Понятие исторической памяти

 

СОДЕРЖАНИЕ

1. Понятие исторической памяти……….……………………………………………..3
2. Развитие концепции исторической памяти…………………………………..7
3. Список используемых источников………………………………………………..10

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. ПОНЯТИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

«Память истории священна» - такова была жизненная позиция Д. С. Лихачева, реализованная в научных трудах о русской культуре, публицистике и общественной деятельности. Она отразила возрастающий интерес в общественном сознании к различным формам исторической памяти, отношение к традициям и реальным событиям прошлого, истории искусства и науки, политики и религии, техники и повседневности, памятникам и биографиям, сохраненным письмам, дневникам, фотографиям, записным книжкам и любимым вещам.

Историческая память воспроизводит  непрерывность и преемственность  социального Бытия.

Д. С. Лихачев писал: «Память противостоит уничтожающей силе времени.

Память - преодоление времени, преодоление пространства. Память - основа совести и нравственности, память - основа культуры. Хранить память, беречь память - это наш нравственный долг перед самим собой и перед потомками.   «Память наше богатство»[1]. Культурная память - необходимое условие нравственной жизни, духовной оседлости, национальной идентичности, привязанности к родным местам и патриотизма.

Однако процесс исторической памяти не означает механического повторения и воспроизведения прошлого, он отражает сложность, неоднозначность человеческих отношений, изменение духовных ценностей  и личных позиций, влияние субъективных мнений. Свидетельством тому «белые пятна» и «черные дыры» в мировой  и отечественной истории.

Историческая память нередко становится ареной идеологических конфликтов, душевных драм и трагедий. Переписывание истории, переоценка прошлого, свержение кумиров, ирония и насмешка разрывают хрупкую  нить исторической памяти, изменяют энергетический потенциал культуры. Великие «отцы» становятся забытыми «дедами», новые  памятники противоречат прежним  ценностным ориентирам, мемориалы становятся бесхозными, книги оказываются ненужными. Меняются экспозиции в музеях, восстанавливаются стертые цензурой имена на картинах и фотографиях, возрождаются старые памятники. Историки и писатели вносят вклад в возвращение исторической памяти в более полном объеме. Литературные произведения, фильмы передают современникам представления о трагических страницах российской истории. Немалое значение имеет устная история, закрепленная в воспоминаниях участников событий. Их достоверность создает особый эмоциональный канал сопричастности к прошлому. Памятники как тексты истории являются информационным и духовным ресурсом цивилизации, говорящим или молчащим свидетелем перемен и противоречивых мнений.

Альтернативные пути развития истории  отражаются в исторической памяти и  воспроизводятся как нереализованные  возможности. Воспоминания воссоздают контуры возможных событий, тем  самым высвобождая скрытую эмоциональную  энергию. Альтернативные тропинки в  прошлое помогают восстановить утраченные миры. Историческая память - источник эмоциональных и психологических переживаний человека, она вызывает чувства благоговения и радости, сострадания и величия. Отношение к истории связано с политической и идеологической ситуацией, предписанием власти о том, что следует помнить, а что надо забыть и исключить из памяти. Развитие демократии и свободы слова предполагает реализацию права личности на собственное мнение, противостояние авторитаризму. Историческое прошлое является риторическим конструктом настоящего, оно воссоздается в дискурсе, и молчание нередко становится симптомом забвения.

Историческая память - набор передаваемых из поколения в поколение исторических сообщений, мифов, субъективно преломленных рефлексий о событиях прошлого, особенно негативного опыта, угнетения, несправедливости в отношении народа.

М.В. Соколова. Что такое  историческая память?

В современном гуманитарном знании концепция исторической памяти стала  одной из самых востребованных. К  ней обращаются не только историки, но также социологи, культурологи, писатели и, конечно, политики. К сожалению, должного понимания сути этого явления  нет. Очень часто история и  историческая память воспринимаются как  синонимы, однако это не так; более  того, эти два понятия иногда рассматриваются  учеными как противоположные  друг другу.

Отличие между историей и исторической памятью состоит в том, как  интерпретируются возможности познания отдаляющегося от нас времени. Хотя историк, изучающий древние эпохи, подчас сталкивается с недостатком  источников, в целом доминирует представление: с течением лет, по мере того, как  прошлые события утрачивают непосредственную актуальность, становится возможным  дать их более объективное описание, включающее изложение причин, закономерностей  и результатов, к чему и стремится  историческая наука. Наоборот, с естественным уходом людей - современников исторических событий историческая память меняется, приобретает новые оттенки, становится менее достоверной и более  «насыщенной» реальностями дня сегодняшнего.

