Научная категория теория исторического процесса

Научная категория теория исторического процесса(или теория изучения) определяется предметом изучения и представляет собой логическую цепочку причинно-следственных связей, в которую вплетены конкретные факты  истории. Теории являются стержнем всех исторических трудов независимо от времени  их написания. Мировоззрение летописцев — первых историков — было религиозным. История государства и общества истолковывалась как осуществление  божественного замысла, воз­даяние людям за добродетели и наказание  за грехи. В летописях история  государства тесно переплетена  с религией — христианст­вом. Возникновение  государства связано с принятием  христианства в Киеве в 988 году, а  затем с перенесением религиозных  и государственных центров во Владимир (место­нахождение митрополита), в Москву (местонахождение митрополита  и патриарха). С этих позиций история  общества рассматривалась как история  государства, основой которого являлось христианство — православие. Расширение государства и распространение  христианства были неразрывно связаны  друг с другом. Со времен летописцев историческая традиция стала делить население Восточной Европы и  Сибири на «наших» — православных и «ненаших» — иноверцев. Мысль  об особом пути России, отличном от западных и восточных стран, была сформулирована на рубеже XV—XVI вв. старцем Елеазарова монастыря Филофеем — это было учение «Москва — Третий Рим». Согласно этому учению, Первый Рим — Римская  империя — пал в результате того, что его жители впали в  ересь, отказались от истинного благочестия. Второй Рим — Византия — пал  под ударами турок. «Два Рима пали, а третий стоит, четвертому не бывать», — писал старец Филофей. Отсюда становилась  ясной мессианская роль России, призванной сохранить истинное христианство, утраченное в других странах, указать путь развития всему остальному миру. В XVIII веке российские историки под влиянием западных историков  перешли на позиции всемирно-исторической теории изучения, рассматривая российскую историю как часть мировой. Однако мысль об особом, отличном от западно-европейского, развитии России продолжала существовать в русском обществе. Она нашла  свое воплощение в теории «официальной народности», основы которой были сформулированы в 30-е гг. XIX века министром народного  просвещения России графом С.С. Уваровым. Суть ее в том, что, в отличие от Европы, общественная жизнь России базируется на трех основополагающих принципах: «Самодержавие, православие, народность». Впечатление разорвавшейся  бомбы произвело «философическое» письмо П.Я. Чаадаева, опубликованное в 1836 г. в журнале «Телескоп». Он усматривал главное отличие в развитии Европы и России в их религиозной основе — католичестве и православии. В  Западной Европе он видел хранителя  христианского мира, Россию же воспринимал  как страну, стоящую вне мировой  истории. Спасение России П.Я. Чаадаев  видел в ско­рейшем приобщении к  религиозно-католическим началам западного  мира. Письмо оказало огромное влияние  на умы интеллигенции, положило начало спорам о судьбах России, появлению  в 30—40-х гг. XIX века течений «западников» — сторонников всемирно-исторической теории — и «славянофилов» —  сторонников локально-исторической теории. Западники исходили из концепции  единства человеческого мира и считали, что Западная Европа идет во главе  мира, наиболее полно и успешно  осуществляя принципы гуманности, свободы  и прогресса, и указывает путь всему осталь­ному человечеству. Задача России, отсталой, невежественной страны, которая лишь со времени  Петра Великого вступила на путь культурного1 общечеловеческого развития — как  можно скорее изжить косность и азиатчину  и, примкнув к Европейскому Западу, слиться с ним в одну культурную общечеловеческую семью. Локально-историческая теория изучения получила значительное распространение в середине и  второй половине XIX века. Представители  этой теории, славянофилы и народники, считали, что не существует единой общечеловеческой общности, а следовательно, единого  пути развития для всех народов. Каждый народ живет своей «самобытною» жизнью, в основе которой лежит  идейное начало, «народный дух». Для России такими началами являются православная вера и связанные с ней принципы внутренней правды и духовной свободы; воплощением этих начал в жизни является крестьянский мир, община, как добровольный союз для взаимной помощи и поддержки. По мнению славянофилов, западные принципы формально-юридической справедливости и западные организационные формы чужды России. Реформы Петра I, считали славянофилы и народники, повернули Россию с естественного пути развития на чуждый ей западный путь. С распространением на рубеже ХIX—XX веков в России марксизма всемирно-историческая теория изучения вытеснила локально-историческую. После 1917 г. одна из ветвей всемирно-исторической теории — материалистическая — стала официальной. Была разработана схема развития общества, исходящая из теории об­щественно-экономических формаций. Материалистическое направление всемирно-исторической теории дало новую трактовку места России во всемирной истории. Она расценила Октябрьскую революцию 1917 г. как социалистическую, а строй, установившийся в России, как социализм. Согласно К. Марксу, социализм — это общественный строй, который должен прийти на смену капитализму. Следовательно, Россия автоматически превращалась из отсталой европейской страны в «первую в мире страну победившего социализма», в страну, «указывающую путь развития всему человечеству». Часть российского общества, которая оказалась в эмиграции после событий 1917—1920 гг., придерживалась религиозных воззрений. Ряд исторических трудов, осмысливавших события в русле религиозной теории, принадлежит генералу П.Н. Краснову. Его взгляд на события 1917 года и после­довавшие за ним был взглядом православного верующего, корнем проблем для которого была «потеря Россией Бога», то есть забвение христианских ценностей и греховные искушения. Другой генерал, А.