Опричнина и ее последствия для страны

Опричнина и ее последствия для страны.

После смерти Василия III велась борьба за власть между боярскими группировками Бельских, Шуйских и Глинских.

Боярское правление привело к ослаблению центральной власти, а произвол вотчинников вызвал широкое недовольство и открытые выступления в ряде русских городов.

Народные выступления показали, что страна нуждается в реформах по укреплению государственности и централизации власти. Иван IV вступил на путь проведения структурных реформ, в которых было особенно заинтересовано дворянство.

В 1549 году вокруг Ивана IV сложился совет близких ему людей, получивший название Избранная рада. В ее работе участвовали представители различных слоев господствующего класса. Состав Избранной рады как бы отразил компромисс между различными слоями господствующего класса. Избранная рада просуществовала до 1560 года, она проводила преобразования, получившие название реформ середины XVI века.

В период, когда складывалось централизованное государство, а также во время междуцарствий и внутренних распрей, роль законодательного и совещательного органа при великом царе играла Боярская дума. Во время царствования Ивана IV почти втрое был расширен состав Боярской думы, с тем, чтобы ослабить в ней роль старой боярской аристократии.

Возник новый орган власти – Земской собор. Земские соборы собирались нерегулярно и занимались решений важнейших государственных дел, вопросами внешней политики и финансов.

После появления приказов, стала складываться единая система управления на местах.

В середине XVI века сложился аппарат государственной власти в форме сословно представительной монархии.

В 1550 году появился новый Судебник, на основе Судебника Ивана III. Право сбора  торговых пошлин перешло в руки государства. В середине XVI века была установлена единая для всего государства единица взимания налогов – большая соха.

Ядро армии составляло дворянское ополчение. В 1550 году было создано постоянное стрелецкое войско.

Реформы 50 – х годов XVI века способствовали укреплению российского централизованного многонационального государства. Они усилили власть царя, привели к реорганизации местного и центрального управления, укрепили военную мощь страны.

Основными задачами внешней политики России в XVI веке являлись: на западе – борьба за выход к Балтийскому морю, на юго-востоке и востоке – борьба с Казанскими и Астраханскими ханствами и начало освоения Сибири, на юге – защита страны от набегов Крымского хана.

Решение проблем подчинения Казанского и Астраханского ханств было возможно двумя путями либо посадить в этих ханствах своих ставленников, либо завоевать их.

Присоединение Казани и Астрахани открыло возможность для продвижения в Сибирь.

Пытаясь выйти к Балтийскому побережью Иван IV в течении 25 лет вел изнурительную Ливонскую войну. В случае успеха открывалась возможность приобретения новых хозяйственно освоенных земель.

Война приобретала затяжной характер, в нее оказались втянуты несколько европейских держав. Усилились противоречия внутри России, разногласия между царем и его приближенными.среди тех русских бояр, которые были заинтересованы в укреплении южных русских границ, росло недовольство продолжением Ливонской войны.

В результате в 1560 году была прекращена деятельность Избранной рады. Иван IV взял курс на усиление личной власти. В этих сложных для страны обстоятельствах Иван IV пошел на введение опричнины.

Неудача Ливонской войны в конечном счете явилась экономической отсталости России, которая не смогла успешно выдержать длительную борьбу с сильными противниками. Разорение страны в годы опричнины лишь усугубило дело.

 Иван IV, борясь  с мятежами и изменами боярской  знати, видел в них главную  причину неудач своей политики. Он твердо стоял на позиции  необходимости сильной самодержавной  власти, основным препятствием к  установлению которой, по его  мнению, были боярско – княжеская оппозиция и боярские привилегии. Острота момента и общая неразвитость форм государственного аппарата, а также особенности характера царя привели к установлению опричнины. Иван IV расправлялся с остатками раздробленности чисто средневековыми средствами.

Царь рассчитал хороший политический маневр. Используя веру народа в царя, Иван Грозный ожидал, что его позовут вернуться на трон, после того как уехал в Александровскую слободу. Когда же это произошло, царь продиктовал свои условия: право неограниченной самодержавной власти и учреждение опричнины.

После того, как депутация, состоявшая из священников, бояр и придворных, отправилась за царем, он пережил сильное нервное потрясение. И сразу же приступил к созданию привилегированной шеститысячной гвардии, названной опричниной. 

Страна была разделена на две части: опричнину и земщину. В опричнину Иван IV включил наиболее важные земли. На них селились дворяне, входившие в опричное войско, которое должно было содержать население земщины.

