«Поющая революция» в Литве 1988-1991: как это было

В статье также рассказывалось о нелегкой судьбе русской женщины, встреченной московскими корреспондентами на площади Гедиминаса в Вильнюсе. Она жаловалась на то, что «русских выживают из Литвы всякими угрозами». Её садовый загородный домик и фруктовый сад уничтожили какие-то молодчики. Женщина нашла вариант обмена квартиры в Россию, но ей не разрешили меняться. Заявили - «меняйся только с литовцами».

В этой связи вспоминается ещё один факт. Осенью 1990 года я баллотировался от Компартии Литвы на платформе  КПСС кандидатом в депутаты Верховного Совета Литвы. После одной из встреч с избирателями ко мне подошли две пожилые женщины и протянули скромный букетик. Они представились. Оказалось, что обе дочери русских офицеров, бежавших в 1918 году в Вильнюс от революции. По их словам к коммунистам они всю жизнь относились негативно. Но межнациональная ситуация, складывавшаяся в объявившей независимость Литве, напомнила им страшные первые месяцы войны 1941 года. В итоге они пересмотрели своё отношение к коммунистам Литвы, оставшимся в КПСС, так как это была единственная политическая сила в республике, провозгласившая своей главной целью защиту национального, политического, экономического и социального равноправия.

Я на всю жизнь запомнил их слова: «Сынок, вы для нас последняя надежда, что русские будут нормально жить в Литве. Не подведите нас». К сожалению, имена и фамилии этих русских женщин остались в тех записях, которые у меня изъяли литовские прокуроры при обыске в вильнюсской квартире в декабре 1991 года.

Страшные расправы, чинимые литовскими националистами в 1941 году и после войны, во многом определили отношение иноязычного населения Литвы к провозглашению независимости республики. Одни ждали эту независимость, сулившую им «небо в алмазах», а другие вспоминали страшные расстрельные рвы с дышащей над ними землей...

Напомню, что именно в этот период в Союзе произошли кровавые националистические погромы с многочисленными жертвами в Сумгаите (февраль 1989 г.) и в Баку (январь 1990 г.). Иноязычные Вильнюса считали, что и в Литве дело идет к такой же развязке.

Эти опасения и форсированная «литуанизация» республики привела к росту межнационального противостояния и стремлению русскоязычного населения уехать из Литвы. К декабрю 1990 года количество желающих уехать достигло 40 тысяч чел.

Напомню о некоторых российских политиках, которые своим поведением фактически поддерживали русофобские  настроения литовских властей.

15 августа 1990 года Литву с  официальным визитом посетил  Председатель Совмина РСФСР Иван  Силаев. Несмотря на все попытки представителей русскоязычных организаций встретиться с Силаевым, он так и не снизошёл до этого. Представители СФТЛ сумели вручить Силаеву «Прошение о предоставлении политического убежища» от имени десяти тысяч русских семей, проживающих в Литве, только перегородив путь кортежу автомобилей, в которых ехала российская делегация. Сегодня Силаев, как известно, позиционирует себя патриотом России.

Но не только Силаев отличился в  своей поддержке литовских русофобов.

Сразу же после объявления Литвой независимости 73 депутата-демократа из Моссовета направили приветственное письмо в адрес ландсбергистского Верховного Совета. Это вызвало бурю негодования в среде русскоязычных.

1260 жителей г. Клайпеды направили  в Моссовет письмо, в котором  предложили московским депутатам, восторженным сторонникам политики Ландсбергиса, произвести обмен жилплощадью. Помимо этого, аналогичное письмо в Моссовет направили 73 работника вильнюсского завода радиоизмерительных приборов. Но уже с указанием своих адресов и конкретными предложениями обменяться квартирами.

Ответа из Моссовета ни на первое, ни на второе письмо, естественно, не последовало. В этой связи я обращаюсь к  читателям. Оглянитесь вокруг, возможно, сегодня с вами рядом те, кто  в 1990 году поддерживал литовских  националистов, а сегодня выдает себя за патриота России.

Польские автономисты

Сегодня в Литве навязывается утверждение  о том, что в 1980-х годах республика в «едином строю» шла к независимости. Ей же якобы противостояла лишь жалкая кучка бывших партократов, пытавшихся вернуть утраченную власть и русские, не желавшие учить литовский язык.

На самом деле это миф, который  недавно развеял один из сподвижников Ландсбергиса, бывший начальник обороны  здания Верховного Совета Литвы Йонас  Гячас. Он в январе 2013 года в интервью корреспонденту «DELFI.lt» заявил: «Хорошо, если полмиллиона взялось в Литве за руки (т. е. твердо поддерживали независимость. - В. Ш.), но около полутора миллионов элементарно выжидали, что будет. И еще полтора миллиона, если не были категорически против, то весьма против». (См. «Seimo rūmų gynimo organizatorius: anuomet tauta nė velnio nebuvo vieninga», «DELFI.lt» 13.01.2013).

