Путь «из варяг в греки» и «варяг в арабы» как фактор возникновения Киевской Руси

«Зимний же и суровый образ жизни росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киева и отправляются в полюдие, что именуется "кружением", а именно в Славинии вервианов [древлян], другувитов [дреговичей], криветеинов [кривичей], севернее [северян] и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепре, возвращаются в Киаву (Киев)» . 

Возможно, как предполагают М.Б. Свердлов и А. А. Горский, полюдье собирали сразу несколько отрядов, каждый из которых выезжал в «свою» землю. На такой порядок сбора дани указывает упоминание Константином Багрянородным нескольких «архонтов», отправлявшихся в полюдье и возвращавшихся в Киев в разное время, «начиная с апреля». 

Таким образом, мы видим огромнейшую важность данного пути не только как торгового, но и политического, который способствовал как объединению племён, так и защите от внешнего врага. Кроме того, по нему, как было уже сказано, князь со своей дружиной отправлялись для сбора государственного налога (дани). Это свидетельство того, что к этому времени уже существовал полный контроль государства над обоими концами данной связующей линии, которая и привела к образованию Древнерусского государства.

III. «Путь из варяг в греки» – правда или вымысел?

3.1. Дискуссионность проблемы в среде учёных-историков.

Многие современные исследователи считают, что описание «пути из варяг в греки» в ПВЛ – текст крайне сомнительный. И написан поздно, и реального соответствия топографии не демонстрирует, и пропусками и повторами странными грешит. Тем не менее, именно на существовании большого торгового пути из Балтики на Чёрное море по маршруту Балтика – Волхов – Ловать – Днепр – Чёрное море строилась и до сих пор строится вся идеология становления Русского государства. Особенно после В.О. Ключевского, сформулировавшего «торговую» теорию. «...племена или города, охотно признавшие над собой киевскую власть,– кривичи, северяне, поляне,– жили вдоль главной речной торговой дороги, шедшей по Днепру с его северным водным продолжением – бассейном Ильменя. Напротив, племена, упорно боровшиеся с Киевом, жили вдали от этой речной дороги. Значит, киевскую власть охотно признавали нуждавшиеся в ней племена, которые наиболее участвовали в торговом обороте. Напротив, населения, жившие вдали от этого речного пути и не разделявшие этого общего материального интереса,– племена древлян, радимичей и вятичей,– не чувствовали охоты признавать власть киевского князя и упорно с ней боролись», – писал он . А по В.В. Святловскому, мировой рынок вообще был для Киевской Руси всем: «Ему она обязана тем, что не затёрлась среди бесчисленных... народцев тогдашней эпохи» .

Таким образом, Рюрик пришёл в Новгород (возможно в Ладогу) потому, что это важный пункт на торговом пути с севера на юг. Олег отправился покорять Киев, поскольку стремился установить власть над всем русским участком трассы. Владимир и Ярослав это дело продолжили. И в дальнейшем Киевская Русь складывалась преимущественно вдоль данной торной дороги. А транзитная торговля между Балтикой и Чёрным морем стала основой могущества государства. Одновременно (с точки зрения норманистов) привлекая на Русь воинов и торговцев из Скандинавии. «Уже в 825—839 гг. по нему (пути из Варяг в Греки) могли осуществляться сквозные контакты между Скандинавией и Византией. Эти контакты имели определяющее значение для социально-экономического развития как древнесеверного, так и славянских обществ раннего Средневековья. Те и другие во взаимодействии с соседствующими балтскими и финскими наро-дами образовали в результате этого развития своеобразное ранне-европейское культурное единство, которое может быть определено как балтийская цивилизация раннего Средневековья»,— писал главный, пожалуй, отечественный норманист современности Глеб Сергеевич Лебедев .

Интересно, что и многие антинорманисты вопросом реального существования «пути из варяг в греки» не занимались. Это представляется достаточно странным для того же Гедеонова, к примеру. Ведь его варягам — поморским славянам, чтобы попасть в Византию, – Волхов и Днепр были не нужны. Как раз в их землях располагались старые водные пути Европы по Одеру и Висле к Дунаю. Но даже современный последователь и продолжатель дела Гедеонова А.Г. Кузьмин только отмечал в своих работах наличие таких вариантов путешествия, однако не отказывался и от существования летописного.

3.2. Возражения антинорманистов по существованию знаменитого пути.

До недавнего времени лишь Д.И. Иловайский, ярый сторонник южного происхождения Руси, выступал с доказательствами невозможности подобного хождения.

