Первые свидетельства проникновение христианства на Русь

1. 1)первые свидетельства  проникновение христианства на  русь.

Распространение христианства среди славян не было мгновенным актом; на территорию древнерусского государства оно начало проникать  задолго до крещения Руси.

Православная церковь  связывает появление христианства у славян с проповедью апостола Андрея Первозванного. По преданию святой Апостол Первозванный был, с проповедью Евангелия в Скифии то есть в стране из которой впоследствии образовалась Россия. Поднявшись на киевские горы, он поставил там деревянный крест, и предсказал, что в этой стране будет сиять истинная вера христианства. Академик Б. Д. Греков склонялся к выводу, что в этом предании есть какое-то рациональное зерно. Он считает, что отголосок этого известия содержится у церковных писателей IV–V вв., которые весь юг нашей страны до реки Дона называли Скифией, или Сарматией. Евсевий Кесарийский (ок. 263–340 гг.) сообщает, что ученики Иисуса Христа разошлись для проповеди евангелия и что в Скифию направился апостол Андрей. Тертуллиан (ум. 240 г.), Афанасий Александрийский (ум. 373 г.), Иоанн Златоуст (ум. 407 г.), Иероним — все они считают Скифию, или Сарматию, христианской: «Холода Скифии пылают жаром веры» (Иероним). Евхерий Лионский (ум. 449 г.) писал: «Андрей смягчил проповедью скифов». Первыми из русских князей, по преданию крестились киевские князья Аскольд и Дир (867 г.). Наиболее ранние из заслуживающих доверия известий о проникновении на Русь христианства относятся к 40-м гг. IX в. Содержатся они в труде арабского географа Ибн-Хордадбеха "Книга путей и стран". В 60-е гг. того же века, очевидно, в княжение Аскольда и Дира, какая-то часть восточных славян изъявила желание принять христианство по восточному обряду и пригласила на Русь греческое духовенство. Об этом нам известно из "Окружного послания" константинопольского патриарха Фотия. Как явствует из данного сочинения, к новой вере приобщилось весьма значительное число "русов" и даже была учреждена особая епархия. Однако уже при следующем патриархе Игнатии (867-877) имело место новое "крещение русов".

2)Захват князем  Олегом Киева и реставрация  язычества в этом городе.

Захват Олегом власти в Киеве представлял собой  вполне очевидную узурпацию, опиравшуюся  на глубокие внутренние процессы. События 882 г. были не актом внешнего завоевания, а государственным переворотом, осуществленным консервативными кругами общества. Сам Олег выступал не более как выразителем реакционных сил, которые стремились преградить путь прогрессу и которым посчастливилось в какой-то степени достичь своей цели.

Б. А. Рыбаков характеризует Олега ”как безвестного конунга, разбойнически овладевшего Киевом и умершего неизвестно где” [532, с. 247]. Если бы Олег был просто разбойником, которому посчастливилось захватить престол, было бы полбеды. Объективный ход развития не подвергся бы существенным изменениям; случайному узурпатору так или иначе пришлось бы идти в русле исторических путей, проложенных до него.

Киевские события 882 г. носили совершенно иной, не персональный характер. Главное содержание переворота заключалось  в том, что к власти пришли новые общественные силы — со своей программой, методами управления и пониманием будущего страны. Поэтому новоявленный правитель, независимо от собственных желаний и вкусов, должен был выполнять волю этих сил. Так как киевская оппозиция, которая поставила Олега у власти, была антихристианской, новый правитель соответственно вынужден был проводить антихристианскую политику. На Руси началась языческая реакция.

3) Летописные свидетельства  о положении христиан в Киеве  при князьях Олеге и Игоре.

Положение христиан мы можем  увидеть из договоров с Византией, заключенных Олегом и Игорем. Из договора кн. Олега с Византией видно, что русь «взаимоисключающе» противопоставлена христианам⁴. Но если учесть, что документ составлялся греками, то можно предположить, что и христиане противопоставляли себя руси. Нельзя не учитывать «убежденность византийцев в том, что варварская природа противоположна христианству»⁵. Русская сторона в христианах видит политическую силу. Для языческого сознания славян границ между этнической и религиозной составляющими культуры Византии не существует. В тексте договора вызывают интерес четыре обстоятельства. Во-первых, русы воспринимали греков не по этническому признаку, а по религиозному. Во-вторых, в тексте договора «русь» не отождествляла себя ни с христианством, ни с какой бы то ни было другой религиозной системой. Только по заключении договора «в удостоверение и неизменность» соглашений были принесены клятвы «по обычаю»¹². В-третьих, положения статьи о пленных христианах наводят на мысль, что в сознании восточных славян христианский мир отождествлялся, прежде всего, с Византией. В-четвертых, вполне возможно, что христиане в глазах русов были не столько носителями религиозной и даже греческой национальной традиции, но и силой политической, государствообразующей. И.Я. Фроянов полагает, что именно в это время происходит изменение отношения руси к христианству¹³. По заключении договора впервые русские послы были приглашены в византийские храмы, ознакомлены с их святынями и даже посвящены в истины христианского вероучения¹⁴.

