Неолит среднего Поволжья

     Более или  менее достоверное елшанское  погребение было найдено на  стоянке Чекалино IV. Погребенная  - женщина, находилось в неглубоком  материковом углублении в сильно скорченном положении на правом боку с руками, подложенными под голову. Ориентировка костяка - северо-западная. Инвентаря при костяке не было, если не считать небольшой ножевидной пластины у основания черепа.

     На полу  котлована Лебяжинки IV был найден вытянутый костяк, сопровождавшийся инвентарем, который по условиям его расположения и находившимся возле него вещам также может считаться неолитическим. Поза погребенного - вытянутая, на спине, руки сложены на тазобедренных костях, череп повернут на лицом на восток. Костяк ориентирован на север. Погребальный инвентарь представлял собой камень, лежащий у черепа, подвеску под черепом, костяной гарпун, располагавшийся у локтевого сустава, оселок, лежащий у правой ноги. У левой ноги лежали развал плоскодонного сосуда, украшенного ямочно-жемчужным пояском, обломки панциря черепахи, костяные изделия: кинжал, проколка и подвеска.

     Обнаруженные  костяки, если верна предлагаемая  их интерпретация, являются наиболее  древними палеоантропологическим материалами в регионе и дают первую возможность представить физический облик людей раннего неолита. Краниологические характеристики этих погребений даны в соответствующем разделе. Здесь скажем лишь, что, судя по этим находкам, население елшанской культуры, видимо, не устраивало больших некрополей и захоранивало умерших прямо на стоянках. Описанные захоронения дают первоначальное представление о погребальном обряде населения того времени. Вместе с тем, пока не появится возможность оперировать серийными материалами, вопрос о погребальном обряде елшанцев остается открытым, особенно учитывая существенные различия признаков приведенных погребений.

     Важными представляются  выводы А.А.Хохлова относительно  принадлежности описанных костяков  к представителям древнеуральской расы. Наряду с прочими аргументами, этот факт говорит о том, что субстратом елшанской популяции могло быть население, занимающее территориально близкую к рассматриваемому региону позицию, либо проживающее непосредственно на территории Среднего Поволжья. Антропологические определения, таким образом, в какой-то мере помогают в решении вопроса происхождения елшанской культуры, который в настоящий момент является одним из остро дискутируемых.

     И.Б. Васильев  и А.А. Выборнов, основываясь на некотором сходстве керамических сосудов, считают, что возникновение памятников елшанскоro типа это результат миграции на Среднюю Волгу инокультурного населения. В происхождении культуры, по их мнению, решающая роль принадлежит среднеазиатским племенам, оставившим слой раннего неолита на пещерной стоянке Джебел в прикаспийском Туркменистане и ряд памятников в районе Лявляканских озер и в долине реки Дарьясай в Узбекистане (Учащи 131 и др). Авторы гипотезы даже наметили возможный путь миграции среднеазиатского населения на Волгу, который, по их мнению, пролегал по юго-восточному краю Прикаспийской низменности и, возможно, южным предгорьям Урала, а затем по рекам Урал и Самара.²²

     Н.Л. Моргунова  в целом придерживается автохтонной  версии возникновения неолитической культуры юга лесостепного Волга-Уралья, не исключая при этом "импульса идеи гончарного производства, ... привнесенного волнами более южного пришлого населения", которые внедрили в местную среду идею керамического производства. Под южным населением подразумеваются те же неолитические племена Аралокаспийского водораздела²³. Помимо того, на основании бесспорного, как считает Н.Л.Моргунова, сходства керамики, исследователь отмечает также влияние на процесс сложения волго-уральской культуры традиций населения Нижнего Дона (Ракушечный Яр)²⁴.

