Последствия принятия христианства на Руси и его влияние на дальнейшее политико-правовое развитие Киевской Руси

Мотив 3. Из летописного повествования не вполне ясно, в чем состояли мотивы отказа князя Владимира от христианства в его западном варианте (будущее католичество). Если судить по тексту «Повести временных лет», посланцы папы римского старательно доказывали минимальности своих обрядовых запретов. Владимир же, по легенде, не задавая лишних вопросов, отослал папских гонцов назад. Можно предположить, что выбор восточного христианства опирался на религиозно-культурный опыт предков, действительно был освящен заветами отцов. Почитание предков, веками устоявшихся обычаев, укоренившихся в быту и образе жизни систем ценностей, было характерно для восточных славян (как, впрочем, и для всех народов, находившихся на подобной стадии развития родового строя). В этом отношении древнерусская народность, еще только складывавшаяся в Х в., была в этнокультурном отношении близка восточным народам с их установкой на преимущественный традиционализм. Поэтому коренное изменение всей системы ценностей и норм культуры (а именно так следует рассматривать Крещение Руси) должно было опираться - хотя бы условно и частично - на традицию, на имеющийся социокультурный опыт.

Мотив 4. Предпочтение восточной ветви христианства было связано также и с факторами культурно-политического характера. Принятие западной ветви христианства означало для Руси признание над собой власти папы (по крайней мере, духовной; однако пример государств Западной Европы показал, что папская власть претендует и на светское господство, включая внешне- и внутриполитическую сферы). Подобная религиозно-духовная или государственно-политическая зависимость не устраивала древнерусских князей с их естественным стремлением к государственной самостоятельности и независимости, к культурному и религиозному самоутверждению и не соответствовала тем историческим задачам, которые решала на этом этапе своего национального становления и развития древнерусская народность, стремившаяся к культурному, политическому и религиозно-духовному оформлению.

Таким образом, в лице Византии и восточно-христианской церкви древняя  Русь получила идеальную модель преодоления  язычества в формах христианства, притом в культурно-исторических условиях, максимально близких древнерусским.

2. Социокультурное  своеобразие восточного христианства

Принятие той или иной религии в качестве государственной  и национальной влечет за собой далеко идущие последствия не только в сфере  веры, но и во всей духовной жизни. Любая  национальная культура заимствует только те элементы других культур, к восприятию которых она уже подготовлена всем ходом собственного развития. Восточное христианство - православие - включило в свою сферу все слои русского народа, все общество, но не захватывало человека целиком. Проникновение православия в толщу народной жизни не было всеобъемлющим. Оно руководило лишь религиозно-нравственным бытом русского народа, регулировало времяпровождение, семейные отношения, слабо отражаясь в ежедневном обиходе, не оставляя заметных следов в его будничных привычках и понятиях.

Социокультурные особенности  восточной ветви христианства заключались  в нескольких моментах.

1. Православный  смысл земного существования. В восточно-христианской культуре земное существование человека, рассматривавшееся как эпизод на пороге вечной жизни, не представляло самоценности. Поэтому основной жизненной задачей была подготовка человека к смерти, которая расценивалась как начало новой жизни. В качестве смысла земного существование человека признавались духовные стремления к смирению и благочестию, ощущение собственной греховности и аскетизм.

Отсюда в православной культуре появилось пренебрежение  к земным благам, поскольку они  ничтожны и скоротечны, отношение  к труду как способу самодисциплины.

2. Соборность. С православием на русскую почву была перенесена и идея соборности, под которой понимается коллективное жизнетворчество и согласие, единодушное участие верующих в жизни мира и церкви. Соборное переживание и поведение ориентировалось не на рассудок, а на «движение сердца» и эмоции, и в тоже время стремилось всегда к конкретности, осязательности религиозных актов, к их согласованию с обычаями, привычками.

3. Православный  тип человека. Православие, духовно организуя религиозно-нравственный быт русского народа, способствовало усвоению им такой системы духовных ценностей, которая, наложившись на языческую культурную среду, привела к формированию особого типа русского человека.