Обратимся к понятиям, располагающимся  «по соседству» с исторической памятью. Еще в 1920-1930-х гг. выдающиеся советские  психологи Л.С. Выготский и А.Р. Лурия, разрабатывая социальную концепцию памяти, выделяли термин «культурная память». Если бы мы теперь хотели рассмотреть память взрослого культурного человека, то должны были брать ее не такой, какой создала ее природа, а такой, какой ее создала культура»[1]. Другой видный психолог А.Н. Леонтьев подчеркивал роль социальной среды как центрального фактора развития человека: «Мы видели, что память современного человека вовсе не представляет собой элементарного, чисто биологического свойства, но является чрезвычайно сложным продуктом длительного исторического развития…» В результате своеобразного процесса их «вращивания» прежде внешние стимулы-средства оказываются способными превращаться в средства внутренние, наличие которых и представляет специфическую черту так называемой логической памяти»[2]. Следовательно, работа памяти связывается с деятельностью сознания, а продуктивность запоминания характеризуется как побочный результат сознательной, социально опосредованной деятельности.

Многие психологические исследования показывают, что граница между  индивидуальным и коллективным в работе человеческой памяти размыта. Вслед за психологами, антропологами и социологами историки также стали шире применять понятие коллективной памяти, «обозначая им комплекс разделяемых данным сообществом мифов, традиций, верований, представлений»[3]. Л.П. Репина так пишет о соотношении понятий «коллективная память» и «историческая память»: «Коллективная память» чаще всего трактуется как «общий опыт, пережитый людьми совместно» (речь может идти и о памяти поколений), или как групповая память. «Историческая память понимается как коллективная память (в той мере, в какой она вписывается в историческое сознание группы), или как социальная память (в той мере, в какой она вписывается в историческое сознание общества), или в целом - как совокупность донаучных, научных, квазинаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом. Высокая востребованность понятия «историческая память» во многом объясняется как его собственной «нестрогостью» и наличием множества дефиниций, так и текучестью явления, концептуализированного в исходном понятии «память». Вся терминология памяти характеризуется многозначностью. Память может включать что угодно - от спонтанного ощущения до формализованной публичной церемонии»[4]. Обратим внимание: историческая память - не просто канал передачи сведений о прошлом, это «важнейшая составляющая самоидентификации индивида, социальной группы и общества в целом, ибо разделение оживляемых образов исторического прошлого является таким типом памяти, который имеет особенное значение для конституирования и интеграции социальных групп в настоящем»[5].

Наконец, завершая разговор о терминологии, отметим близкое к «исторической  памяти» понятие «историческое  сознание». Воспользуемся определением, данным в свое время известным  социологом Ю. Левадой: «Этим понятием охватывается все многообразие стихийно сложившихся или созданных наукой форм, в которых общество осознает (воспринимает и оценивает) свое прошлое, - точнее, в которых общество воспроизводит свое движение во времени»[7]. Следовательно, историческое сознание может использоваться как синоним исторической памяти, однако в целом это более широкое понятие, так как включает память как «стихийный» феномен и одновременно научно-историографические представления о прошлом. Историческое сознание предполагает наличие по меньшей мере элементов рефлексии относительно собственных представлений о прошлом. Как отмечалось выше, многозначность понятия «историческая память» является одним из факторов, определяющих его востребованность в современном гуманитарном знании.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. РАЗВИТИЕ КОНЦЕПЦИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

Основателем теории исторической памяти считается французский социолог Морис Хальбвакс - погибший в фашистском концлагере автор труда «Коллективная память». Научные взгляды ученого, опередившего свое время, были в полной мере оценены только спустя несколько десятилетий после его смерти. Сущность гипотезы Хальбвакса в том, что история и историческая память во многих отношениях противоположны: «История обычно начинается в тот момент, когда заканчивается традиция, когда затухает или распадается социальная память. Пока воспоминание продолжает существовать, нет необходимости фиксировать его письменно, да и вообще как-то фиксировать. Поэтому потребность написать историю того или иного периода, общества и даже человека возникает только тогда, когда они уже ушли так далеко в прошлое, что у нас мало шансов найти вокруг себя много свидетелей, сохраняющих о них какое-либо воспоминание»[7].

