Мултанское дело

                                    Мултанское дело

4 июня 2006 года исполнилось 110 лет  со дня завершения нашумевшего  на всю Россию и ставшего  широко известным за ее пределами,  откровенно подтасованного, провокационного  Мултанского дела. 10 крестьян-удмуртов села Старый Мултан Малмыжского уезда Вятской губернии были обвинены в преднамеренном убийстве русского нищего в целях принесения его в жертву языческим богам. В чем же была причина и подоплека такого дела[1]? 
    Как известно, 5 мая 1892 г. 16-летняя девушка Марфа Головизнина, проживавшая в деревне Анык, отправилась к своей бабушке в соседнюю деревню Чулья. Между этими населенными пунктами существовали две дороги: одна — широкая, в обход леса, по которой можно было проехать на повозке, вторая — узкая тропа по заболоченной низине через лес. Девушка отправилась прямиком через лес. 
    Буквально в четырехстах метрах от края деревни Атык она обнаружила человеческое тело, лежавшее поперек тропинки. Лежавший был одет в мужскую одежду. Судя по одежде, это был мужчина, но лица лежавшего Головизнина не видела, поскольку на его голову была наброшен зипун. Девушка обошла его, решив, что он спит. На следующий день, 6 мая, возвращаясь домой, она снова увидела лежащего. На этот раз зипун был откинут, и она заметила, что у человека нет головы. Девушка побежала домой и все рассказала. Полицию вызвал ее отец. 
    7 мая прибывший по извещению родителей Головизниной урядник Соковиков установил, что убитым является местный крестьянин Конон Дмитриевич Матюнин, страдавший падучей болезнью (эпилепсией). Не составив протокола осмотра, урядник донес о трупе судебному следователю 2-го участка Малмыжского уезда, высказав предположение, что Матюнин убит удмуртами, ссылаясь на слова крестьян деревни Чулья, присутствовавших при осмотре местности. 
    11 мая 1892 г. пристав Тимофеев произвел обыск в Старом Мултане. В ходе осмотра во дворе крестьянина Моисея Дмитриева он нашел корыто, запачканное кровью, а также обратил внимание на то, что в молельном шалаше Дмитриева земляной пол был сырой. Моисей Дмитриев был взят под стражу. 
    13 мая протокол дознания был передан судебному следователю Казанскому. Прибыв в Старый Мултан, он осмотрел молельный шалаш Дмитриева, допросил свидетелей Шутова, Головизнину, Ворончихина и, не осмотрев ни мертвого, ни окружающую его местность, выехал из села. Тем самым Казанский нарушил статью 398 устава уголовного судопроизводства. Позже Казанский письмом предложил приставу Тимофееву выяснить, кто из лиц, совершающих обряды жертвоприношений в общественных шалашах удмуртов села старый Мултан, пользуется наибольшим влиянием и усердно посещает моления. 
    Уже с первых шагов следствия, видна предвзятость мысли о совершенном жертвоприношении. Под влиянием крайнего увлечения слухами полиция стремилась во что бы то ни стало доказать наличие этого факта и отвергала все другие данные, которые ставили бы его под сомнение. 
    За день до вскрытия тела, 3 июня 1892 года, были арестованы крестьяне Старого Мултана Михаил Титов, Андриан Андреев, Семен Яковлев, Дмитрий Степанов, Трофим Максимов, Степан Петров и Илья Терентьев. Основанием для ареста послужили слова волостного старшины о том, что крестьянин Михаил Титов в частном разговоре передал, будто Матюнин зарезан в шалаше Моисея Дмитриева, где были Андрей Григорьев, Александр Ефимов, Тимофей и Максим Гавриловы – наиболее   влиятельные в среде удмуртов лица, они участвовали во всех религиозных обрядах. 
    28 июня 1892 г. судебный следователь вынес постановление о привлечении в качестве обвиняемых в убийстве Конона Матюнина для принесения его в жертву языческим богам крестьян Моисея Дмитриева, Степана Петрова, Дмитрия Степанова, Михаила Титова, Трофима Максимова, Семена Яковлева, Андриана Андреева, Максима Гаврилова, Илью Терентьева, Андриана Александрова и Семена Иванова. 
    Следствие, возникшее 13 мая 1892 г., из-за медлительности судебного следователя было закончено лишь в июне 1894 г. 
    27 июля 1894 г. Раевский составил обвинительный акт и заключение о прекращении следствия по обвинению Моисея Дмитриева, Степана Петрова, Ильи Терентьева, Трофима Максимова, Семена Яковлева и Михаила Титова в виду отсутствия улик на них. 
