Михаил Федорович

Избранная государем девушка, Евдокия Стрешнева, была дочерью можайского дворянина незнатного происхождения. Она и стала новой царицей.

Михаил прожил с женой около двадцати лет и, казалось, был счастлив в супружеской жизни. Омрачен был этот брак лишь тем, что шестеро из десяти детей, которых родила Евдокия, умерли при жизни родителей. Смерть каждого ребенка воспринималась как большое семейное горе.

Да и положение царицы при дворе было непростым. Первые пять лет супружества прошли под неусыпным контролем матушки Михаила. Она сопровождала свою невестку повсюду: в поездках на богомолье в монастыри, на церковных службах и прочих выходах, сама выбирала воспитателей для внуков, поучала во всем.

Так что Евдокия находилась в полной зависимости от своей свекрови. После смерти старицы Марфы в 1631 году супруга царя Михаила продолжала оставаться в «тени», никакого влияния на государственные дела она не оказывала, исправно выполняя лишь свое основное назначение — продолжение рода Романовых.

Московское государство, где столько лет царили безначалие и произвол, при первом царе Романове стало оправляться от тяжелого Смутного времени. В стране постепенно устанавливался порядок, заметно улучшалась жизнь людей. Особое внимание царя и патриарха было обращено на состав чиновников, состоявших на государевой службе, как в Москве, так и в провинции. С этой целью при государе была даже учреждена канцелярия для приема и разбора жалоб на обиды служивых людей. Такого на Руси еще не бывало... Предпринимались первые шаги к обновлению русского быта на иностранный лад, открыто признавалась необходимость овладевать науками и ремеслами, четко определилась западная ориентация России.

Эта тенденция сохранилась в течение всех трехсот лет правления Дома Романовых, но начало было положено в царствование Михаила. В Россию стали приглашать из-за границы мастеров различных ремесел. И в основном это были немцы. Они открывали свое дело, обучали мастерству русских и по большей части не собирались в дальнейшем покидать Россию — жизнь здесь оказалась вольготной, т. к. иноземцам давались большие привилегии. Выгодно это было и простому русскому люду, ведь новые предприятия давали заработок. Ганс Фальк, приехавший из Нюрнберга, организовал в Москве литейную мастерскую, где изготовлялись пушки и колокола. Возникли мануфактуры по производству пороха и селитры, стеклянные заводы, один из которых существовал на личные средства государя, и управлял заводом француз Миньо. В окрестностях Тулы появились новые кузницы, превратившиеся со временем в оружейные заводы. Приезжать стали ученые и учителя. А медициной и аптекарским делом вообще занимались исключительно люди, приехавшие из-за границы.

К помощи иностранцев первый царь Романов прибегал и для развития внешних сношений. Русские послы пока еще не имели достаточного опыта. Важные дела при европейских дворах Михаил Федорович нередко поручал Петру Марселису, голландцу по происхождению, представлявшему в Москве интересы Гол-штинии*. Увеличился поток торговых людей особенно после посещения Московии посланцами из Гол-штинии, состоявшегося на двадцатом году правления Михаила.

Постепенно в Москве создалась довольно многочисленная иностранная колония, которая стала процветать, привлекая, естественно, внимание городских жителей. Некоторые стали подражать внешнему виду иностранцев, брить бороду, стричь волосы и даже щеголять в немецких кафтанах. Однако старые обычаи соблюдались еще со всей строгостью. Например, за употребление табака, получившего к тому времени распространение на Западе, в России отрезали носы...

Знания на Западе о далеком Московском царстве в то время были весьма скудными. Первым источником сведений о России является сочинение барона Сигизмунда Герберштейна, германского дипломата, дважды побывавшего в Московии. Написано оно было в середине XVI века. А в начале следующего столетия немецкий ученый Герард Геррите изготовил первую печатную карту Российского государства.

В 1633 году стали укрепляться связи московского Кремля с Голштинским герцогством. В Москву направилась целая экспедиция, состоящая из тридцати четырех человек. Это были дипломаты, музыканты, ремесленники, врачи, художники, поэты. В нее входил и Адам Олеарий, философ и математик, который затем во всех подробностях описал это трудное путешествие. Финансировал экспедицию Голштинский герцог Фридрих III, отличавшийся гуманистически-ми взглядами и широким кругозором. Между царем Михаилом и посланниками должны были состояться переговоры о проезде по территории России в Персию для покупки там шелковых тканей и вывозе из России зерна в Европу, стонущей от разрухи, которую наносила ей тридцатилетняя война.