В православии очень сильно выражена эсхатологическая сторона  христианства, описывающая конечные судьбы мира в целом и человека. Поэтому русский человек обладает чутким различением добра и зла, подмечает несовершенство земных поступков, нравов, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра. Признавая святость высшей ценностью, он стремится к абсолютному добру, хочет действовать всегда во имя  чего-то абсолютного. Вечный поиск идеала - благодатная основа для возникновения  различного рода социальных утопий и  мифов.

Русский человек не живет  настоящим, а только прошлым или  будущим. В прошлом он ищет нравственное утешение и вдохновение своей  жизнедеятельности. Устремленность в  будущее. Постоянный поиск лучшей жизни  сочетается у русского человека с  неукротимой верой в возможность  ее достижения. Культ прошлого и будущего делает настоящее объектом критики и порождает две жизненные установки: постоянное учительство как проповедь нравственного обновления с готовыми на все случаи жизни социальными рецептами, и непрерывные искания, сомнения.

Поэтому если добродетелями  западного человека являются энергичность и интенсивность, восточного человека - точная середина, посредственность, бесшумность, то добродетели русского человека - чувство справедливости, пассивность и терпеливость, консерватизм и гармония.

3. Зарождение христианства

Разумеется то, что всего резче отличало греков от Руси - религия; известно, что греки обыкновенно сами обращали внимание варварских князей и послов на свою религию, показывали им храмы, священные сокровища; разумеется, при этом и основные догматы веры были объясняемы искусными толковниками. Несомненно, что церковные пастыри, представители христианской религии, а также греческие правители были очень заинтересованы в ее распространении и усилении влияния Христианства на ход мирской жизни.

Поэтому служители церкви стремились обратить в свою веру как  можно больше людей. Для этого  пастыри беседовали со всеми, кто  приходил к ним из любопытства  поглядеть на торжественность обрядов  Христианства. Надо отметить, что еще  издревле на Руси было великое множество  различных верований и богов, и поэтому к русским людям, обращенным в христианство, их сородичи относились вполне терпимо. Однако такое  постепенное, самопроизвольное замещение  язычества Христианством наверняка  растянулось бы на сотни и тысячи лет (хотя оно до сих пор так  и не завершено), что не смогло бы обеспечить дальнейшее быстрое развитие Руси.

Но значительный толчок к  принятию христианства на Руси сделала Ольга–вдова убитого древлянами князя киевского. После кровной мести древлянам, как говорит Карамзин, она "достигла уже тех лет, когда смертный, удовлетворив главным побуждениям земной деятельности, видит близкий конец ее перед собою и чувствует суетность земного величия. Тогда истинная Вера, более нежели когда-нибудь, служит ему опорой или утешением в печальных размышлениях о тленности человека. Ольга была язычница, но имя Бога Вседержителя уже славилось в Киеве. Она могла видеть торжественность обрядов Христианства; могла из любопытства беседовать с Церковными Пастырями и могла увериться в святости их учения. Плененная лучом сего нового света, Ольга захотела быть Христианкою и сама отправилась в столицу Империи и Веры Греческой, чтобы почерпнуть его в самом источнике. Там Патриарх был ее наставником и крестителем, а Константин Багрянородный - восприемником от купели.

Ольга, поехавшая в Константинополь  язычницей, возвратилась христианкой, возвратилась с богатыми дарами от императора, и как упоминает Соловьев, лишь одно омрачило ее визит в Византию – уж очень подозрительны были греки, уж очень надменен был двор византийский.

