Проблема соотношения законности и справедливости в политико- правовой мысли Древней Греции и Рима

Наилучшей политической организацией власти является народное правление, сформированное по образу северорусских феодальных республик Новгорода и Пскова: «На вече весь народ течет». «Народ в собрании своем, — пишет он в оде «Вольность», — на вече был истинный Государь», По мнению Радищева, народ России исстари привержен республиканской форме

правления.

Концепцию разделения властей  он не признает, ибо только народ может быть истинным Государем. Народ избирает магистратов, сосредоточивая всю полноту власти в своих руках.

Будущее государственное устройство Радищев представлял в форме федерации. Отечество наше, предсказывал он, обязательно разделится на части и «тем скорее, чем оно будет пространнее». Идеальным, с его точки зрения, для России был бы добровольный союз городов с вечевыми собраниями и со столицей в Нижнем Новгороде.

Такое устройство государства сможет обеспечивать народу его священные естественные права, которые заключаются ≪в свободе:

1) мысли;

2) слова;

3) деяния;

4) в защите самого себя, когда того закон сделать не в силах;

5) в праве собственности;

6) быть судимым себе равными».

Защищая эти естественные права, Радищев придавал особое значение свободе мысли и свободе слова. В реализации этого «неотъемлемого естественного права» он усматривал большую пользу не только для общества, но и для государства. «Чем основательнее государство в своих правилах... тем менее может оно поколебаться и трястись от дуновения каждого мнения...»

Государь, «творящий правду и твердый в своих правилах допустит всякий глагол о себе» и даже, более того, может «себе на пользу обратить клевету своих злодеев». «Судей мыслям» быть не должно, ибо размышление не есть преступление.

Цензура способна «на многие лета остановить шествие разума». В свободном государстве «пускай печатают все, кому что на ум не войдет. Кто найдет себя в печати обиженным, тому да дастся суд по форме». «Общество может заболеть от неправедных судов, от разврата, но книга не давала еще болезни». Напротив, именно свобода слова сделает все тайное явным: «грабеж назовется грабежем, прикрытое убийство убийством». Опасаясь свободы слова, «правители народов не дерзнут удалиться со стези права».

В русской истории  Радищев первым выступил в защиту свободы слова, показав пагубность ее запрета для государственных порядков, общественного спокойствия и развития науки.

Разрабатывая основы законодательства в работе «Опыт о законодавстве», Радищев настаивал на «равной зависимости всех граждан от закона» и выдвигал требования осуществления наказания только по суду, причем каждый «судится равными себе гражданами».

Он считал необходимым  предоставить подсудимому право на защиту, полагая, что для этой цели он может избирать кого хочет, а «если нет никого, то такого человека даст ему суд».

Подсудимый также должен иметь право обжаловать действия судей, заподозренных «в недоброжелательстве или проволочке», и даже «отвергнуть весь суд» и «настаивать на том, чтобы быть судимым иным судом», без объяснения причин. При вынесении приговора по уголовным делам решение необходимо принимать не большинством голосов, а единогласно.

Судоустройство Радищев представлял в виде системы земских судов, избираемых гражданами республики. В принципе суд присяжных вызывал его одобрение, и он похвально отзывался о судах присяжных в Англии, но выражал сомнение в том, как этот суд будет действовать во Франции, где «живет народ отличный от англичан». Также смущало его и применение подобной формы судопроизводства в России в связи с неподготовленностью и недостаточной грамотностью населения.

Радищев полагал, что  в России должны быть учреждены суды духовные, гражданские, военные и совестные. Особенно он приветствовал совестные суды, усматривая в них большую пользу для населения. Современное ему законодательство вызывало серьезную критику Радищева. Действующие в России законы «обветшали» и, кроме того, они чрезвычайно жестоки.

Он считал, что назрела  необходимость принятия нового Уложения, которое будет основано на принципах равноправия всех людей, населяющих Россию, и соответствия суровости наказания тяжести преступления.

Преступления следует  четко разделить по видам: против жизни и здоровья личности (этим видам он отводит первое место в системе преступлений); против чести и доброго имени; против свободы; против имений (собственности); против спокойствия и против мыслей и мнений. Преступления против государства должны составить отдельный раздел, в котором следует особо выделить преступления судей и градоначальников, поскольку именно от них больше всего терпит народ всякие страдания и притеснения. К преступным деяниям судей необходимо отнести: превратное и злонамеренное истолкование законов, оттяжку и проволочку в рассмотрении дел, «лицеприятие и понаровку», когда судья «понаровку сделал сильному и обвинил немощного», мздоимство и злоупотребление властью.