     Таким образом,  походы этих авторов к проблеме  в основном близки. Разница же  заключается в том, что позиция  И.Б. Васильева и А.А. Выборнова  носит ярко выраженный миграционистский  характер, в то время как точка  зрения Н.Л. Моргуновой выглядит менее рельефно. Влияние южного компонента она представляет в виде привнесения идеи неолитизации, преломляющейся и видоизменяющейся в местной среде, не конкретизируя, каким образом эта идея была перенесена на волжскую почву и насколько значительными были результаты этого влияния.

     Как уже  говорилось, упомянутые авторы отмечают  некоторую близость елшанской  посуды и ранней керамики ряда  культур юга России, Украины и  Белоруссии.²⁵ И.Б. Васильев и А.А. Выборнов при этом склонны объяснять это сходство стадиальными причинами, " ... близкими закономерностями появления первой керамики у населения сходного культурно-хозяйственного типа (присваивающие формы)".²⁶ Н.Л. Моргунова же, вслед за В.Н. Даниленко, за этим сходством видит единый процесс распространения неолитической традиции из Средней Азии (или через нее) в Восточную Европу, причем, по мнению автора не исключено, что традиция эта связана, в том числе, и с производящим хозяйством²⁷.

     Иного взгляда  на проблему придерживается А.Е.Мамонов. По его мнению, гипотеза об участии в сложении елшанской культуры населения восточно-каспийских и приаральских областей представляется на сегодняшний день недостаточно обоснованной. Одним из доводов в пользу этой гипотезы является наличие в пределах ареала культуры небольшого числа геометрических микролитов, типологически неоднородных и не имеющих надежных контекстуальных привязок, что существенно понижает доказательный вес данного аргумента. Более того, в кремневых комплексах "чистых" елшанских слоев геометрические микролиты - "визитная карточка" южных кремневых производств, как и в целом, микролитическая техника, полностью отсутствуют, что свидетельствует против участия южного (или юго-восточного) населения в сложении елшанской культуры. Исключение в этом плане составляет лишь Ильинская стоянка - поздний елшанский памятник.

     Может  быть, подвергнут сомнению, и другой  аргумент основой которого является  сходство керамического инвентаря.  Суть различий основных компонентов  сравниваемых культур достаточно подробно изложена в недавно вышедшей печатной работе²⁸, что избавляет от необходимости повторения этих сопоставлений. Здесь, комплекс признаков елшанской керамики резко выделяет ее из числа других культур раннего неолита Восточной Европы и Средней Азии. В числе этих признаков на первом месте стоит оригинальная орнаментальная система, охарактеризованная в описательной части настоящей главы, а также формы сосудов и прежде всего - плоскодонность некоторых из них.

     В  настоящее время нет возможности  сравнивать технологические особенности елшанской керамической продукции с аналогичными изделиями большинства упоминаемых культур, поскольку специальный анализ этой посуды, в основном, не проводился. Вместе с тем, выводы И.Н. Васильевой относительно использования илов и сапропелей в качестве пластического материала для изготовления елшанских сосудов и определение данного керамического производства как протогончарного, вызывают повышенный интерес. Эти исследования важны еще и с той точки зрения, что получаемые данные дополняют список обладающих большим весом культурно значимых признаков, сравнимых с характеристиками орнаментов.

     Завершая  эту часть рассуждений, говоря  о своеобразии керамики елшанской  культуры,  не имеется в виду  отсутствия в орнаментации других культур, скажем, такого приема, как прочерчивание или разреженный накол. Конечно, при желании можно отыскать немало культурных образований, керамика которых украшена, например, ямочно-жемчужными поясками, и не только в неолите. Здесь речь идет именно о комплексе устойчивых признаков, повторяющийся в материалах целого ряда памятников, расположенных на достаточно четко очерченной территории и взаимосвязанных с не менее стабильными характеристиками других категорий инвентаря.