Следует также отметить, что послужило причиной принятия Ольгой именно Христианства. Конечно же, это несомненные способности Ольги как лидера, способного понять, что нужно его государству, а также существования христиан и зачатков Христианства на земле русской, ведь «Ольга была уже в Киеве знакома с христианством и предубеждена в его пользу, это предубеждение в пользу христианства могло сильно содействовать к принятию его в Царе-граде, но от предубеждения в пользу до решительного шага еще далеко. Есть известие, что Ольга еще в Киеве была расположена к христианству видя добродетельную жизнь исповедников этой религии, даже вошла с ними в тесную связь и хотела креститься в Киеве, но не исполнила своего намерения, боясь язычников». Однако, приняв христианство в Константинополе, Ольга отнюдь не собиралась скрывать это, что было в любом случае невозможно. Она не могла безучастно смотреть на то, как ее сын Святослав, ее окружение, весь народ русский остается в язычестве. Она пыталась уговорить сына принять христианство, однако он упорствовал и не хотел этого. Однако отказ Святослава уже не мог повлиять на общий процесс обращения Руси в христианство. Это было связано с тем, «что новая религия начала принимать видное положение, обратила на себя внимание древней религии, и это враждебное внимание выразилось насмешками. Борьба начиналась: славянское язычество, принятое и руссами, могло противопоставить христианству мало положительного и потому должно было скоро преклониться пред ним, но христианство само по себе без отношения к славянскому язычеству встретило сильное сопротивление в характере сына Ольги, который не мог принять христианства по своим наклонностям, а не по привязанности к древней религии. Ольга, по свидетельству летописи, часто говорила ему: «Я узнала бога и радуюсь; если и ты узнаешь его, то также станешь радоваться», Святослав не слушался и отвечал на это: «Как мне одному принять другой закон? Дружина станет над этим смеяться». Ольга возражала: «Если ты крестишься, то и все станут то же делать». Святославу нечего было отвечать на это; не насмешек дружины боялся он, но собственный характер его противился принятию христианства. Он не послушался матери, говорит летописец, и жил по обычаю языческому.

Эта самая невозможность  отвечать на возражение матери должна была раздражать Святослава, о чем  свидетельствует и летопись, говоря, что он сердился на мать. Ольга даже ожидала больших опасностей со стороны  язычников, что видно из ее слов патриарху: «Народ и сын мой в язычестве; дай мне бог уберечься от всякого  зла!».

Таким образом, можно сказать, те во времена правления Ольги христианство стало занимать видное положение и с ней уже были обязаны считаться язычники. Оно представляло собой альтернативу устаревшему язычеству, способную объединить и сплотить русский народ. Однако для обращения большинства русичей в христианство нужна была сильная рука, рука, имевшая большую власть и способная силой заставить креститься русский люд.

Именно таким человеком, такой сильной личностью, приведшей  Русь к христианству, стал Великий  Князь Киевский Владимир, прозванный Равноапостольным.

4. Государство  и церковь в истории России

Западное христианство исторически  сложилось как подобие государства  в государстве, со своей жесткой  иерархией, властным единоначалием, строгой  внутриконфессиональной дисциплиной. Отсюда - конкурентная борьба католической церкви с монархами западноевропейских государств за влияние в вопросах экономических, социальных, политических, идеологических. Отношения церкви и светского государства строились в форме последовательного противостояния и взаимоограничения во всех сферах общественной жизни, что способствовало развитию правовой регламентации как светской, так и духовной жизни в Западной Европе.

Высокий уровень организованности и управляемости института Римской  католической церкви обеспечивал мобильность  и динамизм церковной политике, быстро приспосабливающейся к меняющимся историческим обстоятельствам и  находившейся лишь в относительной  зависимости от традиций первоначального  христианства.

Восточное христианство сложилось  как система независимых друг от друга (автокефальных) патриаршеств, которые находились между собой  в отношениях ревнивого соперничества  за власть над душами и умами верующих. Такое рассогласование резко  снижало способность церковных  властей противостоять власти политической. Поэтому в восточно-христианской традиции (в Византии, а затем  и в Древней Руси) отношения  церкви и светской власти принципиально  отличались от государств Западной Европы. Это выражалось в следующем:

• в православии церковь понималась как духовная опора сильной централизованной авторитарной власти государства. Светская же власть императора, царя или князя рассматривалась церковью как земное воплощение основополагающих религиозных идей;
• православная христианская церковь, прочно опираясь на религиозные традиции раннего христианства, решала все основные вопросы богословской, богослужебной и мирской практики коллегиально, сообща. Соборность выступает как высшая форма церковной и религиозной легитимности.