Радищев предлагал регулярно  издавать специальные «Ведомости», которые будут оповещать народ о преступлениях и последующих за них наказаниях, и здесь также преступные деяния судей и чиновников выделять в особый раздел, из которого бы люди узнавали о подарках и подкупах судей и чиновников и о наказаниях за эти преступления. К «Ведомостям», по мысли Радищева, следует присовокупить Приложение («Пополнение»), где бы сообщалось о том, сколько людей в год находилось под стражей, сколько назначено в ссылку, каковы условия содержания в тюрьмах и т. д. Такие «Ведомости» следует печатать по гражданским и «духовным делам».

В своем проекте Уложения он предлагает следующие виды наказаний: телесное наказание, применяемое с осторожностью и только в целях воспитания (правда, этот вид наказания он подвергает сомнению, заявляя, что «польза телесного наказания проблема недоказанная, оно достигает своей цели ужасом, но ужас не есть спасение...»); принудительная работа; ссылка на время или навсегда; лишение отечества также на время или навсегда; лишение выгод и преимуществ своего сословия; лишение доброго имени; денежная пеня и выговор.

Смертную казнь как  вид наказания Радищев отвергал. «Казнь смертная совсем не нужна, — утверждает он, — ибо всякая жестокость и уродование не достигают своей цели».

В области международных отношений Радищев придерживался мирной ориентации, активно выступал против агрессивных войн и отстаивал идею равноправия всех народов.

Социальные и политико-правовые идеалы А. Н. Радищева были восприняты русской политической мыслью и получили дальнейшее развитие в трудах декабристов и представителей революционно-демократического движения. На современников его труды произвели огромное впечатление. Его книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» называли набатом революции, и она была запрещена в России до 1917 г. За оду «Вольность» и «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищев был судим и приговорен к смертной казни, которая была заменена десятилетней ссылкой в Усть-Илимск. Павел I разрешил ему жительство под надзором в имении отца, а Александр I вернул его в Петербург и пригласил в комиссию по составлению законов. В 1802 г. Радищев покончил жизнь самоубийством.

3. И. Кант. Учение о государстве: происхождение, определение, назначение.

Профессор философии  Кенигсберге кого университета Иммануил Кант (1724—1804) был в Германии первым, кто приступил к систематическому обоснованию либерализма — идейной платформы класса буржуа, выделившихся из конгломерата третьего сословия, осознавших свое место в обществе и стремившихся утвердить в стране экономическую и политическую свободу. И. Кант задался целью истолковать эту платформу в качестве единственной разумной, попытался подвести под нее специальный философско-этический фундамент и таким образом оправдать ее. Кантовское учение о государстве и праве — итог решения мыслителем указанной задачи. Политико-юридические взгляды Канта содержатся преимущественно в трудах: «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане»(1784), «К вечному миру» (1795), «Метафизические начала учения о праве» (1797).

Кант осознавал, как  важна проблема правопонимания и  насколько необходимо верно ее поставить, должным образом сформулировать. «Вопрос о том, — писал он, — что такое право, представляет для юриста такие же трудности, какие для логики представляет вопрос, что такое истина. Конечно, он может ответить, что согласуется с правом, т. е. с тем, что предписывают или предписывали законы данного места и в данное время. Но когда ставится вопрос, справедливо ли то, что предписывают законы, когда от него требуется общий критерий, по которому можно было бы распознать справедливое и несправедливое, — с этим он никогда не справится, если только он не оставит на время в стороне эти эмпирические начала и не поищет источника суждений в одном лишь разуме». Здесь разум, по Канту, есть способность (и воля) создавать принципы и правила морального поведения, содержащая их в себе в качестве внутреннего априорного побуждения.

Разум спонтанно творит для себя собственный мыслимый порядок — мир определенных идей; к нему он старается приблизить реальные условия и, сообразуясь с его параметрами, объявляет необходимыми соответствующие действия. Последние суть проявления той. способности (той воли), которая закон своего морального бытия заключает в себе самой. В таком автономно, изнутри рождающемся самоограничении полагает она и свою высшую свободу, и свое непререкаемое значение.

Истинное призвание  права, по мнению Канта — надежно гарантировать морали то социальное пространство, в котором она могла бы нормально проявлять себя, в котором смогла бы беспрепятственно реализоваться свобода индивида. В этом суть кантовской идеи о моральной подоплеке, моральной обоснованности права. Выводить же юридические нормы из этических у философа намерений не было. Он избегал указанной дедукции. Ему она представлялась своего рода санкционированием превращения дела моральной саморегуляции поведения личности в объект прямого государственного воздействия. Случись такое, предпринимаемым государством в отношении подданных мерам ни за что уже нельзя будет придать строго правового характера.