Договор Игоря с  Византией. Обращает на себя внимание то, что христиане  в статьях договора стоят на первом месте. «Кто с русской стороны  замыслит разрушить эту любовь, то пусть те из них, которые приняли  крещение, получат возмездие от Бога Вседержителя, осуждение и гибель в загробной жизни, а те из них, которые не крещены, да не имеют помощи ни от бога, ни от Перуна, да не защитятся они собственными щитами, и да погибнут они от мечей своих, от стрел и от иного своего оружия, и да будут рабами во всю свою загробную жизнь»²⁷. При этом Г. Ловмянский отмечал, что одновременно это были и первые сведения о восточнославянских богах²⁸.

В тексте не видно напряжения в  отношениях язычников и христиан, нет оснований для «терпения». Одно упоминание о том, что русские христиане приводились к клятве в соборной церкви пророка Ильи, указывает на то, что в Киеве могли быть и другие христианские храмы³¹. Столь стремительное развитие христианской жизни в Киеве за такой короткий период было бы невозможно, если бы между христианами и язычниками существовали противоречия. ПВЛ недвусмысленно говорит, что «много было христиан-варягов»³². А.В. Карташев предполагал, что документ был «написан так, что вершителями всего дела являются христиане»³³. Поэтому едва ли упоминание христиан на первом месте было условием дипломатического этикета, который мог быть навязан ромеями, тем более, что византийцы сами просили «с мольбою» мира³⁵. М. Погодин предполагал, что, скорее всего, тексты договоров X в. между греками и русскими князьями были составлены византийскими чиновниками³⁷. Византийское влияние на Русь видно не только в стиле языка документов, но и в правилах дипломатического и торгового этикета, а также в системе денежных мер и весов³⁸. Впрочем, знаменательно в достигнутом соглашении еще одно обстоятельство. Договор 944 года заключен уже не между «русами и христианами», а между «русами и греками».

Вполне возможно, состояние христианской жизни в Киеве было таковым, что  новоиспеченные христиане вполне могли обходиться без священников как посредников между Богом и людьми. Ожидать от варягов-воинов образцов христианской добродетели, а уж тем более нравственного преобладания над язычниками⁶³, по нашему мнению, представляется делом наивным. Характеризуя христианскую жизнь Болгарии, Венгрии и других придунайских земель, А.Г. Кузьмин пишет: «<…> во всех этих странах продолжалась борьба разных христианских общин, а многие принявшие христианство князья и вельможи по образу жизни не отличались от язычников»⁶⁴. Не лучше обстояло дело и в среде церковной иерархии южных славян середины X в⁶⁵. Едва ли русские христиане могли быть нравственно выше тех, кто уже имел свою церковную структуру, пастырей и более продолжительную церковную жизнь.

Источники: Иеромонах  Петр (ГАЙДЕНКО) Заметки о состоянии христианской жизни Киевской Руси в X в. (до смерти вел. князя Святослава) http://kds.eparhia.ru (Православный собеседник № 2(7) - 2004); Утверждение христианства на Руси Брайчевский М. Ю.; Кузьмин «Падение Перуна, становление христианства на Руси». (1988 г.)

2.Причины и последствия крещения княгини Ольги. Значение версии о крещении Ольги в Константинополе

Сущ. предположение, что Ольга была болгарской царевной, крещеной у себя на родине, и от рождения нареченной Еленой. Ольгой же она стала на Руси, в норманнском окружении Игоря и его опекуна Олега. В послевоенное время подобную точку зрения, в частности, отстаивал болгарский ученый В. Николаев.