Гячас дал действительно реальную оценку общественно-политической ситуации, сложившейся к январю 1991 года. В  этой связи несколько слов о 240 тысячах поляках Литвы, большинство из которых не приняли ультимативно провозглашенную независимость. Хотя, казалось бы, они должны были поддержать выход Литвы из СССР. Ведь поляки проживают на территории республики не одну сотню лет и являются её коренными жителями.

Но при Ландсбергисе поляки почувствовали  себя крайне неуютно. Практика внедрения  в жизнь в 1989 году основных положений  Указа "Об употреблении государственного языка в Литовской ССР" и  последующих решений Верховного Совета Литвы напомнила им «литуанизацию» Вильнюсского края после передачи его в 1939 году Литве.

Вот что по этому поводу писала в своей книге "Новый путь Литвы" американская журналистка Анна Луиза  Стронг:

«Получив Вильнюс, сметоновское правительство  возродило в городе литовский национализм, столь же крайний и деспотичный, как и польский. Никто не мог получить гражданских прав, а также права на работу, если не мог доказать, что жил в Вильнюсе до захвата его поляками в 1920 г.

Повсюду господствовал бюрократизм, требовалось столько документов, что из 250 тысяч человек, живших в городе, лишь 30 тысяч смогли получить гражданские права. Гражданство можно было купить за взятку, на которую у многих еврейских семей не было денег. Служащие Сметоны разговаривали с посетителями только на литовском языке, на котором большинство населения Вильнюса не говорило». (Новый путь Литвы. М.; Политиздат,1990. с. 34).

Уже в июле 1989 года поляки, проживавшие  в Вильнюсском и Шальчининкском районах республики поставили вопрос о польской автономии. А 6 сентября того же года сессия Шальчининкского районного совета народных депутатов объявила район польским национально-территориальным районом. Впоследствии их поддержали народные депутаты Вильнюсского района.

В сентябре 1990 года Совет народных депутатов Шальчининкского района принял решение уже об образовании Польского автономного района в составе Литвы. Это был польский протест против этнократической политики литовских властей.

Советские оккупанты

К июлю 1990 года дилетантизм и чрезмерная политизированность Верховного Совета во главе с Ландсбергисом стали очевидны даже для сторонников независимости. Тогда 20 уважаемых интеллектуалов Литвы выступили с «Обращением», в котором осудили политику Верховного Совета и предложили «избрать Сейм возрождения». ("Республика", 31.07.1990).

В ответ на это Ландсбергис и  его окружение организовали против подписантов «Обращения» настоящую  травлю, преподнося их, как врагов литовской  независимости. Это привело к  тому, что «Саюдис» окончательно покинули интеллектуалы, которые в октябре 1990 года создали альтернативу «Саюдису» - Форум будущего Литвы.

Пытаясь восстановить утраченные позиции, ландсбергисты занялись проблемой  защиты «литовскости» в республике. В результате осенью 1990 года началась кампания по сносу советских памятников, а с улиц литовских городов и районов и со всех учреждений внезапно исчезли таблички с русскими названиями. Это вновь усилило межнациональную напряженность.

При этом ландсбергисты продолжали внушать населению республики —  во всём виновата Москва и жертвы в противостоянии с ней неизбежны. Для подкрепления этих утверждений регулярно вбрасывались лживые сообщения. Напомню лишь одно.

В сентябре 1990 года Центральное телевидение  СССР предоставило прокурору Литвы (независимой) Артурасу Паулаускасу  телеэфир. Он озвучил «факт вопиющего беззакония», которое якобы совершили советские военные. По словам прокурора, в Каунасе они ворвались в одну из квартир. Главу семейства, оторвав от жены и от детей, вывели в палисадник и расстреляли!

Однако, когда стали разбираться, выяснилось следующее. Литовский юноша, дезертировавший из Советской Армии, нашел в Каунасе приют у женщины, хранившей дома немалые ценности. В течение несколько дней молодой человек сумел выявить тайники в квартире и обчистил «любимую» на 10 тыс. руб. (стоимость двух "Жигулей"). Женщина заявила в милицию. После задержания вора выяснилось, что он ещё и дезертир. Соответственно, его передали советским военным властям.

Дезертира повезли на освидетельствование  в Каунасский военный госпиталь. На обратном пути он попытался бежать. На предупредительный выстрел дезертир не остановился. А следующий - оказался смертельным. Факт убийства имел место. Но как его преподнес советским телезрителям прокурор республики!

Попытки добиться на ЦТ СССР опровержения этого телесюжета оказались бесполезными. Вот так работало советское телевидение. Просаюдистскую позицию занимали тогда многие союзные печатные издания. Но это отдельная тема.

Сюжет о «расстреле в Каунасе» сделал своё дело. Отношение многих литовцев к советским военнослужащим и членам их семей стало просто враждебным. Факты отказа семьям военнослужащих в детских садах, в получении «визитной карточки покупателя», без которой ряд товаров в магазинах не отпускались, приобрели в Литве массовой характер.