Его они способны приобрести и удержать, если только издаваемые органами государства юридические  правила останутся исключительно внешними, «легальными» нормативами поведения, не разрушающими моральную автономию личности.

Осуществление права  требует того, чтобы оно было общеобязательным. Если право не снабдить принудительной силой, оно окажется не в состоянии выполнить уготованную ему в обществе роль. Вот почему всякое право должно выступать как право принудительное. Сообщить праву столь нужное ему свойство способно лишь государство — исконный и первичный носитель принуждения. По Канту, оказывается, что государственность вызывают к жизни и ее бытие оправдывают в конце концов требования категорического императива. Так в кантовском учении перебрасывается один из главных мостов от этики и права к государству.

Необходимость государства (объединения «множества людей, подчиненных правовым законам») Кант связывает отнюдь не с практическими, чувственно осязаемыми индивидуальными, групповыми и общими потребностями членов общества, а с категориями, которые всецело принадлежат рассудочному, умопостигаемому миру. Отсюда ясно, почему на государстве нет бремени забот о материальной обеспеченности граждан, об удовлетворении их социальных и культурных нужд, об их труде, здоровье, просвещении и т. д. Благо государства составляет, по Канту, вовсе не решение названных и других аналогичных им задач. Под этим благом ≪не следует понимать благо граждан и их счастье, ибо счастье может быть (как это утверждает Руссо) скорее и лучше достигнуто в естественном состоянии или при деспотическом правительстве. Под благом государства следует понимать состояние наибольшей согласованности конституции с принципами права, к чему нас обязывает стремиться разум при помощи категорического императива». Выдвижение и защита Кантом тезиса о том, что благо и назначение государства — в совершенном праве, в максимальном соответствии устройства и режима государства принципам права, дали основа-ние считать Канта одним из главных создателей концепции «правового государства».

Кант многократно подчеркивал  насущную необходимость для государства опираться на право, ориентироваться в своей деятельности на него, согласовывать с ним свои акции. Отступление от этого положения может стоить государству чрезвычайно дорого. Государство, которое уклоняется от соблюдения прав и свобод, не обеспечивает охраны позитивных законов, рискует потерять доверие и уважение своих граждан. Его мероприятия могут перестать находить в них внутренний отклик и поддержку. Люди будут сознательно занимать позицию отчужденности от такого государства.

Вопрос о происхождении  государства Кант трактует почти по Руссо, замечая при этом, что его изыскания рациональны, априорны и что он имеет в виду не какое-либо определенное государство, а государство идеальное, каким оно должно быть согласно чистым принципам права. Отправной пункт кантовского анализа — гипотеза естественного состояния, лишенного всякой гарантии законности. Нравственный долг, чувство уважения к естественному праву побуждают людей оставить это первоначальное состояние и перейти к жизни в гражданском обществе. Переход к последнему не носит характера случайности. Акт, посредством которого изолированные индивиды образуют народ и государство, есть договор.

Кантовское толкование природы этого договора тесно сопряжено с идеями об автономии воли, об индивидах как моральных субъектах и т. п. Первое же главное условие заключаемого договора — обязательство любой создаваемой организации внешнего принуждения (монархической ли государственности, политически объединившегося ли народа) признавать в каждом индивиде лицо, которое без всякого принуждения осознает долг «не делать другого средством для достижения своих целей» и способно данный долг исполнить.

«Общественный договор», по Канту, заключают между собой морально развитые люди. Поэтому государственной власти запрещается обращаться с ними как с существами, которые не ведают морального закона и не могут сами (якобы по причине нравственной неразвитости) выбрать правильную линию поведения. Кант резко возражает против малейшего уподобления власти государства родительской опеке над детьми.

«Правление отеческое, при котором подданные, как несовершеннолетние, не в состоянии различить, что для них действительно полезно или вредно... такое правление есть величайший деспотизм...». Критика Кантом «отеческого правления» представляла собой одну из форм борьбы, которую в XVII—XVIII вв. прогрессивные круги европейского общества вели против абсолютистско-монархических режимов и их идеологов. Приверженцы либерализма отвергали удушающую регламентацию общественной жизни, которую осуществляли самодержавные правители под предлогом «заботы» государства о хозяйственном преуспеянии индивида, его карьере, «правильном» образе жизни, личном счастье и т.д. Они вообще считали, что чрезмерное попечение властей о ≪благе≫ подданных сковывает инициативу и самостоятельность человека, снижает социальную активность людей, притупляет чувство гражданской ответственности за все происходящее и стимулирует настроения иждивенчества, ведет к нравственному перерождению личности.