И. Деникин, свой труд о граж­данской войне прямо назвал «Очерки русской смуты». В среде эмиграции получила значительное развитие и локально-историческая теория, в русле которой сложилось «евразийское направление». Вышел ряд сборников, а также манифест «Евразийство» (1926). Публиковались ежегодники «Евразийский временник», «Евразийская хроника». К евразийскому направлению относили себя экономист П.Н. Савицкий, этнограф2 Н.С. Трубецкой, историк Г.В. Вернадский и др. Основные идеи евразийцев — это, во-первых, идея об особой миссии России, проистекающая из особого «месторазвития» последней. Евразийцы считали, что корни русского народа не могут быть связаны только со славянскими. В образовании русского народа большую роль сыграли тюркские и угро-финские племена, населявшие единое с восточными славянами «месторазвитие» и постоянно взаимодействующие с ними. В результате сформирова­лась русская нация, объединившая разноязычные народы в единое государство — Россию. Во-вторых, это идея о российской культуре как культуре «срединной, евразийской». «Культура России не есть ни культура европейская, ни одна из азиатских, ни сумма или механическое сочетание из элементов той и других». Русская культура была создана в результате синтеза славянского и восточного элементов. В-третьих, история Евразии — это история многих государств, в конечном итоге ведущая к созданию единого, большого государства. Евразийское государство требует наличия единой государственной идеологии. * * * На рубеже XX—XXI веков в России начинает распространяться историко-технологическое направление всемирно-исторической теории, которое получило наиболее полное отражение в учебниках С.А. Нефедова. Согласно историко-технологическому направлению история представляет динамичную картину распространения фундаментальных открытий в виде культурно-технологических кругов, расходящихся по всему миру. Культурно-технологические круги сравнимы с кругами, расходящимися по воде от брошенного камня. Это могут быть фундаментальные открытия в области производства пищи, позволяющие увеличить плотность населения в десятки и сотни раз. Это могут быть фундаментальные открытия в области вооружения, позволяющие раздвинуть границы обитания за счет соседей. Эффект этих открытий таков, что они дают народу-первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами. Овладев новым оружием, народ-первооткрыватель развертывает внешнюю экспансию, и другие народы вынуждены либо покоряться завоевателям, либо заимствовать их оружие и культуру, чтобы дать им отпор. Завоевания норманнов в IX—X веках объясняются созданием новых боевых кораблей — «дракаров», а завоевание монголов в XIII веке — созданием ими мощного лука, стрела из которого за 300 шагов пробивала любой доспех. Появление пороха и вооруженной огнестрельным оружием регулярной армии обусловило взлет могущества османских султанов, которым пытался подражать Иван Грозный. Создание шведами легких пушек обусловило военную экспансию Швеции, и это объясняет реформы Петра Первого, который пытался переделать Россию по шведскому образцу. Таким образом, на протяжении тысячелетий идет процесс постоянного осмысления и переосмысления человеком истории России, но во все века исторические факты группировались мыслителями в русле трех теорий изучения: религиозно-исторической, всемирно-исторической и ло­кально-исторической. Историческое время в трудах по истории Росиии Изучая исторический процесс, историки делят его на периоды. Деление на периоды осуществляется историком на основе: а) представлений историка о прошлом в свете проблем, решаемых в его эпоху; б) теории изучения, исходящей из предмета изучения. В 1560—1563 гг. появилась «Степенная книга», в которой временнaя история страны делится на серию сменяющих друг друга княжений и царствований. Появление во времени такой периодизации истории объясняется образованием Российского государства с центром в Москве, потребностью обоснования преемственности царского Самодержавия, доказательства его незыблемости и вечности. Василий Никитич Татищев (1686—1750) в труде «История Российская с самых древнейших времен» (в 4-х книгах), исходя из политического идеала сильной монархической власти, выделил в российской истории временн‹е этапы: от «совершенного единовластительства» (от Рюрика до Мстислава, 862—1132 гг.), через «аристократию удельного периода» (1132—1462 гг.) к «восстановлению монархии при Иоанне Великом III» (1462—1505 гг.) и укреплению ее при Петре I в начале XVIII столетия. Николай Михайлович Карамзин (1766—1826) свой главный труд посвятил истории («История государства Российского» в 12-ти томах). Идею о том, что «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым самодержавием», Карамзин, как и Татищев, положил в основу временного членения отечественной истории. Карамзин выделил шесть периодов: 1) «введение монархической власти» — от «призвания князей варяжских» до Святополка Владимировича (862—1015 гг.); 2) «угасание самодержавия» — от Святополка Владимировича до Ярослава II Всеволодовича (1015—1238 гг.); 3) «гибель» Русского государства и постепенное «государственное возрождение» России — от Ярослава II Всеволодовича до Ивана III (1238—1462 гг.); 4) «утверждение самодержавия» — от Ивана III до Ивана IV (1462—1533 гг.); 5) восстановление «единовластия царского» и превращение самодержавия в тиранию — от Ивана IV (Грозного) до Бориса Годунова (1533—1598 гг.); 6) «смутное время» — от Бориса Годунова до Михаила Романова (1598—1613 гг.). Сергей Михайлович Соловьев (1820—1879), создавший «Историю России с древнейших времен» в 29-ти томах, счи­тал государственность основной силой общественного развития, необходимой формой существования народа. Однако успехи в развитии государства, в отличие от Карамзина, он уже не приписывал царю и самодержавию. Соловьев был сыном XIX века и под влиянием открытий в естествознании и географии придавал большое значение природно-географическим факторам в освещении истории. Он считал, что «три условия имеют особенное влияние на жизнь народа: природа страны, где он живет; природа племени, к которому он принадлежит; ход внешних событий, вли­яния, идущие от народов, которые его окружают». В соответствии с этим в истории России он выделял четыре крупных раздела: 1) господство родового строя — от Рюрика до Андрея Боголюбского; 2) от Андрея Боголюбского до начала XVII