Однако эта гипотеза не нашла признания. Она опровергается источниками, свидетельствующими о крещении княгини именно взрослой. Да и ситуация после вступления Олега на киевский престол делает такое предположение маловероятным: вряд ли новоявленный правитель-язычник захотел бы женить формально утвержденного властителя на христианской царевне, а православный правитель согласился бы отдать свою дочь за князя, чье правительство провозгласило антихристианскую реакцию ведущим лозунгом политической платформы.

Принято считать  источниковедческую версию о крещении Ольги взрослой — достоверна. Большего внимания заслуживает разнобой в вопросе об условиях, месте и времени крещения Ольги. Как отмечалось, этот вопрос связан с историей поездки Ольги в Царьград, часть исследователей уверена, что Ольга ездила в Константинополь уже христианкой, тогда как другая часть ученых поддерживает летописную версию о крещении киевской княгини во время этого посещения.

Поездка в Константинополь.  известно, что киевская княгиня ездила в Константинополь во времена императора Константина Багрянородного, причем в период его единоличного правления. Константин оставил подробное описание приема Ольги при византийском дворе.

Константин Багрянородный, описывая прием киевской княгини  в константинопольском дворце, не называет год, но указывает точные числа и дни недели. Первое посещение Ольгой императорского дворца состоялось в среду 9 сентября, второе — в воскресенье 18 октября. Характерной чертой всех древнерусских источников (и летописных, и агиографических) является то, что они единодушно связывают крещение киевской княгини с ее пребыванием в Константинополе. Константин Багрянородный ни единым словом не упоминает акт крещения киевской княгини, который будто бы состоялся при его дворе и при его непосредственном участии. Большинство исследователей считает молчание писателя решающим аргументом против традиционного взгляда. По их мнению, Ольга крестилась в Киеве и в императорский дворец прибыла уже христианкой.

Решающее значение имеет тот факт, что в состав свиты киевской княгини во время ее приема в константинопольском дворце - входил священник (поп — παπας) Григорий. Понятно, что княгиню-язычницу христианский священник не мог сопровождать. Следовательно, Ольга стала христианкой еще до прибытия в византийскую столицу. Когда же состоялось ее крещение реально?

Ключевым источником выступает современная Ольге  западноевропейская хроника. Ее автором принято считать Адальберта из Трира, который посетил Киев в 961 г. и поэтому был лично знаком с Ольгой. Речь идет о свидетельстве прекрасно информированного человека, не имевшего никаких оснований сообщать заведомо лживые сведения. Рассказывая о русском посольстве к немецкому королю Оттону I в 959 г., Продолжатель пишет, что крещение киевской княгини произошло в Константинополе при императоре Романе. Исследователи, обращавшие внимание на это сообщение [333, с. 229; 460], полагали, что речь идет о Романе II, сыне Константина Багрянородного. Отсюда получается, что Ольга крестилась или во время константинопольского путешествия в 957 г. или еще позднее — в 958—959 гг., но ни в коем случае не ранее.

Считали, что немецкий хронист имел в виду Романа I Лакапина, но если Ольга крестилась во времена его правления, то еще при жизни Игоря. Но трудно представить, чтобы Ольга, еще не будучи вдовой, могла креститься без согласия своего мужа.

Осенью 944 г. —  во время заключения договора с греками  — Игорь еще был язычником. Это четко засвидетельствовано  летописными текстами.

Утверждение христианства на Руси Брайчевский М. Ю.;

Причин крещения Ольги называется много. Например такая — не хотела быть убитой на могиле мужа по языческому обряду. Но, с другой стороны, если бы Ольгу хотели убить вместе с мужем, то должны были сделать это сразу. Кроме того, по всем языческим критериям Ольга достойно отомстила древлянам. Сватовство князя Мала можно трактовать как заботу о вдове убитого — хотел взять на себя ответственность за жизнь вдовы и ребёнка, взамен казнённого Игоря. Ольга же проявила самостоятельность в противостоянии древлянам, что указывает на её авторитет среди киевлян. Так что эту причину трудно принимать во внимание.

По мнению Б.А.Рыбакова, княгиня  боялась, что договор 944 г. при новом византийском императоре будет недействительным. Вероятно, Ольга думала о создании на Руси независимой Церкви, но исполнить задуманное не удалось. При визите её в Константинополь император Константин назвал Ольгу «дщерью» и отпустил. Т.е. случилось то, чего боялись русские люди, — Византия приняла Русь в свои вассалы.