Одетые в черное всадники на вороных конях вершили суд по своему произволу. К их седлам были привязаны собачьи головы и метлы – это символизировало, что они выслеживают изменников и выметают из Руси скверну. Иван мог быть уверен в их преданности, поскольку он даровал им земли, отобранные у бояр, отдал в их распоряжение целые улицы в Москве и некоторые подмосковные слободы. Ядром опричнины были 300 человек, состоявших в «братстве» наподобие монашеского. Совместные богослужения и следовавшие за ними пытки и истязания пленников связывали опричников кровью.

Стремясь уничтожить сепаратизм феодальной власти, Иван IV не останавливался ни перед какими жестокостями. Начался опричный террор, казни, ссылки. Жесточайшему разгрому подверглись центр и северо-запад русских земель, где боярство было особенно сильным. Боярско- княжеское землевладение не было уничтожено окончательно, хотя сильно ослабило его мощь, была подорвана политическая роль боярской аристократии.

В начале 1570 года решив, что Новгород замышляет против него заговор, Иван повелел примерно его наказать. Установив у городских стен войсковой заслон, он приказал убить новгородских монахов. Влиятельных граждан пороли до тех пор, пока не обнажались кости, вырывали ребра клещами, варили в котлах, с живых сдирали кожу, поджаривали и сажали на кол. Опричники топили новгородцев в реке Волхов. В общей сложности погибло около 60000 мужчин, женщин и детей.

Конец опричнине помог положить, как ни странно, крымский хан Девлет-Гирей, прорвавшийся к Москве летом 1571 года по вине опричного войска, не оказавшего ему сопротивления. Это выявило неспособность опричного войска успешно сражаться с внешними врагами. Он сжег Москву, после этого Иван Грозный понял, что над страной нависла смертельная опасность. Объединенные земско-опричные войска разбили войско хана, а опричнина в 1572 году была отменена.

Опричнина и земщина.

Опричнина при первом взгляде на нее, особенно при таком поведении царя, представляется учреждением, лишенным всякого политического смысла. В самом деле, объявив в послании всех бояр изменниками и расхитителями земли, царь оставил управление землей в руках этих изменников и хищников. Но и у опричнины был свой смысл, хотя и довольно печальный. В ней надо различать территорию и цель. Слово опричнина в 16 веке было уже устарелым термином, который тогдашняя московская летопись перевела выражением особный двор. Не царь Иван выдумал это слово, заимствованное из старого удельного языка. В удельное время так назывались особые выделенные владения, преимущественно те, которые отдавались в полную собственность княгиням-вдовам, в отличие от данных в пожизненное пользование, от прожитков. Опричнина царя Ивана была дворцовое хозяйственно-административное учреждение, заведовавшее землями, отведенными на содержание данного двора. Подобное учреждение возникло у нас позднее, в конце 18 века, когда император Павел законом 5 апреля 1797 г. об императорской фамилии выделил «из государственных владений особые недвижимые имения» в количестве свыше 460 тысяч душ крестьян мужского пола, состоявшие «в государственном исчислении под наименованием дворцовых волостей и деревень» и получившее название удельных. Разница была лишь в том, что опричнина с дальнейшими присоединениями захватила чуть не половину всего государства, тогда как в удельное ведомство императора Павла вошла лишь 1/38 тогдашнего населения империи. Сам царь Иван смотрел на учрежденную им опричнину, как на свое частное владение, на особый двор или удел, который он выделил из состава государства; он предназначал после себя земщину старшему своему сыну как царю, а опричнину – младшему, как удельному князю. Есть известие, что во главе земщины поставлен был крещеный татарин, пленный казанский царь Едигер-Семеон. Позднее, в 1574 г., царь Иван венчал на царство другого татарина, касимовского хана Саина-Булата, - в крещении Симеона Бекбулатовича, дав ему титул государя великого князя всея Руси. Переводя этот титул на наш язык, можно сказать, что Иван назначал того и другого Симеона председателями думы земских бояр. Симеон Бекбулатович правил царством два года, потом его сослали в Тверь. Все правительственные указы писались от имени этого Симеона как настоящего всероссийского царя, а сам Иван довольствовался скромным титулом государя князя, даже не великого, а просто князя московского, не всея Руси, ездил к Симеону на поклон, как простой боярин, и в челобитных своих к Симеону величал себя князем московским Иванцом Васильевым, который бьет челом «с своими детишками», с царевичами. Можно думать, что здесь не все – политический маскарад. Царь Иван противопоставлял себя как князя московского удельного государю всея Руси, стоявшему во главе земщины; выставляя себя особым, опричным князем московским, Иван как будто признавал, что вся остальная Русская земля составляла ведомство совета, состоявшего из потомков ее бывших властителей, князей великих и удельных, из которых состояло высшее московское боярство, заседавшее в земской думе. После Иван переименовал опричнину во двор, бояр и служилых людей, опричных в бояр и служилых людей дворовых. У царя в опричнине была своя дума, «свои бояре»; опричной областью управляли особые приказы, однородные со старыми земскими. Дела общегосударственные, как бы сказать имперские, вела с докладом царю земская дума. Но иные вопросы царь приказывал обсуждать всем боярам, земским и опричным, и «бояре обои» ставили общее решение.