    8 августа 1984 г. дело поступило в обвинительную камеру Казанской судебной палаты. Оно было рассмотрено прокурором Казанского окружного суда Шубиным. Он предложил утвердить обвинительный акт. 
    Несмотря на особую важность дела, Казанская судебная палата, передавая обвиняемых суду, не обратила внимания на явно неправильные и даже противозаконные действия судебного следователя Казанского в предварительном следствии и своим определением от 24 августа 1894 г. признала следствие правомочным. 
    10-11 декабря 1894 г. в Малмыже открылось заседание Сарапульского окружного суда по обвинению Андриана Андреева, 38 лет, Андриана Александрова, 43 лет, Дмитрия Степанова, 31 года, Кузьмы Самсонова, 40 лет, Василия Кондратьева, 37 лет, Семена Иванова, 50 лет, Васили Кузнецова, 39 лет, Андрея Григорьева, 90 лет, Тимофея, 35 лет, и Максима, 31 года, Григорьевых – в убийстве с целью жертвоприношения. 
    Обвинительный акт излагал основные моменты дела: обнаружение трупа, его положение, состояние, удостоверение личности Матюнина и т. д., - утверждал, что Матюнин в ночь с 4 на 5 мая ночевал в Старом Мултане, что убийство совершено именно там и именно с целью жертвоприношения и затем тело было вывезено на тропу, где и было найдено. Как сообщалось в обвинительном акте, показания свидетелей говорят о том, что примерно раз в сорок лет, в исключительных случаях, в годы полного неурожая или мора приносятся человеческие жертвы языческому богу Курбону. 
    Глумление над удмуртами, насильственное вымогательство у них ложных сведений, извращение и замалчивание фактов, построение обвинения на слухах – таковы основные черты следствия и суда над обвиняемыми по Мултанскому делу. 
    Кроме того, ряд свидетелей дали показания, по которым очевидно, что Матюнин накануне убийства находился не в Старом Мултане, а в деревне Кузнерка. Однако суд будто бы не замечал тех белых ниток, которыми грубо и неряшливо было сшито дело, хотя Михаил Ионович Дрягин, адвокат, защищавший мултанцев, неоднократно указывал на это. Защите было отказано в вызове своих свидетелей. Адвоката бесцеремонно перебивали. Решение суда вырисовывалось четко. Семеро обвинявшихся удмуртов были признаны виновными в ритуальном убийстве и приговорены к высылке в Сибирь. Троих оправдали. 
    После того, как суд в Малмыже осудил мултанцев, М.И. Дрягин подал кассационную жалобу в Министерство юстиции. Жалоба излагала основные нарушения порядка следствия и судопроизводства, которые имели место во время процесса мултанских удмуртов. Эти нарушения, как говорилось в жалобе, выражались в следующем: не было соблюдено положение статьи 630 устава уголовного судопроизводства о том, что прокурор и подсудимые, а также их защитники пользуются одинаковыми правами представлять доказательства, делать замечания и давать объяснения по каждому происходящему на суде случаю. Была нарушена статья 718 устава, так как на суде многие свидетели давали свои показания по слухам, что подтверждается показаниями свидетелей, записанными в обвинительный акт. В обвинительном акте не было ясно и точно установлено существование среди удмуртов человеческих жертвоприношений и не были указаны с достаточной полнотой фактические основания   для обвинения каждого из подсудимых, влекущие за собой уголовное наказание за преступление[2]. 
    По кассационной жалобе Дрягина Министерством юстиции документы дела были направлены обер-прокурору уголовно-процессуального департамента Правительствующего сената Анатолий Фёдорович   Кони, который обнаружил большое количество упущений, неправильных и явно противозаконных действий со стороны как полицейских чинов, так и членов судебного ведомства, принимавших участие в производстве дела, как отмечалось «с момента его возникновения и до его разрешения». Кассационная жалоба рассматривалась сенатом. Приговор был отменен. Дело направлено в тот же Сарапульский окружной суд на новое расследование, в другом составе судей и в другом городе[3]. 