Коллективная историческая память отличается от истории, по Хальбваксу, двумя главными чертами. Во-первых, в ней нет строгих делений (на периоды или схемы), присущих исторической науке. Во-вторых, если история как наука стремится к универсальности, и при всех делениях на национальные истории или истории по периодам, есть только одна история, то одновременно существуют несколько вариантов коллективной памяти. Хальбвакс высказал действительно глубокую идею об исторической памяти как важнейшем факторе самоидентификации социальной или любой другой группы.

Интерес к теме исторической памяти возрос после Второй мировой войны  под влиянием этого самого трагического события в истории ХХ в. Историческая память в контексте вопроса об ответственности за войну и преступления гитлеровского режима была рассмотрена одним из самых видных социологов XX в. Теодором Адорно, лидером так называемой Франкфуртской школы. После войны под влиянием трагедии Холокоста Адорно и Макс Хоркхаймер обратились к исследованию исторических корней антисемитизма и разработали теорию, по которой политическое поведение масс детерминируется социопсихологическими факторами.

Другим, интеллектуальным фактором, повлиявшим на усиление интереса к исторической памяти, было появление такого течения  в философии, как постмодернизм. Один из его создателей Мишель Фуко, в частности, отвергал традиционный взгляд на науку как на движущую силу прогресса и критиковал саму концепцию научной революции, якобы  положившей начало современному рациональному представлению о человека. Для Фуко наука - одна из дисциплинарных технологий, лежащих в основе современного общества. Как школа, больница и фабрика, наука служит разделению людей на ранги и контролю над каждым членом общества. Главная стратегия ранжирования в науке - «привилегия языка», знанием которого обладают только «избранные». По отношению к истории Фуко применял понятие «контрпамять», подразумевая, что историки не стремятся к объективному знанию, а обслуживают власть, «конструируя» историю в рамках современных им дискурсов.

Постмодернистская идея о том, что  реальной истории не существует, а  есть только конструируемые в историографии, как некоем научном дискурсе, образы прошлого, оказывает значительное влияние  на многих современных историков. Многие из тех, кто против крайностей постмодернистской  методологической парадигмы, тем не менее используют понятия, ранее отвергавшиеся научной историографией.

Влиянием постмодернизма отмечены труды наиболее известного историка, работающего в направлении исторической памяти, П. Нора. На протяжении ряда лет  он руководил подготовкой многотомного издания «Места памяти», в котором  участвовали 45 видных французских историков. (Название труда также переводят  как «Территория памяти» или  «Пространства памяти»)[18]. Он представляет собой нечто вроде описи формальных проявлений национальной памяти - коммеморативных монументов и святынь, национальных исторических хроник, гражданских справочников и учебников по истории, публичных архивов и музеев - созданных во имя идентичности Франции.

Еще одна интеллектуальная предпосылка  изучения исторической памяти носит  историографический характер и состоит  в том, что в последние десятилетия  произошел поворот к изучению ментальности как системы коллективных представлений, существовавших в прошлом. Такой поворот был связан с  влиянием знаменитой французской исторической школы Анналов, историки которой, заявив о синтетической истории, сделали  изучение ментальностей одним из приоритетов своих исследований. Начиная с 1980-х гг., представители так называемой новой культурной истории и микроистории, возникших в США, также посвятили свои работы ментальности.

Еще одним важнейшим историографическим источником развития концепции исторической памяти явились труды по так называемой устной истории, которая приобрела  очень широкое признание во второй половине ХХ в., особенно в его два  последних десятилетия. Традиционная историческая наука отдает безусловный приоритет письменным историческим источникам, уровень доверия к устным свидетельствам в ней существенно ниже. При этом, как правило, ссылаются и на погрешности памяти, и на присутствующее подчас стремление представить прошлое в выгодном для себя свете. Однако под влиянием субъективистской критики, показавшей, что любой письменный текст (в том числе первичный источник) также является интерпретацией, чертой современной историографии стало широкое использование устных свидетельств. В устной истории важнейшим способом «взаимодействия» с прошлым является собирание воспоминаний, их хранение и интерпретация. Нетрудно видеть: сами методы устной истории предполагают тесное междисциплинарное сотрудничество, в том числе с психологией, педагогикой и социологией.