Отсюда возникает необходимость  сильной централизованной монархической  власти, освященной церковными полномочиями. Автокефальный, то есть самостоятельный  статус различных церквей восточного христианства означал их зависимость  от государства, выступавшего как гарант веры. С утверждением самостоятельности  московского патриаршества в XV веке церковь на Руси становится существенным орудием централизации, утверждения  государственного единства.

В целом же церковная община и власть монарха выступают как  взаимодополнительные факторы цивилизации и культуры на Руси, определившие своеобразие ее духовности.

5. Последствия  принятия христианства на Руси  и его влияние на дальнейшее  политико-правовое развитие Киевской  Руси

Крещение Руси не следует  представлять себе как простую перемену вероисповедания. Христианство, став господствующей религией на Руси, выразилось не только в проповеди и богослужении, но и в целом ряде новых установлений и учреждений. Из Греции пришло на Русь понятие церковной иерархии: в  Киеве стал жить русский митрополит, назначаемый Константинопольским  патриархом; в других городах были поставлены подчиненные митрополиту  епископы (сначала их было пять, потом  их число выросло до пятнадцати). В Киеве и во всех епархиях строились церкви и устраивались монастыри; причты церквей и братия монастырей подчинялись своему епископу, а через него - митрополиту. Таким образом, власть митрополита простиралась на всю Русь и объединяла все духовенство страны.

Митрополит и все духовенство  управляли и судили подчиненных  им людей так, как это делалось в греческой церкви, на основании  особого сборника законов Номоканона, получившего на Руси в болгарском переводе название Кормчей книги. В  этом сборнике заключались церковные  правила Апостольские и правила  Вселенских Соборов, а также гражданские  законы православных византийских императоров. Церкви принадлежали земли, на которых  духовенство и монастыри вели хозяйство по-своему, руководствуясь византийскими обычаями и законами, устанавливая такие юридические  отношения с земледельцами, какие  были приняты в Греции.

Таким образом, на Руси вместе с новым вероучением появились  новые власти, новое просвещение, новые законы и суды, новые землевладельцы и новые землевладельческие обычаи. Так как Русь приняла веру из Византии, то все новое, что пришло вместе с  верою, имело византийский характер и служило проводником византийского  влияния на Русь.

Церковь старалась поднять  значение княжеской власти. Князей она учила, как они должны управлять: «Воспрещать злым и казнить разбойников». «Ты поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милование», - говорило духовенство князю Владимиру, указывая ему, что князь не может оставаться безучастным к насилию и злу в своей стране, что он должен блюсти в ней порядок. Такой взгляд духовенство основывало на убеждении, что княжеская власть, как и всякая земная, учинена от Бога и должна творить Божью волю. Но так как «всяка власть от Бога» и так как князь «есть Божий слуга», то ему надлежит повиноваться и его надлежит чтить. Церковь требовала от подданных князя, чтобы они «имели приязнь» к князю, не мыслили на него зла и смотрели на него как на избранника Божия. Очень грубо было воззрение языческой Руси на князей как на дружинных конунгов, которые берут дань за свои военные услуги земле и которых можно прогонять, если они неугодны, и даже убивать (как древляне Игоря). Церковь всячески боролась с таким взглядом и поддерживала авторитет князей, смотря на них как на прирожденных и богоданных государей. Когда князья подрывали свой авторитет, участвуя в грубых ссорах и междоусобицах («которах» и «коромолах»), духовенство старалось мирить их и учить, чтобы они «чтили старейших» и «не переступали чужого предела». Так духовенство проводило в жизнь идеи правильного государственного порядка, имея перед собой пример Византии, где царская власть почиталась очень высоко.