Назначение опричнины.

Но, спрашивается, зачем понадобилась эта реставрация или эта пародия удела? Учреждению с такой обветшалой формой и с таким архаичным названием царь указал небывалую дотоле задачу: опричнина получила значение политического убежища, куда хотел укрыться царь от своего крамольного боярства. Мысль, что он должен бежать от своих бояр, постепенно овладевала его умом, стала его безотвязной думой. В духовной своей, написанной около1572 г., царь пресерьезно изображает себя изгнанником, скитальцем. Здесь он пишет: «По множеству беззаконий моих распростерся на меня гнев божий, изгнан я боярами ради их самовольства из своего достояния и скитаюсь по странам». Ему приписывали серьезное намерение бежать в Англию. Итак, опричнина явилась учреждением, которое должно было ограждать личную безопасность царя. Ей указана была политическая цель, для которой не было особого учреждения в существовавшем московском государственном устройстве. Цель эта состояла в том, чтобы истребить крамолу, гнездившуюся в Русской земле, преимущественно в боярской среде. Опричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной измены. Отряд в тысячу человек, зачисленный в опричнину и потом увеличенный до 6 тысяч, становился корпусом дозорщиков внутренней крамолы. Малюта Скуратов, т. е. Григорий Яковлевич Плещеев-Бельский, родич св. митрополита Алексия, был как бы шефом этого корпуса, а царь выпросил себе у духовенства, бояр и всей земли полицейскую диктатуру для борьбы с этой крамолой. Как специальный полицейский отряд опричнина получила особый мундир: у опричника были привязаны к седлу собачья голова и метла – это были знаки его должности, состоявшей в том, чтобы выслеживать, вынюхивать и выметать измену и грызть государевых злодеев-крамольников. Опричник ездил весь в черном с головы до ног, на вороном коне в черной же сбруе, потому современники прозвали опричнину «тьмой кромешной», говорили о ней: «яко нощь, темна». Это был какой-то орден отшельников, подобно инокам от земли отрекшихся и с землей боровшихся, как иноки борются с соблазнами мира. Самый прием в опричную дружину обставлен был не то конспиративной торжественностью. Князь Курбский в своей Истории царя Ивана пишет, что царь со всей Русской земли собрал себе «человеков, скверных и всякими злостьями исполненных», и обязал их страшными клятвами не знаться не только с друзьями и братьями, но и с родителями, а служить единственно ему и на этом заставлял их целовать крест. Припомним при этом, что я сказал о монастырском чине жизни, какой установил Иван в слободе для своей избранной опричной братии.

Противоречие в строе государства.