века; 3) вступление России в систему европейских государств — от первых Романовых до середины XVIII века; 4) «новый период» истории России — от середины XVIII века до великих реформ 1860-х годов. Василий Осипович Ключевский (1841—1911) в «Курсе русской истории» в 5-ти томах под влиянием экономистов середины XIX века впервые нарушил традицию и отошел от периодизации по царствованиям монархов. В основу периодизации им был положен проблемный принцип. Теоретические построения Ключевского опирались на триаду: «человеческая личность, людское общество и природа страны». Основное место в «Курсе русской истории» занимают вопросы социально-экономической истории России. В отечественной истории он выделил четыре временн‹х периода: 1) «Русь днепровская, городовая, торговая» (с VIII по XIII вв.); 2) «Русь Верхневолжская, удельно-княжеская, вольно-земледельческая» (XIII — середина XV вв.); 3) «Русь Великая, московская, царско-боярская, военно-земледель­ческая» (XV — начало XVII вв.); 4) «всероссийский, императорский» период (XVII — середина XVIII вв.). Михаил Николаевич Покровский (1868—1932) в труде «Русская история с древнейших времен» в 5-ти томах впервые отразил материалистическое направление всемирно-исторической теории отечественной истории. Рубеж XIX—XX веков в России — период бурного развития капитализма, резкой имущественной дифференциации народа, массового социального протеста. В основу историко-материалистической периодизации был положен формационно-классовый подход, в соответствии с которым в отечественной истории выделяли: 1) «первобытнообщинный строй» (до IX века); 2) «феодализм» (IX — середина XIX вв.); 3) «капитализм» (вторая половина XIX века — 1917 г.); 4) «социализм» (с 1917 г.). * * * Рубеж ХХ—XXI веков — время завершения в мире научно-технической революции, господства компьютерной техники и угрозы мирового экологического кризиса. С позиций XXI века возникает новое видение устройства мира, и историки предлагают другие направления исторического процесса и соответствующие им периодизации. Лев Николаевич Гумилев (1912—1992), последователь учения академика В.И. Вернадского о биосфере (человечество — часть биосферы)3. Интерес к наследию Л.Н. Гумилева у нас в стране и за рубежом огромен. Он опубликовал на стыке естественных и гуманитарных наук более десятка монографий: «Из истории Евразии», «Древняя Русь и Великая степь», «От Руси до России» и др., создав глобальную концепцию этнической истории нашей планеты. Человек рождается, мужает, стареет, умирает. Такова и участь всякого этноса4 в мире. Космические лучи, взаимодействуя с биосферой определенной части Земли, дают толчок-вспышку для рождения этноса. Этот толчок-вспышку Л.Н. Гумилев назвал пассионарным5 . Возникает единая гармония: космос — определенная территория Земли — этнос, проживающий на этой территории. Пройдя все фазы развития (похожие на жизненные циклы человека), этнос умирает. Продолжительность жизни этноса Гумилев определяет 1200—1500 лет6: 1) пассионарная вспышка (образование нового этноса — около 300 лет); 2) акматическая фаза (наибольший подъем пассионарности — 300 лет); 3) надлом (резкое снижение пассионарности — 200 лет); 4) инерционная фаза (плавное снижение пассионарности — 300 лет); 5) обскурация (разрушение этнических связей — 200 лет); 6) мемориальная фаза (умирание этноса — 200 лет). Л.Н. Гумилев в соответствии со своей теорией выделяет в истории России этапы (фазы) жизни этноса. Пассионарная вспышка, приведшая к образованию русского этноса, произошла на Руси около 1200 г. В течение 1200—1380 гг. на основе слияния славян, татар, литовцев, финно-угорских народов возник русский этнос. Фаза пассионарной вспышки завершилась созданием в 1380—1500 гг. Великого княжества Московского. В 1500—1800 гг. (акматическая фаза, расселение этноса) этнос распространился в пределах Евразии, произошло объединение под властью Москвы народов, живших от Прибалтики до Тихого океана. После 1800 г. началась фаза надлома, которая сопровождается огромным рассеиванием пассионарной энергии, утратой единства, нарастанием внутренних конфликтов. В начале XXI века должна начаться инерционная фаза, в которой благодаря приобретенным ценностям этнос живет как бы «по инерции», возвращается единство этноса, создаются и накапливаются материальные блага. Л.Н. Гумилев называл себя «последним евразийцем». Сергей Александрович Нефедов (наш современник) в учебниках «История средних веков», «История нового времени. Эпоха Возрождения» показывает развитие России в контексте влияний со стороны народов, обладавших превосходством в технологической, военной и культурной сфере. Вторгаясь на территорию Восточноевропейской равнины, эти народы побуждали славян перенимать их технику, культуру и обычаи. Процесс заимствования технологии и культуры называется модернизацией, а процесс взаимодействия заимствований и традиционной культуры – процессом социального синтеза. Излишне поспешная модернизация может вызвать национальную реакцию и частичное отторжение заимствованных институтов. Игорь Николаевич Ионов (наш современник) в учебнике «Российская цивилизация, IX — начало XX в.» впервые дал цельное изложение истории России с точки зрения либерального направления всемирно-исторической теории. Ионов считает, что «именно лич­ность, а не нация, не религия, не государство служит точкой отсчета для либеральной версии истории». В историографии либерального направления7 принимается периодизация истории, делящая общество на периоды: традиционный (аграрный), индустриальный, постиндустриальный (информационный). Таким образом, история, как постоянный процесс осмысления и переосмысления прошлого, никогда не может быть завершенной, так как каждое поколение должно осмыслить ее заново для себя. Историческое пространство в трудах по истории Росиии Исторический факт находится не только в историческом времени, но и в историческом пространстве, под которым понимается совокупность процессов: природных, хозяйственных, политических и др., протекающих на отдельно взятой территории в определенное историческое время. Труды по истории России в досоветский период начинались с раздела о географическом положении страны, ее природе, климате, ландшафте и т.