Предпосылки новой революции

Под влиянием революционного подъема народных масс обострялись  противоречия внутри помещичье-буржуазного  блока. Даже октябристы, несмотря на всю  свою угодливость перед царизмом, выражали разочарование результатами столыпинской политики. Если в начале деятельности III Думы октябристский «центр» чаще выступал вместе с правыми, то для последних сессий характерными стали совместные выступления октябристско-кадетской оппозиции.

В свою очередь, реакционные  дворянские группы были бы непрочь вернуться к самодержавному правлению без всякой видимости парламентаризма. Однако в правящих кругах понимали, что в изменившейся обстановке новый государственный переворот невозможен. Политика Столыпина продолжалась и после его убийства в 1911 г. террористом Богровым (членом партии эсеров, являвшимся в то же время одним из агентов царской охранки). Место Столыпина занял министр финансов В. Н. Коковцов, бесцветный сановник, тесно связанный с банковскими кругами и иностранным капиталом.

В октябре 1912 г. состоялись выборы в IV Думу. Они отличались еще более  грубым вмешательством со стороны правительства, чем выборы 1907 г. Широкие размеры  приняло, в частности, использование  духовенства для давления на избирателей  с целью проведения в Думу правых депутатов. Страна полевела, Дума поправела - так определил В. И. Ленин главный  итог выборов. Состав новой Думы отразил  также передвижку сил в контрреволюционном лагере: усиление его черносотенного и либерально-буржуазного крыльев  за счет утратившего свое преобладание октябристского центра. Крупная буржуазия  отдавала голоса кадетам и особенно прогрессистам, непосредственно представлявшим в Думе интересы промышленного и  финансового капитала. Вместе с тем  итоги выборов обнаружили дальнейший отход значительной части городской  демократии, мелкой буржуазии от либералов.

Новое поражение потерпели  меньшевики. В шести крупнейших промышленных губерниях по рабочей курии были избраны большевики. Меньшевики прошли в Думу преимущественно голосами мелкобуржуазных избирателей. Используя  свое случайное численное превосходство, они пытались навязать социал-демократической  фракции оппортунистическую линию. Упорная борьба завершилась образованием осенью 1913 г. самостоятельной большевистской фракции. Этот важный политический шаг  встретил одобрение и поддержку со стороны передовых рабочих.

Деятельность большевистской фракции IV Думы представляет собой  один из лучших образцов использования  реакционного парламента революционной  партией. Тесно связанные с рабочей  массой, депутаты-большевики (среди  них было трое металлистов - А. Е. Бадаев, М. К. Муранов, Г. И. Петровский и двое текстильщиков - Ф. Н. Самойлов, Н. Р. Шагов) располагали конкретным, злободневным разоблачительным материалом и пользовались им в своих речах и запросах правительству. Большое значение имели выступления депутатов-большевиков по аграрному вопросу, последовательное отстаивание ими революционно-демократического требования конфискации помещичьих земель, разоблачение фальшивых кадетских посулов об удовлетворении требований крестьян мирным путем, через Думу.

Революционные призывы, раздававшиеся  с думской трибуны, делала достоянием трудящихся «Правда» - единственная газета, полностью публиковавшая речи рабочих  депутатов. Пролетариат подкреплял выступления своих представителей стачками, демонстрациями, митингами.

Большевистская фракция  Думы и редакция «Правды» были связующим  звеном между руководством партии и  партийными организациями в России, всем авангардом пролетариата. Деятельность депутатов-большевиков направлялась В. И. Лениным, от него они получали советы, указания, проекты ряда выступлений  в Думе. Депутаты неоднократно выезжали за границу к Ленину, принимая участие  в совещаниях членов ЦК, на которых  обсуждались важнейшие вопросы  рабочего движения и тактики партии.

Борьба большевиков за интернациональное единство рабочего движения

Большое место в политической жизни занял в это время  национальный вопрос. Великодержавный  шовинизм составлял одну из основ  третьеиюньского режима. Все помещичьи  партии III и IV Дум стояли на позициях насильственного сохранения «единой  и неделимой Российской империи». Кадеты придерживались той же великодержавной  политики, но в более гибкой, дипломатической  форме. Считая опасными грубые и неприкрытые  расправы с «инородцами», либералы предлагали пойти навстречу некоторым  экономическим и политическим требованиям  буржуазной верхушки угнетенных наций.

Позиция национальной буржуазии  была двойственной. Царская политика русификации окраин вызывала у нее  недовольство. Получив в результате революции крайне ограниченные политические права, национальная буржуазия стремилась к расширению их, не оставляя попыток  опереться при этом на «свои» народные массы, повести их за собой. Но определяющим в ее поведении был страх перед  новым 1905 годом, ради предотвращения которого она вступала в союз с русскими помещиками и буржуазией. Немногочисленные национальные фракции Думы (польское коло, мусульманская фракция) шли  по всем коренным вопросам за октябристами и кадетами.