В этой связи интерес представляет официальный отчет народных депутатов СССР В. Азарова и Г. Крючкова Президенту М. Горбачеву от 25 октября 1990 года. Депутаты писали. «Ознакомление с ситуацией на месте… подтверждает, что обстановка в Литве остается сложной и взрывоопасной. Имеются многочисленные свидетельства того, что в Литве грубо нарушаются законные права граждан, жизнь и безопасность многих людей находится под угрозой.

…Более 20 тысяч семей официально заявили о своем решении выехать  из Литвы в случае её выхода из СССР, так как они боятся стать заложниками и жертвами произвола фашистской диктатуры…

Многие запуганы, испытывают чувство  обреченности, апатии, страха, ибо всякий, кто не согласен с позицией саюдистского руководства, подвергается преследованиям, моральному террору.

…Нам рассказали о многочисленных фактах оскорблений офицеров и солдат, которых называют не иначе, как «оккупанты», травли их семей, о случаях, когда  в автобусах призывали захватывать  детей военных в качестве заложников.

…Характерно такое высказывание командира одного из полков, которое было поддержано всеми присутствующими на встрече в Вильнюсском гарнизоне. «Оружие в наших руках, не доводите нас своим преступным бездействием до необходимости защищать себя и наши семьи этим оружием». Ещё в более резкой форме об этом говорилось на встрече с военнослужащими и членами их семей в Клайпедском гарнизоне…»

Общественный психоз

Осенью 1990 года ситуацию в Литве  усугубило решение союзных властей  провести «плановую мобилизацию» литовских  юношей в Советскую Армию. Для этого в республику был направлен дополнительный контингент десантников. Этим сполна воспользовались ландсбергисты для нагнетания обстановки.

9 ноября 1990 года подконтрольные  Ландсбергису организации «Лига  Свободы Литвы» и «Молодая  Литва» провели у здания Верховного Совета митинг под лозунгом «Пусть горит земля под ногами оккупантов!». 18 ноября вице-премьер Р. Озолас в интервью газете "Gimtasis kraštas" («Родной край») заявил о необходимости вооруженной борьбы с СССР.

В декабре ранее упомянутый провокатор А. Чекуолис опубликовал статью «И силой и умом!» («Gimtasiskraštas», 6—12 декабря 1990). В ней литовцы призывались дать вооруженный отпор СССР.

15 декабря 1990 года на Учредительном  съезде Ассоциации всеобщих прав  человека было потребовано, чтобы  все прибывшие в Литву после 1940 года были объявлены колонизаторами и оккупантами.

В результате газета «Respublika» в передовице «В виду развалин» от 6 января 1991 года охарактеризовала ситуацию в республике, как «состояние общественного психоза». Поэтому в январе 1991 года в Москве было принято решение прекратить в Литве провокационные теле и радиопередачи.

Другое дело, что для решения  этой проблемы не обязательно было посылать на штурм объектов в Вильнюсе «Альфу» и танки. Достаточно было привлечь к уголовной ответственности виновных в разжигании межнациональной розни в республике.

Это позволял Закон СССР «Об усилении ответственности за посягательства на национальное равноправие граждан  и насильственное разрушение единства территории Союза ССР» действовавший  со 2 апреля 1990 года.

События 19 августа 1991 года показали: для  того, чтобы ландсбергисты пошли  на попятную, хватило одного заявления  ГКЧП. Депутаты ВС Литвы скрылись, а  представители литовских силовых  структур тут же сняли национальные знаки различия.

Мне постоянно звонили бывшие "соратники" по литовской Компартии и спрашивали, не планируются ли их аресты. То есть для наведения конституционного порядка в Литве Кремлю достаточно было реально продемонстрировать твердость.

Но Горбачеву была нужна провальная провокация, которая бы нанесла окончательный удар по Советской Армии и КГБ СССР, а также по сторонникам единства СССР в Литве. Что и произошло в Вильнюсе в ночь на 13 января 1991 года.

Ядовитые всходы

К сожалению, семена национальной вражды, посеянные «Саюдисом» в Литве, дают ядовитые всходы до сих пор. Об этом свидетельствуют следующие факты. 11 марта 2008 года, в годовщину провозглашения независимости Литвы, по центральному проспекту Вильнюса промаршировала колонна «бритоголовых» юношей. Они скандировали лозунги «Один с половиной, два с половиной, красивая Литва без русского!», «Возьмите, дети, палку и убейте этого жидёнка!». На литовском языке они звучали в рифму, как считалки.

Вильнюсский суд оправдал маршировавших  молодых литовских неонацистов, не усмотрев в их действиях разжигания национальной розни. Более того, спустя год городские власти вновь разрешили пройти им маршем по центральной улице столицы.

Подобное отношение властей, видимо, подвигло литовскую рок-группу «Диктатура»  в июне 2011 года озвучить песню под названием «Шальчининкский район». В песне говорилось о том, что «близится священная война», в ходе которой «поляки будут повешены, зарезанные русские будут валяться под забором, евреи сгорят в печи и только настоящие литовцы останутся живы».