д. Особенно это характерно для книг С.М. Соловьева и В.О. Ключевского. Границы государства. С.М. Соловьев, В.О. Ключевский в своих трудах отмечали, что географические условия Восточной Европы заметно отличаются от условий Западной Европы. Берега Западной Европы сильно изрезаны внутренними морями и глубокими заливами, усеяны множеством островов. Близость к морям является характерной чертой западно-европейских государств. Рельеф Западной Европы резко отличается от рельефа Восточной Европы. Поверхность Западной Европы крайне неровна. Кроме массивного хребта Альп, почти в каждой европейской стране имеется горная цепь, которая служит своеобразным остовом, или «хребтом», страны. Так, в Англии проходит цепь Пеннинских гор, в Испании — Пиренеи, в Италии — Апеннины, в Швеции и Норвегии — Скандинавские горы. В европейской же части России нет точки выше 500 метров над уровнем моря. Гряда Уральских гор оказывает слабое влияние на характер поверхности. С.М. Соловьев обращает внимание, что границы западно-европейских государств очерчены природными границами — морями, горными хребтами, многоводными реками. Россия также имеет природные границы: по периметру России расположены моря, реки, горные вершины. На территории России расположена обширная полоса степей — Великая Степь, протянувшаяся от Карпатских гор до Алтая. Великие реки Восточно-Европейской равнины — Днепр, Дон, Волга — были не препятствиями, а скорее дорогами, соединявшими различные районы страны. Их густая сеть пронизывает огромное пространство, позволяя достигать самых отдаленных его уголков. Вся история страны связана с реками — именно по этим «живым дорогам» осущест­влялась колонизация новых территорий. В.О. Ключевский писал: «История России есть история страны, которая коло­­низуется». Хозяйственная деятельность. Россия представляет собой обширную равнину, открытую северным ветрам, которым не препятствуют горные цепи. Климат России относится к континентальному типу. Зимняя температура понижается по мере продвижения в восточном направлении. Сибирь с ее неистощимым запасом пахотной земли по большей части не пригодна для земледелия. В восточных ее районах земли, расположенные на широте Шотландии, возделывать вообще нельзя. Так же как Внутренняя Азия, Африка и Австралия, Россия находится в зоне резко континентального климата. Разница температур между временами года достигает 70 и более градусов; распределение осадков крайне неравномерно. Осадки обильнее всего на северо-западе, вдоль балтийского побережья, куда их приносят теплые ветры; по мере продвижения к юго-востоку они уменьшаются. Иными словами, осадки обильнее всего там, где почва всего беднее, поэтому Россия вообще страдает от засухи — в Казани, например, выпадает вдвое меньше осадков, чем в Париже. Важнейшим следствием географического положения России является чрезвычайная краткость периода, пригодного для сева и уборки урожая. Вокруг Новгорода и Петербурга земледельческий период длится всего четыре месяца в году, в центральных областях, около Москвы, он увеличивается до пяти с половиной месяцев; в степи он продолжается полгода. В Западной Европе этот период длится 8—9 месяцев. Иными словами, у западно-европейского крестьянина почти вдвое больше времени на полевые работы, чем у русского. Насколько неприбыльным занятием было в России земледелие, можно понять из подсчетов Августа Гакстгаузена — прусского агронома, побывавшего в России в 1840-х гг. Он сравнивал доход, приносимый двумя хозяйствами (размером в 1000 га каждое), одно из которых находится на Рейне, а другое — в Верхнем Поволжье. Свои подсчеты он заключил советом: если вам подарят поместье в России, лучше всего отказаться от подарка, так как из года в год оно будет приносить убытки. Согласно Гакстгаузену, поместье в России могло стать доходным лишь при двух условиях: при использовании труда крепостных (что освободит помещика от расходов по содержанию крестьян и скота) или сочетании земледелия с мануфактурой (что поможет занять крестьян, сидящих без дела в зимние месяцы). Тем не менее известно, что царская Россия в достаточно больших объемах вывозила зерно за границу. На рубеже XIX—XX вв. зерно составляло 47% всего экспорта страны. Менее известно другое: после вывоза на каждого жителя империи оставалось по 15 пудов (240 кг) хлеба в год. В странах же, закупавших русское зерно (Дания, Бельгия, США и др.), на каждого жителя приходилось от 40 до 140 пудов хлеба. Русский крестьянин вез зерно на рынок от нужды и экономил на своем питании. Не случайно государственные службы торопились собрать налоги немедля после уборки урожая, не без оснований полагая, что иначе крестьяне сами все съедят. Политическая система. На территории Восточной Европы и Северной Азии хозяйственная деятельность требует усилий большого количества людей, подчиняя их единой воле. Она исторически сформировала деспотическую форму государственной власти и коллективистскую психологию народа. Семейная община славян — это объединение многих родственников как совместных владельцев земли. В Восточной Европе возникла политическая система, основанная на общинной собственности на землю, а в Западной Европе — на частной собственности. В Германии община-марка являлась добровольным объединением самостоятельных общинников, индивидуально владеющих земельными участками. В Западной Европе, где природно-климатические условия давали возможность ведения индивидуального хозяйства, возникли демократические традиции власти и сложился индивидуалистический характер людей. Современный американский историк Ричард Пайпс отмечает, что скудость земли и суровые природно-климатические условия (только 1% сельскохозяйственных угодий в России имеют оптимальное соотношение качества почвы, тепла и влаги, а в США — 66 %), систематически повторяющиеся неурожаи давно приучили крестьян к работе и жизни сообща, к совместному преодолению безжалостных сюрпризов погоды. Решение всех вопросов на сельском сходе, общинное владение землей, совместное выполнение всех повинностей и уплаты налогов сформировали в течение столетий коллективистскую психологию россиянина. Общинная жизнь большей части населения страны породила уникальную в своем роде советскую