    После вынесения Сарапульским окружным судом обвинительного приговора семи подсудимым в декабре 1894 г. в газетах и журналах стали появляться статьи и заметки, посвященные Мултанскому делу. Вятские журналисты Осип Михайлович Жирнов и Александр Николаевич Баранов, жившие тогда в Малмыже, возмущенные несправедливостью и произволом суда, стали писать в местные и столичные газеты. Кое-что удалось опубликовать в Казани, Вятке. Однако столичные газеты им даже не отвечали, напротив, в некоторых из них появились сообщения, основывающиеся на обвинительном акте Раевского. Тогда А.Н. Баранов обратился к Владимиру Галактионовичу Короленко, знакомому по Нижнему Новгороду, с просьбой вникнуть в суть дела и силой писательского дарования довести до широкого круга читателей правду об этой вопиющей несправедливости. В.Г. Короленко отложил все свои дела и с головой окунулся в долгую и трудную борьбу против сознательно выстроенной и жестокой неправды. Он изучил материалы дела, прочитал отчеты, статьи и заметки, помещенные в газетах. Несмотря на тяжелое семейное положение (у Короленко в это время родилась дочь, а другая дочь тяжело заболела), он решился уехать из Нижнего Новгорода, где жил, в Елабугу. 
    Второе разбирательство дела проходило в Елабуге осенью 1895 года. Обвинителем вновь выступал товарищ прокурора Раевский, защищал подсудимых М.И. Дрягин. После допроса свидетелей, выступлений обвинителей и защитника на решение присяжных был вынесен один вопрос: виновны ли крестьяне села Старый Мултан в том, что в ночь с 4 на 5 мая 1892 г. в шалаше Моисея Дмитриева убили крестьянина Конона Матюнина, вырезав у него голову с шеей и другими внутренностями? На этот вопрос присяжные ответили: да, виновны без обдуманного заранее намерения. 
    Суд определил: Кузьму Самсонова, Дмитрия Степанова, Семена Иванова, Василия Кондратьева приговорить к 10 годам каторжных работ; Василия Козьмина, Андриана Андреева – к 8 годам каторжных работ и Андрея Григорьева к пожизненному поселению в Сибирь. 
    Итак, второе разбирательство снова закончилось вынесением обвинительного приговора[4]. 
    В.Г. Короленко присутствовал в суде в качестве корреспондента и вместе с другими двумя корреспондентами, Барановым и Суходеевым, вел полную запись всего, что говорилось и делалось на суде. После окончания суда все записи были тщательно сверены и неточности исправлены. Было решено напечатать стенографический отчет о заседании суда в Елабуге и издать этот же отчет отдельной книгой. 
    В октябре 1895 г. частный поверенный Дрягин подал в Сенат новую кассационную жалобу. По сообщению прокурора Сарапульского окружного суда, дело по кассационной жалобе Дрягина было представлено в Сенат 8 ноября 1895 г. 
    22 декабря 1895 г. открылось судебное заседание 3-го отделения уголовно-кассационного департамента правительствующего Сената по рассмотрению кассационной жалобы М.И. Дрягина. Заседание происходило при огромном стечении публики. Заключение по делу давал А.Ф. Кони. 
    От защиты в Сенате выступил известный адвокат Н.П. Карабчевский, приглашенный Короленко принять участие в этом деле. В краткой, но яркой речи Карабчевский указал на ряд вопиющих нарушений порядка судопроизводства. Он заявил, что Мултанское дело представляет собой не судебную ошибку, а судебную фальшь, возникшую из-за очевидных предотвратимых и исправимых процессуальных промахов. 
    С большим кассационным заключением выступил А.Ф. Кони. Он прежде всего дает характеристику события и его места в ряду преступлений. Кони рассматривает убийство Матюнина не как одно, отдельно взятое преступление, а в тесном ряду событий, которые привели к нему. Кони призывал суд быть особенно осторожным в своих выводах, так как вынесение обвинительного явилось бы официальным признанием существования человеческих жертвоприношений. 
    Выслушав объяснения Карабчевского и заключение Кони, Сенат определил: приговор Сарапульского окружного суда и решение присяжных заседателей по делу отменить и дело передать в Казанский окружной суд для нового рассмотрения. Составу членов суда, участвовавшего в распорядительных заседаниях по сему делу, за нарушение устава уголовного судопроизводства сделать замечание. О вышеизложенном составить особое определение. 
    28 мая 1896 г. в Мамадыше открылось заседание выездной сессии под председательством Завадского. Обвинителями выступали Раевский и Симонов. Защита состояла из присяжного поверенного Дрягина, Карабчевского, Короленко и Красникова. Эксперты: этнографы Верещагин и Смирнов, врачи Минкевич, Крылов и Аристов. Присяжные состоят из местных торговцев и крестьян. Обвинение было усилено 11 новыми свидетелями. Защите в вызове свидетелей отказали. В зале заседания сидели специально приехавший из Казанского университета профессор Леонтьев, из Харьковского университета профессор судебной медицины Патенко, из Томска этнограф Кузнецов. На заседании все время присутствовал специальный представитель Министерства юстиции прокурор Казанской судебной палаты действительный статский советник Чернявский. 
