Самсонов),  вынесшие

блестящую боевую репутацию  из русско-японской войны.

      Вот как  описывает Ренненкампфа генерал Деникин:  "Генерал Ренненкампф

был природным солдатом. Лично храбрый, не боявшийся ответственности,  хорошо

разбиравшийся   в   боевой   обстановке,   не   поддававшийся   переменчивым

впечатлениям от  тревожных  донесений  подчиненных  во  время  боя,  умевший

приказывать, всегда устремленный вперед и зря не отступавший...".

      Армии Северо-Западного  фронта вторглись в Германию  с  целью  отрезать

немецкие корпуса от Вислы  и овладеть Восточной Пруссией.  Они  наступали  по

обе стороны Мазурских  озер, имея между собой большой  интервал.

      Командующий  8-й  германской  армией  генерал   Притвиц  развернул один

корпус заслоном против Самсонова, а двумя ударил по Ренненкампфу.  Произошел

бой у Гумбинена ( 20-го августа ),  у противников оказались почти равные

силы, но у немцев большое  превосходство в артиллерии: 500 германских  орудий

против 380 русских. В бою  у  Гумбинена  Ренненкампф  нанес немцам  тяжелое

поражение, корпуса  их,  понеся  большие  потери,  отступали  на  юг.  Ввиду

неожиданности  столь  раннего   русского   наступления   и   поражения   под

Гумбиненом, генерал Притвиц отдал приказ своей армии отойти к нижней  Висле,

чем вызвал гнев Вильгельма, и был сменен Гинденбургом  с  начальником  штаба

Людендорфом,  который и   стал   фактическим   руководителем   намечавшейся

операции. Новое командование немедленно отменило приказ об отходе,  применив

контрманевр, который имел большие шансы на успех уже  потому,  что  все  наши

карты оказались открыты: по непонятному  и  преступному  недомыслию  русских

штабов, директивы фронта и армии передавались  войскам  радиотелеграммами  в

незашифрованном виде.

      На усиление 8-й армии немцы спешно двинули   с  французского  фронта  2

корпуса, 1 кавалерийскую  дивизию  и  новые  формирования,  созданные  внутри

страны. Тем временем, вместо согласованных действий наших 1-й  и  2-й  армий,

не управляемых надлежаще свыше,  армии продолжали  расходиться и интервал

между ними увеличился.

      Ренненкампф, у которого было всего 6,5 дивизий, обнаружив отступление

немцев, стал продвигаться вперед,  но  медленно,  ввиду  утомления  войск  и

расстройства тыла. Придерживаясь  полученной от Жилинского задачи, он шел на

запад, чтобы отбросить  немцев к морю  и  блокировать  Кенигсберг.  Самсонов,

вместо движения на север, для совместных действий с  1-й  армией,  уклонялся

все более к западу, растянув свою армию в одну линию на 210 километров,  без

резервов.

      Гинденбург, оставив небольшой заслон против  Ренненкамфа, всеми силами

ударил на Самсонова, и  тот был жестоко разбит. Два  русских  корпуса  погибли

полностью, а остатки  армии  отступили  к  Нареву.  Самсонов  в  критический

момент боев отправился со своим штабом на передовую; там, в  дремучем  лесу,

запутавшись в немецком окружении,  он  потерял  связь  со  штабом  фронта  и

своими корпусами. Считая для себя позором неминуемый плен, он в ночь  на  30

августа застрелился.

      Ренненкампф получил приказ Жилинского  идти  своим левым флангом на

помощь Самсонову лишь 27 августа. В это время расстояние между армиями  было

95 километров. 1-я армия  выступила 28-го, а в ночь на 30-е  получила  приказ

остановиться, т. к. 2-я армия  была уже разбита и отступала.

      Между тем  Гиндербург, сильно подкрепленный  новыми  корпусами,  частью

сил преследовал 2-ю армию, а главный удар направил против Ренненкампфа.  Его

армию,  ввиду  создавшегося  положения,  следовало  бы  отвести  к   русской

границе, но Ставка приказала: "Ни шагу назад". Последовал ряд  тяжелых  боев,

в которых Ренненкампф, постепенно отступая и не имея  поддержки 2-й армии,

нес очень тяжелые потери и к середине сентября отошел к  среднему Неману.

      Итак, захватить  Восточную Пруссию нашим войскам  не удалось. Но русское

командование выполнило  свои обязательства  перед  союзниками,  выполнило  их

дорогой ценой и отвлекло силы, средства  и  внимание  противника  от  англо-

французского фронта. Немцы  перебросили два корпуса на русский  фронт  и  тем

самым дали французам возможность  выиграть сражение на Марне.  И  не  раз  за

эту войну наши действия руководствовались  соображениями  помощи  союзникам,

наши войска гибли, выигрывая  сражения  для  них.  Союзники  же  никогда  не

предпринимали "срочных" наступлений, а если и устраивали операции  в  помощь

России, то они были  либо  безуспешны  (  Галлиполийская  операция  )  и не

приносили ощутимой пользы, либо начинались  слишком  поздно.  Таким  образом

союзники никогда не приносили  таких жертв для России,  как  наши  войска  во

имя  Франции  и  Великобритании.  Однако   французский   маршал   Фош   имел

благородство сказать  впоследствии: " Если Франция  не  была  стерта  с  лица

Европы, то этим прежде всего мы обязаны России ".