     Вопрос  происхождения елшанской культуры должен решаться, в первую очередь, с помощью сопоставления ее кремневой индустрии с соответствующими производствами более ранней, мезолитической эпохи. Здесь нас поджидают определенные трудности, поскольку количество известных к сегодняшнему дню мезолитических памятников в регионе очень невелико, а отвечающих требованиям поставленной задачи - и вовсе единицы. Тем не менее, материалы таких стоянок, как Красный Яр I, Чекалино II, Старо-Токская и некоторых других памятников проливают свет на эту проблему. Коллекции кремня этих памятников обнаруживают вполне определенное сходство с елшанскими. Их сближают сходные характеристики сырья, широкое использование в качестве заготовок обломочного материала, сочетание пластинчатой и отщеповой техники, обедненный типологический набор орудий преимущественно режуще-скоблящего назначения, некоторые специфические типы инструментов. Достаточно подробный анализ кремневой индустрии упомянутых памятников помещен в разделе настоящего издания, посвященного мезолиту. Основываясь на сходстве индустрий этих памятников с елшанскими кремневыми комплексами, мы приходим к выводу, что корни местной неолитической культуры необходимо искать в мезолитических традициях Волго-Камья и, возможно, некоторых смежных территорий, расположенных не к югу, а к северу или северо-западу от ареала елшанских памятников. А.А. Ластовский сопоставляет кремневые коллекции памятников типа Красный Яр I и Чекалино II с материалами Нижнего Прикамья, а также романовско-ильмурзинской культуры Южного Приуралья.²⁹ Сходные выкладки публикуются и относительно собственно елшанских кремневых коллекций.³⁰ Такой вывод относительно культурной ориентации местной кремневой индустрии базируется на особенностях первичного расщепления и вторичной обработки. Наличии "кладов" сырья и готовых инструментов, рубящих орудий и пластинчатых наконечников, скребков различных типов, в том числе и с альтернативным рабочим краем, резцов на углу пластин и их трансверсальных и ретушных разновидностей, а также других специфических черт различных категорий кремневого инвентаря.

   В елшанском  слое стоянки Чекалино IV, согласно  определениям П.А. Косинцева, имеются  кости дикого тура, сайги, благородного  оленя, бобра, куницы, черепахи  и рыбы. Среди остеологических  остатков, извлеченных из котлована постройки стоянки Лебяжинка IV, имеются кости тура, лося, косули, дикой лошади, сайги, медведя, выдры, бобра, черепахи и рыбы. Такой пестрый состав фауны свидетельствует об эксплуатации неолитическим населением разных экологических ниш. Кучи створок Unionidae, отсутствующие на мезолитических стоянках региона, дополняют картину рациона питания населения раннего неолита и говорят о возникновении на определенном этапе специфического собирательства, связанного с водоемами и характерного для многих европейских неолитических культур.

     Для  сравнения можно вспомнить, что,  по определению того же П.А.  Косинцева, в слое мезолитического  времени стоянки Чекалино II подавляющее  количество фаунистических остатков  принадлежало лосю, что свидетельствует  о наличии у населения того времени хозяйства, основанного на специализированной добыче крупного мигрирующего зверя - типичного для восточноевропейских лесов мезолитического времени промысла. Остеологический материал памятников елшанской культуры рисует совершенно иную картину.

     Эксплуатация  различных экологических ниш  могла происходить только в  сезонном ритме, поскольку все  они функционируют строго циклично. С одной стороны, это обстоятельство  предполагает наличие у населения  сезонного планирования хозяйственной  деятельности, с другой - в значительной мере объясняет существование особой поселенческой модели, не предусматривающей долговременного проживания на одном месте. Напомним, что на большинстве памятников елшанской культуры, кроме стоянки Лебяжинка IV, не обнаружено следов построек. Мощность культурных слоев и количество содержащихся в них материалов невелики. Эфемерный характер стоянок елшанской культуры подтверждается также небольшой их площадью, а кроме того, приводимыми выше геоморфологическими наблюдениями Ю.А. Лаврушина.