власть. Советы оставались все теми же сельскими сходами, только переименованными. Большинство крестьян примирилось с коллективизацией, так как ее идея чем-то напоминала хорошо знакомую общинную коллективность. Невозможно себе представить, что власть была в состоянии превратить крестьян в колхозников без опоры на общественные идеалы, без использования неприязни крестьян к богачам. В стране, где крестьянство составляло большинство (в 1926 г. в деревне проживало 82% населения), единодушное сопротивление коллективизации могло бы вмиг смести государство с лица земли. Да и вряд ли нашлось бы такое правительство, которое попыталось бы совершить такой шаг, не будучи уверенным в значительной поддержке. Общинное владение землей не способствовало формированию чувства хозяина, уважительного отношения к частной собственности. Наоборот, веками оно формировало уравнительные тенденции, направленные, прежде всего, на защиту бедных, на помощь им за счет зажиточных крестьян. Историческая психология народа. Природно-климатические условия России далеко не однозначны. Поэтому говорить о возникновении единой психологии народа едва ли возможно. В условиях Севера и Сибири жизнь и труд людей были в значительной степени связаны с охотой и рыболовством, с работой в одиночку, что требовало мужества, силы, вынос­ливости и терпения. Многодневное отсутствие общения приучало к замкнутости, молчаливости, а напряженный труд — к размеренности и неторопливости. Для сельскохозяйственного населения характерен «рваный» ритм труда. В течение короткого капризного лета нужно было посеять, вырастить и убрать урожай, посеять озимые, заготовить корм для скота на целый год и выполнить множество других хозяйственных работ. Трудиться приходилось много и споро, удесятеряя свои усилия в случае обильных и несвоевременных дождей или раннего заморозка. После того, как осенью работа заканчивалась и в ней наступал перерыв, люди стремились сбросить с себя накопившуюся усталость. Ведь и само по себе окончание работы — праздник. Поэтому и расслабляться, и праздновать умели шумно и ярко, с размахом. «Зимний» цикл формировал спокойствие, неторопливость, размеренность, а как крайние проявления — медлительность и лень. Из-за непредсказуемости погодных условий крестьянину трудно было что-либо заранее спланировать и рассчитать. Поэтому российскому человеку мало свойственна привычка к равномерному систематиче­скому труду. Капризная погода породила и еще одно малопонятное западноевропейцу явление — русское «авось». Природно-климатические условия столетиями формировали повышенную работоспособность, выносливость и терпение народа. Народ отличался способностью к концентрации физических и духовных сил в нужный момент, умением «собраться в кулак» и совершить сверхусилие тогда, когда, кажется, уже все ресурсы человека исчерпаны. По своему характеру человек, живущий на территории Евразии, — это человек крайностей и систематических бурных переходов, шараханий из одной стороны в другую. Потому-то «русские медленно запрягают, но быстро едут» и «либо грудь в крестах, либо голова в кустах». Важным фактором, сказавшимся на духовности, была территория. Необъятность, бескрайность земли, безграничность равнинных просторов определили широту натуры человека, распахнутость души, постоянную устремленность в безоглядную даль, в бесконечность. Движимый самыми разными причинами, он всегда стремился на край и даже за край света. Это формировало ведущую черту духовности, национального характера — максимализм, доведение всего до границ возможного, незнание меры. Евразия, расположенная на стыке континентов Азии и Европы, в течение тысячелетий была ареной масштабного «слияния» разных народов. В сегодняшней России трудно найти человека, у которого нет генов, «не смешана кровь» нескольких древних народов. Только учитывая многополярный характер сегодняшнего россиянина, воспринимаются слова поэта Ф.И. Тютчева: Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить: У ней особенная стать — В Россию можно только верить. Овладение новыми территориями, необъятность земель создавали возможность непрерывного переселения людей. Этот процесс позволял самовыразиться всем неуемным, непоседливым натурам, гонимым и угнетенным, помогал реализовать свое стремление к воле. Воля в представлении российского человека — это, прежде всего, возможность жить (или пожить) согласно своим желаниям, не тяготясь никакими социальными узами. Российская воля и западноевропейская свобода отличаются. Воля — всегда только для себя. Волю стесняют равные, стесняет и общество. Воля торжествует или в уходе из общества, или во власти над ним. Личная свобода в Западной Европе связана с уважением к чужой свободе. Воля в России — широко распространенная и первая форма протеста, бунт души. Бунт ради освобождения из-под психологического гнета, от стресса, возникающего из-за непосильного труда, лишений, притеснений... Воля — страсть творческая, в ней распрямляется личность. Но она и разрушительна, поскольку психологическую разрядку часто находят в материальном разрушении, в том, чтобы, отдаваясь собственному максимализму, крушить все подряд, что попадет под руку — посуду, стулья, барскую усадьбу. Это — буй­ство эмоций при незнании других форм протеста, это — бунт «бессмысленный и беспощадный». Огромная территория и суровые природные условия определили образ жизни и соответствующую ему духовность, венцом которой явилась общая вера в Бога, вождя, коллектив8 . Потеря этой веры вела к крушению общества, к гибели государства, потере личностных ориентиров. Примеры тому: Смута начала XVII века — отсутствие «природного» царя; февраль 1917 года — разрушение веры в справедливого, заботливого монарха; рубеж 90-х годов — потеря веры в коммунизм. Таким образом, для понимания и отражения процессов, протекающих на территории России, необходимо учитывать историческое пространство: взаимосвязь природных, географических, хозяйственных, политических, психологических и других факторов. В то же время факторы исторического пространства нельзя рассматривать как «застывшие», навсегда данные. Они, как и все остальное в мире, находятся в движении, подвержены изменениям в историческом времени.