Национализм господствующих классов находил поддержку со стороны мелкобуржуазных партий (Бунда - «Всеобщего еврейского рабочего союза в России и Польше», грузинских федералистов, армянских дашнаков, украинских меньшевиков-националистов  и им подобных). Самостоятельные  классовые задачи пролетариата они  подменяли якобы «общими» (для  рабочих и буржуазии) национальными  задачами, провозглашали фальшивый  лозунг «бесклассовости» национальной культуры, раскалывали рабочее движение по национальному признаку. С националистами солидаризировались ликвидаторы-меньшевики и троцкисты.

В этих условиях большевики усилили борьбу за интернациональное  сплочение рабочих, трудящихся масс всех наций России. Черносотенному великодержавному шовинизму и буржуазному  национализму большевистская партия противопоставила свою революционно-марксистскую, последовательно-демократическую программу решения национального вопроса. В. И. Ленин посвятил этому вопросу многие статьи в «Правде», а также свои работы «Критические заметки по национальному вопросу» (1913 г.), «О праве наций на самоопределение» (1914 г.). Видное место в марксистской литературе заняла работа И. В. Сталина «Национальный вопрос и содиал-демократия» (более позднее название - «Марксизм и национальный вопрос»), написанная им в 1913 г. под непосредственным влиянием Ленина во время пребывания за границей.

Рабочий класс России и  его партия ставили своей целью  положить конец политике угнетения  наций и предоставить каждой нации  возможность самой, без насильственного  вмешательства извне, определить свою судьбу. Только отстаивая право наций  на самоопределение, вплоть до отделения, подчеркивал Ленин, можно добиться объединения народов - не «рублем  и дубьем», а на основе добровольного  взаимного согласия. «Старому миру, миру национального угнетения, национальной грызни или национального обособления, рабочие противопоставляют новый мир единства трудящихся всех наций, в котором нет места ни для одной привилегии, ни для малейшего угнетения человека человеком» (В. И. Ленин, Рабочий класс и национальный вопрос, Соч., т. 19, стр. 72.),- писал В. И. Ленин на страницах «Правды» в мае 1913 г. Большевики имели свой план устройства многонационального, подлинно демократического государства в результате победы революции. Он предусматривал областную автономию для всех наций и народов, которые захотят остаться в составе данного государства, их полное равноправие во всех областях жизни, закрепленное конституцией, законодательным запрещением дискриминации или привилегий для какой-либо нации. Этот план отвечал прогрессивным тенденциям общественного развития, обеспечивая возможность наиболее широкого экономпческого и культурного подъема всех угнетенных народов России, связанных общностью исторических судеб с русским народом - ведущей силой в революционно-освободительной борьбе против царизма и империализма.

Рабочие депутаты в Думе неутомимо  разоблачали царскую политику национального  гнета. «Правда» опубликовала в начале 1914 г. написанный Лениным для внесения большевистской фракцией в Думу законопроект о национальном равноправии, имевший большое агитационное значение.

Господствующим классам  не удалось разжиганием национальной розни отвлечь трудящиеся массы  России от революционной борьбы. Позорным провалом окончилось сфабрикованное черносотенцами «дело Бейлиса» (по обвинению евреев в ритуальных убийствах). Царизм возлагал особые надежды на переселенческую  политику как орудие русификации  окраин - Средней Азии, Кавказа. Но если кулацкая прослойка переселенцев действительно  являлась опорой царских колонизаторов, то трудящиеся переселенцы сближались с местным населением, передавая  ему свои трудовые и культурные навыки, объединяясь с ним в общей революционной борьбе.

Назревание революционного кризиса.

Весь ход событий в  России свидетельствовал о приближении  революционного кризиса. В первой половине 1914 г. число стачечников достигло почти полутора миллионов, превзойдя  уровень начального периода революции 1905 г.

В неразрывной связи с  нарастанием стачечного движения находилось и усиление «правдистского» направления  в рабочей среде. Антипартийный  «Августовский блок» распался спустя полтора года после своего создания. Принципиальная борьба большевиков  за единство рабочего движения встречала  растущую поддержку у национальных социал-демократических организаций. По коренным вопросам вместе с большевиками шли польские марксисты, латышская  социал-демократия. Большим успехом  большевиков было завоевание на свою сторону наиболее важных легальных  рабочих организаций, прежде всего  крупнейших профессиональных союзов Петербурга, Москвы и других пролетарских центров. К лету 1914 г. за большевистской партией  шли четыре пятых сознательных рабочих  России. Показателем роста революционных настроений в крестьянстве было поведение трудовиков в Думе, все чаще выступавших вместе с рабочими депутатами не только против правых, но и против кадетов.

Движение масс расшатывало  основы третьеиюньской монархии. Даже помещики и крупная буржуазия  выражали недовольство царизмом, его  неспособностью овладеть положением и  предотвратить новый революционный  взрыв. «Мы дали вам хорошие финансы, дайте нам хорошую политику» - в этих словах одного из представителей финансового капитала в Думе отражались настроения и требования империалистической буржуазии. Экономически окрепшая за годы промышленного подъема, она все  чаще поговаривала о необходимости  перехода исполнительной власти в новые  руки. Помещики в свою очередь требовали  покончить с попустительством синдикатам и трестам, которые, как говорили правые, скоро «будут диктовать государству  решение вопроса войны и мира». Мишенью атак «объединенного дворянства»  стал Коковцов; в начале 1914 г. он был уволен в отставку.