     Большое  количество орудий деревообработки  свидетельствует об активном  изготовлении населением неких  деревянных конструкций, которыми, при отсутствии долговременных  жилищ, могли быть орудия охоты  и рыбной ловли, транспортные  средства. Появление керамической посуды говорит о принципиально иных, по сравнению с предыдущей эпохой, способах переработки и хранения пищи.

     Необходимо  подчеркнуть, что переход к  неолиту на данной территории  никак не связан с производящими  формами экономики. Вместе с  тем, весьма важен факт использования в качестве охотничьей добычи потенциально доместицируемых видов - тура, дикой лошади, мелких копытных, водоплавающих птиц. Активное "давление" на эти виды теоретически могло вызвать изменения, которые позднее способны были стимулировать доместикационные процессы. Время начала доместикации в регионе устанавливается нечетко, но носители наиболее древних культур Волго-Уральского междуречья, относительно которых достоверно установлен факт наличия у них доместицированных животных, использовали в хозяйстве именно крупный рогатый скот и лошади³¹.

     На  рубеже бореального и атлантического  периодов (первая половина VI тыс.  до н.э.) елшанская культура начала  претерпевать значительные изменения,  связанные как с внутренними  трансформациями, так и с притоком на се территорию инокультурного населения. Неолитический комплекс Ильинской стоянки представляет собой свидетельство видоизменения культуры на Заключительной стадии ее существования. Основанием относить комплекс к елшанской культуре служит то обстоятельство, что из 50-ти сосудов коллекции 26 обладают полным набором стандартных елшанских признаков (характерная форма верхних частей, наличие двух типов днищ, орнамент в виде ямочнo-жемчужного пояска, прочерченных линий, разреженных наколов, либо коротких изогнутых насечек, мотивы в виде ромбической сетки, наклонных, горизонтальных рядов или зигзага, орнаментация срезов венчиков). Другая же половина украшена помимо этого орнаментами, нанесенными мелким гребенчатым штампом и наколами в строчку.

     В кремневом инвентаре новыми типами являются призматические и конические нуклеусы для снятия микропластин, ретушированные сечения-вкладыши, острия на пластинах, пластины со скошенным концом. При этом к основной части кремневой коллекции относятся нуклеусы со скалыванием на 2/3 периметра, дублированные скребки, резцы, перфораторы, пластинчатые наконечники, а также крупный оббитый с двух сторон и подшлифованный топор³². Подобную картину можно наблюдать и на некоторых других недавно раскопанных, но пока не опубликованных памятниках. Среди них, возможно, недавно изученная стоянка Красный Яр VII на р. Сок. Инновации в виде строчечного накола и некоторых разновидностей пластинчатых орудий вполне согласуются с концепцией влияния на местную культуру нижневолжско-прикаспийского компонента, изложенной в некоторых работах.³³ С притоком на территорию, занятую елшанским населением, носителей культурных традиций Нижней Волги, видимо, связаны и инновации в кремневой индустрии - появление новых типов кремневого сырья, геометрических микролитов, вкладышей, распространение пластинчатой техники южного облика. На этом этапе елшанская культура постепенно завершает свое существование, уступая место новой - средневолжской культуре с накольчато-гребенчатой керамикой.

Глава II. Обзор археологических культур среднего Поволжья

§ 1. Елшанская культура

     Следующий  этап в развитии неолитического  населения Самарского Поволжья  связан с появлением памятников, содержащих керамику с гребенчато-накольчатой  орнаментацией. В настоящее время  в Средневолжском регионе исследовано более 20 стоянок подобного типа: Елшанская I и II, Ивановская, Захар-Калма, Виловатовская, Максимовская I и II, Малый Шихан, расположенные в бассейне р. Самары, Ильинка, Лебяжинка I, IV, V, Чекалино IV, Большая Раковка II, Чесноковка II, Красный Яр VII, Солонцовка, находящиеся в бассейне реки Сок, Лебяжье I и II, Мелекесс III и на р. БольшоЙ Черемшан, Подлесное III, V и VII, Пензенские стоянки в верховьях р.Суры.