Гиперборея - россияне старше мамонтов:

Возможно, наши славянские предки уже создали высокоразвитую цивилизацию  более 20 тысяч лет назад Где-то в этих краях и могла находиться легендарная Гиперборея. Рисунок  участника экспедиции Виллема Баренца. Источник: 'Виллем Баренц на Новой земле. Экспедиция П.В. Боярского', М., 1996 г.Существовала ли когда-нибудь уникальная цивилизация  Гиперборея? И если да, где она  располагалась – в Гренландии, на Северном полюсе, в Сибири или  в Карелии? Доктор исторических наук и руководитель нескольких экспедиций Валерий Демин полагает, что вскоре мы сможем узнать ответы на эти вопросы. «Свидетельства о легендарной стране, не одно столетие воспеваемой поэтами, можно найти у древних историков, – рассказывает Демин. – Однако, где она была расположена и  в какое время существовала, доподлинно неизвестно. Большинство исследователей считают, что цивилизации гиперборейцев  – 15–20 тысяч лет. Несмотря на столь  седую древность, этот удивительный народ, как полагают ученые, имел в  своем арсенале летательные аппараты, при помощи которых, используя аэрофотосъемку, создал, например, карту Антарктиды». Но есть ли достоверные факты, подтверждающие сам факт существования удивительной страны? Одно из возможных доказательств  – изображения на старых гравюрах. Наиболее достоверная из них –  карта английского мореплавателя  Герарда Меркатора, изданная его  сыном Рудольфом в 1595 году. На этой карте в центре изображен легендарный  материк Арктида, вокруг – побережье  Северного океана с вполне узнаваемыми  островами и реками. Однако древние  карты отличаются от современных  и не слишком точны, так что  и версия Меркатора допускает  различные толкования. Если доверять ей, то, возможно, Гиперборея была расположена  на территории Кольского полуострова. Однако, если считать, что под акваторией «Скифского океана», как называет его Меркатор, подразумевалось Карское море, то чудо-страну следует искать на севере Сибири, предположительно на полуострове Таймыр. Есть и другие версии: таинственная земля располагалась в районе Северного полюса и по каким-то причинам ушла под воду, как и древняя Атлантида. Существуют и другие карты того периода. Одна из них составлена испанским монахом ордена Камальгулов фра Мауро и датирована 1459 годом. На ней обозначены Рипейские горы: возможно, это и есть Гиперборейские горы, о которых пишет историк Плиний Старший и расположение которых поныне оказывается предметом жесточайших споров среди ученых. Согласно этой карте, горы протянулись с запада на восток, рассекая северную Сибирь. Горный хребет в этой местности сохранился и поныне. «Само название Гиперборея дошло до нас именно в древнегреческой транскрипции, – продолжает Демин. – «Гипер» в переводе означает «за пределами» или «сверх чего-либо». «Борей» – северный ветер. Гиперборея – «земля за Рипейскими горами, за злым северным ветром Бореем», как описывает ее древнегреческий историк Плиний Старший. Он даже указывает «прямой путь» в Гиперборею: на север через Гиперборейские горы: «За этими горами, по ту сторону Аквилона, проживает счастливый народ, который называется гиперборейцами. Солнце светит там в течение полугода. Светила восходят только однажды в год при летнем солнцестоянии, а заходят только при зимнем. Страна эта находится вся на Солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветра. Смерть приходит только от пресыщения жизнью. Нельзя сомневаться в существовании этого народа». Не менее фантастично описывают Гиперборею другие античные авторы – Аристей, Геродот, Далмаст, позже – Гомер, Овидий и Гесиод. Согласно летописям, гиперборейцы посещали Древнюю Грецию и почитались там за богов. Культ Аполлона пришел на землю Эллады из Гипербореи. Гиперборейцы Абарис и Аристей обучили греков умению слагать поэмы, гимны и музыкальные произведения, открыли им основы философии и медицины. Под их руководством был построен Дельфийский храм. Итак, попробуем предположить, что хотя бы часть невероятных описаний близка к истине. Тогда каким образом в этих северных широтах мог быть субтропический климат? «Гиперборейцы не могли быть современниками Плиния, – считает Демин. – Теплый климат мог существовать в северных широтах только до ледникового периода. Это означает, что искомая цивилизация старше мамонтов. Возможно ли такое? Если речь идет о событиях двадцатитысячелетней давности, то климат на Земле мог существенно измениться. Возможно, материк омывался каким-либо теплым течением типа Гольфстрима. В этом случае версии о Гренландии или Кольском полуострове более вероятны». В 1922 году в район Сейдозера и Ловозера Мурманской области направилась первая экспедиция под руководством Барченко и Кондиайна. Идея отправить туда специалистов была поддержана лично Феликсом Дзержинским. Теперь трудно установить, какие цели были поставлены перед экспедицией. Вряд ли только научные: позже здесь были обнаружены большие запасы редкоземельных элементов. По возвращении материалы экспедиции были изучены на Лубянке. Ее руководители при этом держались под замком. А вскоре Барченко был репрессирован и расстрелян, Кондиайн сослан в лагеря, где умер в начале 30-х годов прошлого века. Никаких материалов об этой экспедиции, судя по всему, не сохранилось. Однако, когда 75 лет спустя, в 1999 году, поисковики под руководством Валерия Демина вернулись в эти края, удалось выяснить: отряд Барченко наткнулся тогда на странный лаз, уходящий под землю. Этот лаз сохранился. Проникнуть внутрь ученым тогда, видимо, не удалось – мешал безотчетный страх, буквально сковывающий их по рукам и ногам. Местный старожил – 85-летний Федор Игнатьев, приносивший в далеком 1922 году поисковикам хлеб и молоко из деревни, рассказал: «Ощущение было таким, будто с тебя живьем сдирают кожу. Если кто-то решался сделать шаг к подземелью, падал, не в состоянии пошевелиться». Кроме того, он рассказал о найденных на