Разногласия между помещиками и буржуазией не имели самостоятельного значения, но тем не менее они были симптомами назревавшего кризиса верхов как одного из факторов революционной ситуации в стране. «Политический кризис общенационального масштаба в России налицо,- отмечал еще в середине 1913 г. В. И. Ленин,- и притом это - кризис такой, который касается именно основ государственного устройства, а вовсе не каких-либо частностей его, касается фундамента здания, а не той или иной пристройки, не того или иного этажа» (В. И. Ленин, Маевка революционного пролетариата, Соч., т. 19, стр. 195.).

Между тем обострялась  международная обстановка. Дипломатические, а затем и военные конфликты,прежде всего на Балканах,предвещали приближение общеевропейской войны. Царская Россия, ослабленная русско-японской войной, отставала в области гонки вооруя^ений от главных империалистических стран. Только с 1910 г. начались реорганизация и частичное перевооружение армии. Судостроительная программа, предусматривавшая воссоздание Балтийского флота взамен погибшего в Цусимском бою и значительное усиление Черноморского флота, должна была быть выполнена лишь к 1917 г. Все это заставляло царизм до поры до времени искать осуществления своих внешнеполитических планов дипломатическим путем. К тому же руководители царской политики считали необходимым достигнуть вначале внутреннего «успокоения» (преждевременная война, утверждал Столыпин на «особом совещании» в 1908 г., может вызвать новую революцию). Но дипломатические маневры не приносили успеха. Возраставшая из года в год агрессивность Германии и Австро-Венгрии на Ближнем Востоке и на Балканах препятствовала экспансии царизма и грозила ему утратой прежних позиций. В тоже время русская империалистическая буржуазия требовала активной, завоевательной политики. Идеологическим облачением этих требований явился выдвинутый кадетами лозунг создания «Великой России». На новые военные авантюры царизм подталкивали и его союзники, руководствуясь при этом своими собственными расчетами.

В правящем лагере существовали расхождения по поводу направления  внешней политики России. Хотя царская  дипломатия после русско-японской войны  и соглашения с Англией в 1907 г. окончательно втянулась в фарватер англо-французской коалиции, влиятельные  правые придворные круги делали неоднократные  попытки сближения с «родственной»  германской монархией. Обострение русско-английских противоречий в Иране, на Дальнем  Востоке укрепляло позиции поборников прогерманского курса. Но русско-германские противоречия были более сильными, они затрагивали интересы как крупного капитала, так и помещиков - экспортеров сельскохозяйственных продуктов. Начавшаяся подготовка к пересмотру таможенного договора с Германией (срок которого истекал в 1917 г.) обнажила эти противоречия. Практически отход от Антанты был уже невозможен - и в силу возросшей финансово-экономической зависимости царизма, и в результате далеко зашедшего военно-дипломатического сближения. Подобно империалистам других стран, правящая верхушка России стала искать в войне спасение от быстро назревавшего революционного кризиса.

Летом 1914 г. стачечные бои  пролетариата приобрели особенный  размах и силу. 28 мая забастовали  свыше 30 тыс. рабочих бакинских нефтяных промыслов. Стачка, руководимая большевиками, отличалась высокой организованностью, единством действий рабочих разных профессий и национальностей. По требованию нефтяных магнатов Баку был объявлен на военном положении. Так как аресты отдельных участников движения не давали результата, полиция и войска приступили к массовому выселению рабочих из жилищ, принадлежавших нефтяным фирмам. Профессиональный союз нефтепромысловых рабочих был разогнан. Но все эти меры не сломили бастующих.

Бакинские события получили отклик во всей стране. «Победа бакинцев - наша победа»,- говорили рабочие. Царское  правительство, стремясь любой ценой  приостановить движение, решило идти до конца в применении военной  силы. 3 июля, во время митинга рабочих  Путиловского завода, посвященного событиям в Баку, ворвав-шиеся на заводской двор отряды конной и пешей полиции открыли огонь по безоружным рабочим. Расправа с путиловцами подняла на ноги весь пролетарский Петербург. «Мы должны показать шайке угнетателей народа, что рабочий класс готов дать им отпор, что он не позволит ей устраивать кровавые погромы... Пусть крик протеста и возмущения прокатится по всему Петербургу, по всей России»,- писал в своем воззвании к рабочим Петербургский комитет большевистской партии.

Призыв большевиков ответить трехдневной стачкой на провокацию властей был поддержан рабочей  массой. 4 июля в Петербурге бастовало 90 тыс. рабочих, 7 июля- Штыс, 8 июля-до 150 тысяч. Во всех районах города шли митинги, революционные демонстрации с красными флагами и пением «Марсельезы». Прекратилось трамвайное движение. По требованию рабочих закрывались лавки и питейные заведения. Схватки с полицией становились все более частыми и ожесточенными. 7 и 8 июля началось строительство баррикад на Выборгской и Нарвской сторонах.