Моравчик и его теория, объясняющая изменения в процессе европейской интеграции

Эндрю Моравчик является одним из ведущих представителей так называемого  интерговерментализма или ,как его  еще называют , межправительственного  направления. Моравчик и  другие «межправительственники, »более или менее открыто, использовали реалистские или неореалистские теории международных отношений. Они заявляли, что неофункционалистское мнение о связи, которая якобы существует между функциональным решением проблем, политическим определением проблем и их решением на наднациональном уровне, является слишком упрощенным и наивным и, таким образом, неспособным отразить реалии деятельности государств, которую они осуществляют исходя из своих интересов. Более того, государства утратят энтузиазм к передаче полномочий по принятию политических решений наднациональным органам власти, как только дело коснется вопросов "высокой политики", таких, как национальная

безопасность. Таким образом, "переливания" могут сработать только в области "политики нижнего уровня". У неореалистов были и более веские аргументы, например, тот факт, что в теории неофункционализма отношения в структуре власти в целом с точки зрения международной системы не рассматриваются как скрытый причинный фактор. Однако, критикуя остальные подходы, межправительственники, как крайние, так и "либералы",не были готовы предложить свою собственную связную теорию интеграции ,поскольку в качестве отправного пункта они избрали ограничения наднациональной интеграции хотя сам  Э. Моравчик  Единый европейский  Акт оценивает позитивно.

Как представитель либерального интерговерментализма  Э.. Моравчик, определяет  процесс европейской  интеграции  как „двухуровневую игру” основываясь на анализе на Единого европейского акта, делает вывод  что главными  в политической  и   экономической конвергенции ЕС  являются три ведущих  государства-члена ЕС - ФРГ, Франция и Великобритания . Больше того, ключевым фактором интеграции  является реализация интересов самих этих держав .а в самом Евросоюз реально существуют сложившиеся на основе близости подходов или интересов группы государств, правительства которых взаимодействуют друг с другом. Это, прежде всего, касается экономики. Э. Моравчик довольно подробно рассматривает, как это происходит в данной сфере,  в особенности -  в области сельскохозяйственной политики. Он отмечает ,что компромисс хорошо достигается  по вопросам свободы движения товаров и ресурсов ,но в тех вопросах которые серьезно задевают интересы «домашних» избирателей  его достичь сложнее. Моравчик указывает, что по ряду вопросов удобных решений. Автор полагает, что касаемо   плюралистичности структур ЕС политика ЕС остается “регулирующей”. А то обстоятельство, что осуществление ее возложено на правительство и парламент стран, оставляет им возможность путей обхода и не судить действующий в ЕС принцип разделения властей (“Комиссия предлагает, Совет министров решает, большинство парламентариев должно дать согласие, а если решение спорное, то санкцию дает суд”), а также сила национальных и функциональных интересов в Совете и парламенте.  Для принятия решения в Совмине ЕС требуется от 70 до 100% голосов членов, что превышает барьер, необходимый для внесения поправок в любую конституцию мира. В случае внесения поправки в Римский договор требуется ее одобрение на национальных референдумах. Такая сложная процедура, по мнению автора, способствовала выработке в рамках ЕС “ключевых областей широкого консенсуса”, а в случае необходимости – подкупа “непослушных” с помощью субсидий. В случае неприемлемости законодательства ЕС для стран они сохраняют возможность автономных действий, а в случае необходимости углубленных контактов – участвовать в “интенсивном сотрудничестве”. Страны-члены оставляют в своей компетенции те сферы политики, к которым наиболее чувствительны европейские избиратели, ограничивая налоговые, административные ресурсы ЕС. На основании этого автор заключает, что “ограничение компетенций в ЕС не только делает почти невозможным любые произвольные действия, но и обеспечивает, что законодательство в Брюсселе представляет общественный консенсус”.

Но несколько  органов все же по праву обладают значительной автономией и наднациональным статусом – это Европейский уголовный суд, Европейский Центробанк, генеральный директорат по вопросам конкуренции. Это связано с тем, что в сферах, где большинство граждан остается “решительно невежественными” или не участвуют, должны работать исключительно эксперты-экономисты и юристы. Эти институты, утверждает автор, обеспечивают справедливость, права и нормы индивидуумов и миноритарных групп , а также справедливое представительство для большинства, исправляя диспропорции национального демократического представительства (правда, автор не указывает, как именно эта корректировка реализуется). Что касается критики со стороны социал-демократов, что ЕС не хватает демократической легитимности в силу недостаточной социальной ориентации структур ЕС, то автор считает эти опасения преувеличенными, т.к., по его мнению, в Европе благосостояние обеспечивается достаточно стабильно.Политика ЕС институциональна т.к.это позволяет эффективно решать возникающие проблемы  хотя создающиеся в единой Европе структуры, –содержат в себе опасность “тирании большинства”, заставляя страны вопреки своим интересам принимать волю интегристов”. По его мнению, большинство законов навязывается не избираемыми бюрократами из Брюсселя, ЕС конфискует законодательные функции национальных парламентов, а в случае, когда европейский процесс требует референдумов, отказывается принять отрицательный ответ (как в Дании и Ирландии). “Между тем, – возражает автор, – ЕС лишен одной из главных прерогатив современного государства – монополии на легитимную силу: у ЕС нет ни полиции, ни армии, а в случае реализации самых амбициозных планов в области европейской обороны европейцы будут контролировать всего лишь 2% сил НАТО, которые можно использовать для узкого спектра миротворческих задач”. Но помимо этих ограничений общеевропейских институтов, ЕС, по мнению Моравчика, располагает весьма скромной налоговой политикой, собирая лишь 1,3% ВНП своих стран-членов, в основном из трансфертов национальных и местных правительств стран ЕС. Эти средства направляются в сферы, в которых ЕС проявляет наибольшую фискальную активность (общая сельскохозяйственная политика, региональные фонды, помощь на развитие), большая часть государственного финансирования остается на уровне стран. Действующие в ЕС институты, естественно, окажутся неэффективными для тех, кто исходит из абстрактных политических идеалов парламентской или плебисцитарной демократии, а не из реального механизма национальных демократий, убежден автор. В целом же Договор о ЕС сочетает в себе “элементы консенсусной демократии Нидерландов, канадский федерализм, и ограниченные фискальные возможности Швейцарии”, – резюмирует Моравчик

Термин  Linkage  является технологическим по происхождению и обозначает обычно связующее звено. В данном контексте он обозначает налаживание связей различного порядка и создание на их основе работающего механизма.

.

.