«Между Днепром и Ловатъю лежит поперечный бассейн Западной Двины; следовательно, надобно было перейти два волока. Притом гораздо короче был другой путь из Варяг в Греки, по Западной Двине; а Волхов и Нева представляли длинный крюк. Мы сомневаемся, чтобы лодки, поднимавшиеся из Балтийского моря по Двине или Волхову, действительно перетаскивались потом волоком до Днепра. Гораздо естественнее предположить, что торговцы должны были везти свои товары по этим волокам на телегах или, что вероятнее, зимой на санях и, достигши Днепра, пересаживались в лодки, которые они нанимали или покупали у туземцев», — пишет он .

И дальше развивает свою мысль, опираясь на известия Константина Багрянородного о плавании русских караванов в Черное море. По словам византийского императора, обитатели приднепровских областей в течение зимы рубили лодки-однодеревки. Весной, во время разлива вод, они сплавляли их в Днепр к Киеву. Здесь торговцы покупали лодки, оснащали их и снаряжали караваны. Из Константина Багрянородного мы знаем, с какими усилиями эти караваны проходили сквозь Днепровские пороги.

«Но замечательно, что об их обратном плавании мы ничего не знаем», — отмечает Иловайский. И у него рождается вопрос: каким образом купцы проходили против течения Днепра? Отмечает историк и то, что скандинавские саги, столь много рассказывающие о жизни и деятельности норманнов, совершенно молчат об их плавании по Днепру и его порогам. Точно так же молчат о том и западные летописцы. «Адам Бременский замечает, что путь из Швеции в Византию по Русской земле был мало посещаем по причине варварских народов, и что ему предпочитали плавание по Средиземному морю»,– указывает Иловайский. Но всему этому очень далеко до серьезной доказательной базы.

С некой промежуточной версией выступал еще в XVIII веке Татищев. Он существование пути из варяг в греки признавал, но не то чтобы в водном варианте. Вот что об этом сказано в примечаниях ко второй части его «Истории Российской»:

«Хотя между Днепром и рекой Волотой, или Ловатью, указывает волок или переезд сухим путем, однако ж сие имеет быть у верховий тех рек, где, кроме малых лодок, употреблять не можно, и волок сей не близок; к тому же Ловать летом имеет перекаты великие, что может Нестору недовольно известно было» .

Правда, далее «первый русский историк» начинает перечислять древних писателей, которые, кроме Нестора, тоже упоминали о езде через Русь в Грецию и в Индию. Сперва следует ссылка на главу 1 Помпония Меля, который в книге III, гл. 5 «из Корнелии Непота сказывает, что Метеллю Целеру некоторое количество индиан от короля швабского, взятых на море близ устья Елъбы, прислано было». Это не сильно, что говорит о пути «индиан», но, как указывает Татищев, Страленберг в своем труде утверждает: они приехали через Русь. И хотя Страленберг указывает путь по Печере и вокруг Скандинавии, но, полагает отечественный историк, удобнее это сделать из земель Волжской Болгарии вверх по Волге в Новогородскую землю и дальше Балтийским морем.

Продолжим цитирование: «Лешер, Литература келтическая сказывает, что русы через море Балтийское до рождества Христова ездили. Гелъмолъд, гл. 1, сказывает, что северные народы морем Балтийским и через скифские народы в Грецию плавают; но Кран-ций, книга 2, гл. 17 и 20, сказывает, что во время Гелъмолъдово и Грецию Русью, а Русь Грецию именовали, приводя слова Адама Бременского, кн. 2, гл. 13: Хиве (Киев), руссов стольный град, преизряд-ное греков украшение; равное же видится и Библиотека шведская, часть I, страница 14, о езде в судах в Грецию упоминает. Байер показывает езду оную Двиною и Днепром, гл. 17, н. 57, а некоторые море Балтийское с Меотисом соединенным полагали, гл. 17, н. 58; но лучше можно разуметь, что водою в Гардарики, а оттуда сухим путем и Днепром снова водою до Греции, как в Прологе ноября 30 написано, что между Волотъю, или Ловотъю, и Днепром есть волок, чрез который Андрей землею перешел, или, вероятнее, что Русь Грециею разумели» .

Как видим, историк ссылается на древних авторов относительно того, что через Русь на юг ездили, но, с другой стороны, указывает: ездить по воде тут трудно. Легче тот кусок пути, который между Волховом и Днепром, проделать по земле. И вообще древние-де Грецию с Русью не очень-то разделяли.

Несколько получше обстоят дела у историков-антинорманистов последнего времени. Как о первом из них, можно говорить об упо-минавшемся Бернштейне-Когане. Будучи не историком, а историческим географом, он в своих рассуждениях был все же свободнее. А потому мог отметить: «…по поводу торгового и транспортного значения пути "из варяг в греки " раздаются иногда и скептические голоса, указывающие на то, что значение этого пути, как транзитного и торгового, ничем не доказано» . Далее он указывает: про шведов торговцев в Константинополе ничего не известно. Что же касается контактов с Русью, то в Швеции зафиксировано только четыре вещи, создание которых можно отнести ко времени до крещения Руси. Вот после — да. В Киеве начали делать ювелирные украшения по византийским образцам, и их в Скандинавии находят много. В обратную же сторону могло идти разве что железо. Более того, по Бернштейну-Когану, не было до XII века и особых торговых отношений между Новгородом и Киевом! Позже — были. Например, в 1137 году, когда новгородцы поссорились с киевским князем, они не смогли закупать хлеб ни в Смоленске, ни в Полоцке, а потому в городе наступил голод. А в 1161 году Ростислав Мстиславович, узнав, что в Новгороде притесняют его сына Святослава, похватал в Киеве новгородских купцов.