скалах древних изображениях каких-то животных и божеств. У старика нашелся раритетный фотоснимок: рядом с мистическим лазом стоят 13 членов экспедиции и среди них десятилетний Федор. Через неделю экспедиции Демина попался странный кубический камень огромных размеров, будто каким-то неведомым инструментом высеченный из скалы. Еще через пару километров пути прямо на скале виднелось 70-метровое изображение словно бы распятого человека, напоминающее негатив фотоснимка. Каким образом изображение попало на скалу, непонятно. (Именно такие контуры, похожие на тень, обычно остаются на поверхностях твердых тел после ядерного взрыва.) Нечто подобное представляет собой и знаменитое изображение на Туринской плащанице… Гигантское наскальное изображение человека местные жители прозвали на свой лад – «старик Койву». Согласно легендам, это побежденный и вмурованный в скалу «чужой» бог. Но что это за бог и как он здесь появился, не знает никто. Совсем рядом с «распятием» в твердой породе расположены несколько правильных пирамид в форме тетраэдров, напоминающих по форме египетские, только в миниатюре. Как и усыпальницы фараонов, они сориентированы точно на север. Такие же пирамиды были обнаружены вблизи Полярного круга в ряде стран Северной Европы. Когда исследователи попытались нанести рисунок северных пирамид на географическую карту, получился почти ровный треугольник. Совпадение? А совсем недавно список северных находок пополнился благодаря энтузиасту-исследователю из Воронежа, доценту технического университета Игорю Ткачеву. Путешествуя по реке Нюхчи, что в северной Карелии, Игорь Викторович обнаружил странную пирамиду, будто высеченную в граните. «Верхний элемент пирамиды претерпел значительную эрозию в результате атмосферных процессов, что выдает почтенный возраст сооружения, – рассказывает Ткачев. – Однако нижний элемент, находящийся под водой, сохранил идеальную форму и острые углы. Не является ли пирамида частью загадочных сооружений, расположенных вблизи полярного круга?» Исследователь не ошибся: карельская пирамида идеально вписалась в треугольник на карте. Кроме того, оказались удивительно похожими на мурманские изваяния древние пиктограммы на карельских скалах. Здесь есть свое «распятие», изображения неведомых животных и странных конструкций, чем-то напоминающих современные ракеты и самолеты. Что же все это означает? Гиперборейцы были пришельцами из иных миров, оставившими нам некий информационный след на древних скалах? Пока что здесь больше загадок, чем ответов… «Эти и другие находки позволяют предположить, что когда-то на севере нашей теперешней родины процветала высокоразвитая цивилизация, – считает Демин. – Она могла погибнуть в результате какого-то мощного природного катаклизма – например, падения гигантского метеорита, породившего землетрясения, цунами и прочие стихийные бедствия. Следствием катаклизма мог быть и ядерный взрыв. Если все это так, Гиперборея не исчезла бесследно: она оставила после себя потомков – ариев, а те, в свою очередь, – славян и россиян. Это может означать, что мы – потомки самой древней и загадочной цивилизации на голубой планете».

Земля санникова:

Есть только миг… Полярные миражи …Есть только миг между  прошлым и будущим, именно он называется — жизнь… Гаснут, уплывают вдаль  последние ноты этой чудесной старой песни. Словно затихающие трубные клики  белых полярных птиц, летящих от пустынного берега в необозримое  морозное безмолвие, в просторы скованного льдом океана… Впервые песня  прозвучала в кинофильме «Земля Санникова». Но мечта родилась намного, намного  раньше… Из незапамятных глубин времени  докатываются отзвуки мифов о  счастливых странах у самого Северного полюса, — об Арктиде, Гиперборее… Греки верили, что к блаженным гиперборейцем, не знающим ни болезней, ни старости, живущим в теплом приполярном раю, ежегодно летает на упряжке лебедей солнечный бог Аполлон. После Платона, описавшего великую страну древности Атлантиду, находились ученые-мечтатели, уверенные, что могучая цивилизация располагалась к северу от побережья Азии, а после катастрофы, постигшей их царство, последние атланты высадились в устье Оби… О НЕВЕДОМОЙ ЗЕМЛЕ СРЕДИ ЛЬДОВ ГОВОРИЛИ НЕ ТОЛЬКО ЛЕГЕНДЫ Новая европейская литература, а за нею и американская, отдали дань полярной мечте. В своем романе о фанатичном первопроходце, капитане Гаттерасе, Жюль Верн описывает «свободное море», внезапно открывшееся героям на крайнем Севере, за кромкой вечных льдов. Там, в прозрачных водах, всепланетный питомник китов и других морских животных; там играют странные сполохи и грохочет вулкан, стоящий на самом скрещении меридианов… Мрачный американский фантаст-эзотерик, Говард Лавкрафт, во многих своих рассказах и повестях упоминает о погибших культурах Севера, созданных миллионы лет назад нечеловеческими расами; о чудовищных руинах в Аляске, скрывающих опасность для всего мира, о народах, сражавшихся на просторах Заполярья задолго до появления Шумера или Египта. Чешский писатель Карл Глоух написал роман «Заколдованная земля» — об оазисе теплого климата во льдах Гренландии, где среди богатой растительности бродят мамонты и люди каменного века… Не был чужд гиперборейским фантазиям и наш знаменитый соотечественник, геолог и писатель Владимир Обручев. В начале ХХ века ему, еще молодому исследователю, довелось работать в геолого-географической экспедиции на севере Якутии. От местных жителей Обручев услышал о загадочной земле, лежащей далеко в Ледовитом океане. Говорили, что туда каждый год отправляются стаи перелетных птиц; что именно там нашли себе приют исчезнувшие несколько столетий назад родственные якутам племена онкилонов. О неведомой земле среди льдов говорили не только легенды. Первым из россиян ее увидел на горизонте еще в 1811 году промышленник (от слова «промышлять») Яков Санников, добывавший песца на северных берегах Новосибирских островов. По словам