Таково было происхождение и назначение опричнины. Но, объяснив ее происхождение и назначение, все-таки довольно трудно понять ее политический смысл. Легко видеть, как и для чего она возникла, но трудно уяснить себе, как могла она возникнуть, как могла прийти царю самая мысль о таком учреждении. Ведь опричнина не отвечала на политический вопрос, стоявший тогда на очереди, не устраняла затруднения, которым была вызвана. Затруднение создавалось столкновениями, какие возникали между государем и боярством. Источником этих столкновений были не противоречивые политические стремление обеих государственных сил, а одно противоречие в самом политическом строе Московского государства. Государь и боярство не расходились друг с другом непримиримо в своих политических идеалах, в планах государственного порядка, а только натолкнулись на одну несообразность в установившемся уже государственным порядком, с которой не знали что делать, Что такое было на самом деле Московское государство в XVI в.? Эта была абсолютная монархия, но с аристократическим управлением, т. е. правительственным персоналом. Не было политического законодательства, которое определяло бы границы верховной власти, но был правительственный класс с аристократической организацией, которую признавала сама власть. Эта власть росла вместе, одновременно и даже об руку с другой политической силой, ее стеснявшей. Таким образом, характер этой власти не соответствовал свойству правительственных орудий, посредством которых она должна была действовать. Бояре возомнили себя властными советниками Государя всея Руси в то самое время, когда этот государь, оставаясь верным воззрению удельного вотчинника, согласно с древнерусским правом пожаловал их, как дворовых слуг своих, в звание холопов государевых. Обе стороны очутились в таком неестественном отношении друг к другу, которого они, кажется, не замечали, пока оно складывалось, и с которым не знали что делать, когда его заметили. Тогда обе стороны почувствовали себя в неловком положении и не знали, как из него выйти. Ни боярство не умело устроиться и устроить государственный порядок без государевой власти, к какой оно привыкло, ни государь не знал, как без боярского содействия управиться со своим царством в его новых пределах. Обе стороны не могли ужиться одна с другой, ни обойтись друг без друга. Не умея не поладить, ни расстаться, они попытались разделиться - жить рядом, но не вместе. Таким выходом из затруднительного положения и была опричнина.

Бесцельность опричнины.

Во всяком случае, избирая тот или другой выход, предстояло действовать против политического положения целого класса, а не против отдельных лиц. Царь поступил прямо наоборот: заподозрив все боярство в измене, он бросился на заподозренных, вырывая их поодиночке, но оставил класс во главе земского управления; не имея возможности сокрушить неудобный для него правительственный строй, он стал истреблять отдельных подозрительных или ненавистных ему лиц. Опричники ставились не на место бояр, а против бояр, они могли быть по самому назначению своему не правителями, а только палачами земли. В этом состояла политическая бесцельность опричнины; вызванная столкновением, причиной которого был порядок, а не лица, она была направлена против лиц, а не против порядка. В этом смысле и можно сказать, что опричнина не отвечала на вопрос, стоявший на очереди. Она могла быть внушена царю только неверным пониманием положения боярства, как и своего собственного положения. Она была в значительной мере плодом чересчур пугливого воображения царя. Иван направлял ее против страшной крамолы, будто бы гнездившейся в боярской среде и грозившей истреблением всей царской семьи. Но действительно ли так страшна была опасность? Политическая сила боярства и помимо опричнины была подорвана условиями, прямо или косвенно созданными московским собиранием Руси. Возможность дозволенного, законного отъезда, главной опоры служебной свободы боярина, ко времени царя Ивана уже исчезла: кроме Литвы, отъехать было некуда, единственный уцелевший удельный князь Владимир старицкий договорами обязался не принимать ни князей, ни бояр и никаких людей, отъезжавших от царя. Служба бояр из вольной стала обязательной, невольной. Местничество лишало класс способности к дружному совместному действию. Поземельная перетасовка важнейших служилых князей, производившаяся при Иване III и его внуке посредством обмена старинных княжеских вотчин на новые, перемещала князей Одоевских, Воротынских, Мезецких с опасных окраин, откуда они могли завести сношения с заграничными недругами Москвы, куда-нибудь на Клязьму или на верхнюю Волгу, в чужую среду, с которой у них не было никаких связей. Знатнейшие бояре правили областями, но так, что своим управлением, ни в народе, ни даже в своей сословной организации, и царь должен был знать это лучше своих бояр. Серьезная опасность грозила при повторении случая 1553 г., когда многие бояре не хотели присягать ребенку, сыну опасно больного царя, имея в виду возвести на престол удельного Владимира, дядю царевича. Едва перемогавший царь прямо сказал присягнувшим боярам, что в случае своей смерти он предвидит судьбу своего семейства при царе-дяде. Это – участь, обычно постигавшая принцев соперников в восточных деспотиях. Собственные предки царя Ивана, князья московские, точно так же расправлялись со своими родичами, становившимися им поперек дороги; точно так же расправился и сам царь Иван со своим двоюродным братом Владимиром старицким. Опасность 1553 г. многие бояре стали на сторону царевича, и династическая катастрофа могла не состояться. В 1568 г. в случае смерти царя едва ли оказалась бы достаточно сторонников у его прямого наследника: опричнина сплотила боярство инстинктивно – чувством самосохранения.