В общем, он считал, что никакого торгового пути по Волхову– Ловати–Днепру не было. Может быть, кто-то иногда и ходил, но никак не регулярно. Скорее, если и возились товары, то из Киева они шли до Смоленска. А оттуда иногда возили в Новгород, а иногда (значительно чаще) к Балтийскому морю по Двине. И назад – то же самое. По Бернштейну-Когану, даже и «политического» пути из варяг в греки не было. То есть, скандинавские воины-наемники сначала приходили на Русь, проводили там некоторое время в Новгороде, потом перекочевывали в Киев, а уж оттуда опять-таки после определенной задержки двигались дальше на Константинополь. Исследователь цитирует, к примеру, Сагу о Колскеге: «В Дании принял крещение, но не поселился там окончательно, а пошел на восток в Гардарики и провел там одну зиму. Вскоре он оттуда отправился в Константинополь и начал там служить наёмником» .

Из новых историков можно сослаться, к примеру, на того же А.Л. Никитина или С.Э. Цветкова. Первый даже одну из глав в своих «Основаниях...» назвал «Путь «из варяг в греки» и легенда об апостоле Андрее».

«При рассмотрении... вопроса о пути "из варяг в греки " по Днепру обнаруживается не только полное отсутствие свидетельств, подтверждающих его существование, но и ряд фактов, прямо говорящих о его мифичности»,– пишет историк .

Первым таким свидетельством является, по мнению Никитина, упоминавшийся нами ранее географический экскурс, вклинившийся в текст прямо за описанием «пути», который указывает выход из Оковского леса (т.е. леса, из которого вытекают реки Ока, Днепр, Западная Двина и Волга) в «море Варяжское» не по Ловати, а по Западной Двине. Это, по его словам, весьма существенно, потому что между речными системами Днепра и Ловати лежат два труднопроходимых водораздела, обособляющих верховья Западной Двины. Путь же с Каспия по Оке и на Двину отмечен многочисленными находками восточных серебряных монет VIII—IX веков, отсутствующими на Ловати, точно так же, как на протяжении всего течения Днепра византийские монеты отмечены только редкими и случайными находками.

«Не менее существенен и тот факт, что по сравнению с двинским направлением протяженность маршрута с верховьев Днепра через Новгород и Ладогу увеличивается более чем в пять (!) раз»,– указывает Никитин .

А Сергей Эдуардович Цветков ссылается больше на археологические материалы: «Не в силах подтвердить реальность Волховско-Днепровского пути и археология. В.Я. Петрухин формулирует ее выводы следующим образом: "По данным археологии, в IX в. основным международным торговым маршрутом Восточной Европы был путь к Черному морю по Дону, а не Днепру. С рубежа VIII и IX вв. и до XI в. по этому пути из стран Арабского халифата в Восточную Европу, Скандинавию и страны Балтики почти непрерывным потоком движутся тысячи серебряных монет – дирхемов. Они оседают в кладах на тех поселениях, где велась торговля и жили купцы. Такие клады IXв. известны на Оке, в верховьях Волги... по Волхову вплоть до Ладоги (у Нестора – «озеро Нево»), но их нет на Днепре"» .

Византийский археологический материал также не подтверждает, по утверждению Цветкова, существования Волховско-Днепровского пути. Самые ранние византийские сосуды в культурных наслоениях Новгорода относятся к XI веку (притом что подобные им изделия не найдены ни в Киеве, ни в других крупных городах Руси), а византийские монеты IX-X веков – редкость даже на берегах Днепра. В то же время только в Прикамье (на Балтийско-Волжском торговом пути) археологами найдено около 300 византийских монет.

«Само месторасположение новгородских поселений не ориентировано на связи с Днепром. За Руссой к югу (на Днепр) нет крупных поселений, зато к юго-востоку (Балтийско-Волжский торговый путь) выросли Новый Торг и Волок Ламский» .

И все же все аспекты вопроса никто из антинорманистов рассмотреть не собирается. В отличие от их противников. По сути, есть только одна специальная работа Брима и несколько других незначительных исследований других авторов. Таким образом, пробелы по данной проблеме существуют и на сегодняшний день. И заполнять их придётся современным историкам.