охотника, над морем поднимались высокие каменные горы. То был прекрасный и незабываемый миг «между прошлым и будущим»… Потом загадочные вершины скрыл туман. В 1886 году известный полярный геолог барон Эдуард Толль с берега острова Котельный наблюдал в бинокль на севере силуэты четырех столовых гор и острую вершину вблизи от них. Через шестнадцать лет Толль с тремя спутниками отправился искать Землю Санникова. Исход экспедиции был трагичен… Обручев знал все это — и в начале 20-х годов взялся за научно-фантастический роман о таинственной суше. Оставшись верным давней легендарной традиции, он сделал Землю Санникова теплой и благодатной, покрытой лесами и лугами в кольце огромных гор; но, будучи прежде всего ученым, постарался обосновать возможность такого феномена. Землю, где, по Обручеву, жили и пропавшие онкилоны, и племена неандертальцев — вампу, и последние мамонты, согревал вулкан. А то, что действующие вулканы встречаются под самыми высокими широтами и Севера, и Юга, наука установила давно… Когда писался роман «Земля Санникова», о реальной природе гор, виденных Санниковым и Толлем, мир не знал еще ничего. Читатели готовы были поверить в любые чудеса, связанные с новой Гипербореей. Следующие десятилетия принесли разгадку… и разочарование. Советский ледокол «Садко» во время своего дрейфа в 1937 году прошел возле предполагаемого острова и с юга, и с востока, и с севера, — но ничего, кроме океанских льдов, не обнаружил. По просьбе академика Обручева, в тот же район были посланы самолеты арктической авиации. Но даром старались летчики. Никаких уточнений к атласам Заполярья. Белая равнина… Впрочем, прошли еще десятилетия, и оказалось, что наблюдатели 30-х годов узнали не всю правду. К северу от Новосибирских островов было найдено обширное мелководье! Последний приговор ученых был следующим: Земля Санникова, возможно, существовала, но исчезла. Как же это?! Неужели правы те своеобразные последователи Платона, что помещали столицу империи атлантов в Ледовитом океане? Или же оказался провидцем Обручев, когда описал гибель своей Земли Санникова от взрыва вулкана?.. Беседую с опытным полярником, инженером-гидрографом Генрихом Можаровским. Он еще полвека тому назад работал в Арктике — и буквально присутствовал при том, как исчезли «с лица» моря Лаптевых два немалых острова, Семеновский и Васильевский. Первый из них достигал двадцати километров длины, второй был вдвое меньше… В 1955 году моряки, плывшие на судне «Лаг» к Семеновскому зажигать маяк, были потрясены, не обнаружив ни маяка, ни самого острова! Осталась лишь «банка», мелководье глубиной в 20 сантиметров. Васильевский исчез точно так же, но раньше на четыре года… Словно растаял. СОВРЕМЕННЫЕ ГИДРОГРАФЫ «ПОДНЯЛИ СО ДНА» ЗЕМЛЮ САННИКОВА …А почему, собственно, «словно»? Многие арктические острова, в том числе и большая часть Новосибирских, сложены не из скал, а из вечной мерзлоты, поверх которой нанесен слой грунта! В этом-то и разгадка. Волны подмывают ледяные берега; что ни год, острова становятся меньше. Новосибирский архипелаг уже потерял таким образом не менее, чем три острова; по прогнозу Можаровского, лет через 100-150 должен стать сплошной мелью громадный остров Земля Бунге. Отдельные, особо крупные массивы «законсервированного» льда способны жить тысячелетиями. И онкилоны, после неудачной войны с якутами бежавшие с материка, могли поселиться на такой псевдосуше; и птицы, несомненно, привыкали гнездиться на этих островах. Но приходил день, и море проглатывало обреченные «земли»… Современные гидрографы сумели «поднять со дна» Землю Санникова. С 1970 года она есть — не только в книгах, но и на картах! Только, разумеется, без вулканов, мамонтов и романтических племен с шаманами и узкоглазыми красавицами. Это просто гигантская банка, небезопасная для мореплавателей, оставшаяся на месте ледника. Растаял он относительно недавно. Менее ста двадцати лет назад Толль мог еще видеть в бинокль обманчивую ледяную громаду... Южный берег острова находился не далее, чем в 60 километрах севернее острова Новая Сибирь. По расчетам, Земля была плоской, равнинной, высотою не больше пятидесяти метров над уровнем моря… Стоп, стоп! А как же пики, виденные в тумане Яковом Санниковым? А столовые горы в отчете барона Толля? Это что, арктические миражи?.. Пожалуй, нет. Были и горы на Земле Санникова… тоже ледяные! Но не свои, природные, а пришлые. Горы-путешественницы, айсберги. Тысячи их величаво плывут по просторам Арктики, когда лето освобождает морские дороги. Айсберги бродят по северному полушарию, заплывая подчас достаточно далеко на юг, что ощутил на себе злосчастный лайнер «Титаник»… Их надводная высота может достигать сотен метров. Три-четыре таких великана вполне могли сесть на мель, пришвартоваться к берегу плоского острова — и затем веками вводить в заблуждение промышленников и ученых. А потом… Море расправилось с айсбергами точно так же, как с пленившим их островом. В 1864 году армейский геодезист, сержант Андреев, работая на Медвежьих островах, увидел вдали неизвестный гористый массив суши, — по его словам, длиной не менее 70 километров! Сообщение сержанта взволновало научный мир. Но ни одна из посланных затем экспедиций не обнаружила в указанном месте ничего, кроме льда и морской воды под ним. Двадцатый век принес новые данные: банка тоже отсутствует, глубины приличные, — зато южнее скала, шельф Медвежьих островов. Вывод напрашивался сам собой: пласта вечной мерзлоты, вроде Земли Санникова, здесь не было никогда, но вполне мог «сидеть», наткнувшись на скалы, колоссальный айсберг. Может, позднее и не растаяла, а «снялась с якоря» и уплыла мнимая Земля Андреева… Грустно расставаться с мечтой. Хорошо, что остались неподвластные таянию, вечно зовущие вдаль мифы и легенды; и хорошие книги, и фильмы… и песня осталась, и продолжает звучать, вещая безусловную истину: Есть только миг между прошлым и будущим…