      После окончания  операции Жилинский  обвинил в провале Ренненкампфа,

заявив, что тот "совсем потерял голову". Великий князь  Николай  Николаевич,

назначенный верховным главнокомандующим,  послал  своего  начальника  штаба

генерала Янушкевича проверить "состояние Ренненкампфа".   Ответ   его   был

короток:  "Ренненкампф  остался тем,  кем был".  Жилинский   был   заменен

генералом Рузским.

      Общественное  мнение обвинило Ренненкампфа в предательстве.  Многих  на

эту мысль наводило немецкое происхождение его фамилии. Оправдания  для  него

были невозможны, т. к. все  военные операции были  облечены  строгой  тайной.

Погиб он в Таганроге, где  разнузданная толпа  солдат-дезертиров  убила  его,

подвергнув предварительно жестоким пыткам.

      По стране  понеслась волна злобы против  немцев,  большей  частью  давно

обрусевших, но только сохранивших свои  фамилии.  Кое-где это вылилось  в

погромы.  Вероятно,  под  напором  общественного  мнения,  в  начале  1915г.

состоялось массовое увольнение немцев с гражданских постов, а  в  армии  был

получен секретный приказ немцев в штабы не определять, а  отчислять в строй.

      Несомненно, во всей этой истории пострадало  много вполне  патриотичных

людей, но нельзя не признать, что в Прибалтийских губерниях  германофильские

симпатии, совершенно чуждые  коренному  населению  (  эстонцам,  латышам  ),

проявлялись в немецком населении  городов и прибалтийском дворянстве.  И  это

не взирая на то, что последние в течение нескольких  веков пользовались  в

России  привилегированным  положением  и  благосклонностью   династии.   Эти

симпатии  обнаружились  впоследствии,  после   занятия   германской   армией

прибалтийского  края,  когда  в  местной  немецкой  печати  и  в  воззваниях

предводителей дворянства позвучали  неожиданные мотивы:

      1. Признание, что "с горячей симпатией и пламенным  восторгом        (

дворянство ) следило за успехами германского оружия и болело душой,  что не

имело возможности на деле доказать свой германизм"  (  Ф.  Деллингсраузен  -

Этсляндское дворянство ).

      2. Радость,  что "столь  долго  желанное  отделение  от  России  стало,

наконец, действительностью" ( Ф. Эттинген - Лифляндское дворянство ).

      3. Призыв "пожертвовать  самым  дорогим  -  послать   своих  сыновей  в

германскую  армию, чтобы  они сражались вместе со  своими  освободителями"  (

Барон фон Раден - Курляндское дворянство ).

      Хотя эти  призывы практического  значения  не  имели  и  в  армии,  где

служило много прибалтийских  дворян, отклика не получили, но появление  их  не

могло не отразиться на усилении неприязненного отношения к  немцам  русского

общества и народа.

      В то  время, когда происходили описанные  события в  Восточной  Пруссии,

Россия получила большую  моральную компенсацию от разгрома  австро-германской

армии на полях Галиции.

      Юго-Западный  фронт, в составе 4-х армий,  имел задачей  охват  с   обоих

флангов  австро-германцев,  с целью отрезать  их  от  Днестра и Кракова.

Западная группа, более  слабая ( 4-я и 5-я армии ),  должна  была  наступать

между Вислой и Бугом в  общем направлении на Перемышль, а восточная группа  (

3-я и 8-я  армии  ),  развернувшаяся  в районе  Ровно и Проскурова,  -  в

направлении на Львов. Группы были не полностью укомплектованы, но  вновь во

исполнение франко-русского договора перешли в наступление.

      Австро-венгерское  командование,  выставив  заслоном  против  восточной

группы 1,5 армии ( 3-я армия и группа  Кавеша  ),  главные силы  направило

против  слабейшей  западной  группы.  Между  Вислой  и   Бугом   разыгрались

кровопролитные  встречные  бои,  неудачные  для   русских   частей.   Войска

вынуждены были отступить  к Люблину и Замостье. Но  к 1  сентября  произошел

перелом. Подвезены были подкрепления и сказались победы восточной группы.

      Весь фронт  перешел в наступление. Четыре  австро-венгерские армии  были

разбиты и в беспорядке отступали. Наши армии заняли  Львов,  Галич и почти

всю восточную Галицию, захватили  огромное количество боеприпасов,  орудий  и

сотни тысяч пленных.

      Русским  не удалось обхватить и полностью  уничтожить австрийскую армию,