Можно предположить наличие у Ольги матримониальных планов — женитьбы своего сына на византийской наследнице. Подобные вопросы обсуждаются наедине и в протокол не вносятся. Поэтому легендарное повествование о предложении Константина Порфирогенита жениться на княгине Ольге можно отнести к искажённому пересказу летописцем разговора о матримониальных планах Ольги. Л.Н.Гумилёв выдвигает интересные причины, действительно способные убедить княгиню на такую дальнюю и сложную поездку: во время гибели Игоря Киев считался данником итильских купцов и главной проблемой Руси являлось сопротивление хазарам, а не война с Византией, Ольга искала союзника в лице Константинополя 

См. Брайчевский. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989. С. 22—23; Рыбаков Б.А.Язычество Древней Руси. М., 1988. 

3. Отношение Святослава к христианской религии и положение христиан в Киеве в годы его правления.

наличие антихристианской оппозиции. Святослав вырос фанатичным врагом новой религии, пронесшим  через всю свою недолгую жизнь  нехитрую идейную платформу, суть которой  заключалась в утверждении приоритета меча и физической силы по сравнению с разумом. Пока Ольга была жива и прочно держала рычаги государственного управления, Святослав сдерживал свои антихристианские эмоции и проявлял к новой вере лояльность. Отказавшись креститься сам, он не мог запретить это другим. ”Аще кто хотяше волею креститися, не браняху, но ругахуся тому”, — читаем в ”Повести временных лет”. Летописная фраза породила традицию изображать Святослава человеком, безразличным в делах религии, при котором на Руси жилось вольготно и христианам, и язычникам. после смерти Ольги Святослав дал выход ненависти. Начался второй антихристианский террор, продолжавшийся неполных три года (969—972). Отчасти он был спровоцирован развитием событий. Благодушие князя, обусловленное его военными успехами и славой, добытой на ратном поприще, продолжалось недолго. Провал восточной политики, приведшей к печенежскому нашествию и ставшей причиной потери причерноморских земель, неудачи на Балканах, рост народно-освободительной борьбы болгарского народа, очевидное превосходство византийской дипломатии и оружия — все это не могло не привести к стремлению свалить на кого-то последствия своей собственной недальновидной политики. Ими стали христиане — чужеземцы (греки и болгары) и свои. В глазах Святослава христиане были репрезентантами провизантийской политики. Ведь Русская православная церковь административно подчинялась царьградской патриархии. Важное сообщение о развязанном Святославом антихристианском терроре имеется у В. Н. Татищева. Ссылаясь на Иоакимовскую летопись, он пишет: ”По смерти Ольги Святослав пребываше в Переяславцы на Дунае, воюя на казари, болгоры и греки, имея помосчь от тестя, князя угорского и князя ляцкого, не единою побеждая, последи за Дунаем у стены долгие [какая сия стена, и где, я описания не нахожу] все войско погуби. Тогда диявол возмяте серца вельмож нечестивых, начаша клеветати на Христианы, сусчия в воинстве, якобы сие падение вой приключилося от прогневания лжебогов их христианами. Он же толико разсвирепе, яко и единаго брата своего Глеба не посчаде, но разными муки томя убиваше. Они же с радостию на мучение идяху, а веры Христовы отресчися и идолом поклонитися не хотяху, с веселием венец мучения приимаху. Он же, видя их непокорение, наипаче на презвитеры яряся, якобы тии чарованием неким людем отврасчают и в вере их утверждают, посла в Киев, повеле храмы христиан разорити и сожесчи и сам вскоре поиде, хотя вся Христианы изгубити”. Некоторые детали привлекают особое внимание. Во-первых, названа причина антихристианского террора — стремление переложить на христиан вину за собственные политические и военные неудачи. осуществляемых Святославом, является уничтожение церквей. Святослав начинает преследование христиан в своем войске и даже умертвляет своего брата Глеба. В. Н. Татищев называет среди разрушенных сооружений Софийскую церковь, основанную Ольгой. Такая же судьба постигла и Николаевскую церковь на Аскольдовой могиле. Сведения о разрушении церквей Святославом подтверждаются и археологически. Речь идет об открытии на Старокиевской горе в Киеве языческого капища, при сооружении которого использованы остатки каменного сооружения с фресковой росписью. Таким сооружением могла быть только раннехристианская церковь, наиболее правдоподобно — ротонда, построенная в довладимирское время. Важно, что вблизи капища действительно открыты остатки ротонды начала XIII в., причем в руинах сооружения найден строительный материал (плинфа) Х в. Очевидно, первая ротонда была разрушена, а позже на ее месте построена новая где-то на рубеже XII—XIII вв.