    Защитник Дрягин требовал оправдательного приговора для обвиняемых в силу отсутствия убедительных улик, запутанности обвинительного материала и недостатков исследования вопроса об убийстве Матюнина. 
    Защитник Красников взял на себя разбор медицинской экспертизы. 
    Особенно отличались своей убедительностью речи Короленко и Карабчевского. 
    В.Г. Короленко посвятил свое выступление этнографическому анализу дела. Своей горячей речью, произнесенной с большой искренностью, он оставил глубокое впечатление у слушателей. Короленко начал свое выступление заявлением, что защищает удмуртов не как профессиональный адвокат, а единственно из полного убеждения в их невиновности. «Здесь все время слышались слова: бог, боги, божества, моления и т.п. Эти слова могут быть предметом как верований, так и предрассудков. На этой почве возникло настоящее дело, которое, по словам обвинителя, задело нашу национальную гордость признанием недостатка культурного воздействия нашего на инородцев. Но гордость – вообще чувство нехорошее, и вопрос заключается не в унижении гордости или чувства национального достоинства, а в поисках высшего чувства правды и человечности. 
    Последним выступил Карабчевский. В своей большой речи он разбивал одно за другим положения обвинительного акта, судебно- медицинской экспертизы, этнографические данные, подтасованные к делу. Блестяще аргументируя каждое свое заявление, Карабчевский доказал невозможность убийства Матюнина в шалаше Моисея Дмитриева, вскрыл вымышленность показаний свидетелей, к которым были применены насильственные меры воздействия. Доказав полную невиновность удмуртов в убийстве Матюнина, Карабчевский обратился к присяжным заседателям с призывом вынести справедливое решение. 
    Защита блестяще выполнила возложенные на нее задачи. После 50-минутного   совещания присяжные вынесли всем обвиняемым оправдательный приговор, который был встречен рукоплесканиями всего зала. Освобожденные бросились благодарить защитников, в публике раздавались приветственные возгласы, многие от радости плакали. Несмотря на все старания суда, справедливость восторжествовала. 
    Оправдательный приговор по Мултанскому делу был с радостью встречен всей передовой общественностью России, как наиболее желательный исход этого нашумевшего дела. 
    Победа в Мултанском деле – это победа всей прогрессивной общественности, которая выступила на страницах печати против обвинений, предъявленных удмуртам. 
    Мултанским процессом были затронуты самые разнообразные стороны и течения русской жизни. Был поднят вопрос о порядках в производстве суда и следствия, которые возмущали своими действиями, нагло нарушающими элементарные нормы законности. Был поднят вопрос о распространении культуры в России и о влиянии русской культуры на культуру малых народностей. 
    Защитники удмуртов отстояли эту народность от обвинений в дикости   и каннибализме и не позволили свершиться величайшему злу, которое проповедовали сторонники обвинения, - признать удмуртов, а вслед за ними и другие народы, неполноправными и неполноценными, чтобы еще больше подвергнуть их эксплуатации и насилию и подтвердить еще раз свои шовинистические теории. 
    Мултанское дело поставило во всей своей остроте эти вопросы на обсуждение русской общественности[5].

 
 
    СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: 
        1. Ванюшев В.М. Мултанское дело: история и современный взгляд / В.М. Ванюшев. – Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 2000. – 9-11с. 
        2. Википедия, свободная энциклопедия [Электронный ресурс]   - Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Вотяцкое_дело 
        3. Шатенштейн Л.С. Мултанское дело 1892-1896 гг. / Л.С. Шатенштейн. – Ижевск: Удмуртское книжное издательство, 1960. – 12-70 с. 

Ссылки: 
[1] Ванюшев В.М. Мултанское дело: история и современный взгляд / В.М. Ванюшев. – Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 2000. – 9с. 
[2] Шатенштейн Л.С. Мултанское дело 1892-1896 гг. / Л.С. Шатенштейн. – Ижевск: Удмуртское книжное издательство, 1960. – 12-30 с. 
[3] Ванюшев В.М. Мултанское дело: история и современный взгляд / В.М. Ванюшев. – Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 2000. – 11с. 
[4] Википедия, свободная энциклопедия [Электронный ресурс]   - Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Вотяцкое_дело 
[5] Шатенштейн Л.С. Мултанское дело 1892-1896 гг. / Л.С. Шатенштейн. – Ижевск: Удмуртское книжное издательство, 1960. – 41-70 с.