Делегация добиралась из Шлезвига до Москвы ровно девять месяцев. После трехдневного отдыха царь Михаил Федорович дал гостям аудиенцию. Царю были преподнесены богатые подарки. Среди них большое зеркало в серебряной раме — а в то время и маленькое зеркало уже считалось роскошью, — напольные часы из редкого черного дерева, великолепные лошади голштинской породы, приведшие государя и его приближенных в неописуемый восторг. Голштинцы были потрясены роскошью царских приемных покоев и торжеством церемониала. Очень подробно и красочно прием у царя описал в своей книге Адам Олеарий: «На троне сидел Его Величество царь в одеянии, расшитом драгоценными камнями и жемчугами. На короне, надетой поверх темной собольей шапки, сверкали крупные бриллианты, в руке золотой жезл, который он из одной руки брал в другую, потому что тот, вероятно, был очень тяжел. Перед троном царя стояли четверо молодых рослых князей, по двое с каждой стороны, в белых атласных кафтанах, в шапках из рыси и в белых сапожках. На груди крест-накрест золотые цепи, на плече у каждого серебряный топорик. У стены по обе стороны царя сидели самые именитые князья, бояре и государственные советники в высоких шапках из лис, в очень дорогих одеяниях — примерно пятьдесят человек...» Трон царя стоял на золотых орлах — создателем его был ювелир Эсиас Цинкграф из Нюрнберга. Переводчиком был немец Ганс Хельмс, служивший у царя и пользовавшийся у русских большим авторитетом. Царь оказал немецкой делегации сердечное гостеприимство. Весть о том разошлась далеко за пределы Русского государства.

С Олеарием встречался Михаил несколько раз и был поражен его разносторонними знаниями и способностями. Он даже предложил ему остаться в Москве в качестве придворного астронома и построить обсерваторию. Но Олеарий отклонил это предложение, вернулся в свой Шлезвиг и написал книгу о Москве, о русских людях. Благодаря ему Россия из бескрайнего далека несколько приблизилась к Западу, хотя узнали о Московии и много нелестного. Прежде всего, это касалось быта и поведения русских жителей: кабаки, переполненные пьяными, драки на улицах, частые пожары, которые даже не тушили, а разбивали лишь топорами соседние дома, чтобы огонь не мог дальше распространяться. А дома-то! Это были просто лачуги, окруженные огородами, в которых едва можно было заметить следы сельской культуры — ни цветов, ни овощей. У одного только царя было несколько футов земли с розами, привезенными из Гот-торпа, салатом и спаржей, только что введенными в употребление голландцами.

Много интересного узнали русские о людях, живущих в стране между двумя морями — Северным и ; Балтийским. Но разве мог кто-либо тогда предположить, что внук царя Михаила выдаст свою дочь замуж за голштинского принца и что ребенок от этого брака станет русским царем?

Несмотря на то что Михаил Романов сел на российский трон молодым и неопытным юношей, он постепенно приобрел силу, и народ полюбил его. Последние двенадцать лет своего правления, после смерти Филарета в 1633 г. он был уже единовластным государем. Все иностранные посланники сообщали, что, несмотря на исключительную дружелюбность первого царя Романова, серьезное выражение не сходило с его лица. Его никогда на официальных приемах не видели улыбающимся. Однако в быту он был совершенно другим, любил музыку и пение, особенно народные песни, охотно слушал всякие истории, от души смеялся над веселыми проделками шутов, которых держал при дворе. Современники подчеркивали особое пристрастие государя к приятным запахам и всяким благовониям. Для него специально заказывались духи и ароматная вода из Индии и Турции, а придворные аптекари изготовляли для царя особое мыло, которым только он один мог пользоваться. В состав этого мыла обязательно входили розовая вода и душистая гвоздика, аромат которых был особенно приятен государю. Отмечали современники и большое гостеприимство Михаила Романова. Хотя сам он был исключительно умерен в еде и принятии алкогольных напитков, его трапезы отличались обилием и разнообразием блюд.

Государь проживал в палатах, не отличающихся особой роскошью. Жена и дети жили в специально для них отведенной части дворца, в тереме, и не были вхожи в помещение, занимаемое царем. Сам же Михаил навещал свою семью ежедневно, с удовольствием общался со своими детьми, тщательно выбирал для них игрушки, многие из которых привозились из Нюрнберга. А вот делить ложе со своей супругой он мог лишь по особым дням, строго определенным церковью. Такова была традиция.

Из десяти детей, которых родила Евдокия Стрешнева, до совершеннолетия дожили лишь четверо: старшая дочь Ирина, сын и наследник Алексей и еще две дочери: Анна и Татьяна. Дочери росли в тереме, к ним были приставлены кормилицы и няня, боярышни родовитых семей развлекали их играми и всякими забавами. Девочек обучали грамоте и рукоделию.

Иногда они вместе с родителями ездили по церквам и монастырям на богомолье. Лето царская семья проводила в подмосковных селах, где Михаил предавался своему любимому развлечению — соколиной охоте или охоте на медведей.

Когда старшей дочери Ирине исполнилось тринадцать лет, родители стали искать ей жениха среди иностранных принцев. Выбор пал на побочного сына датского короля Христиана IV Вольдемара, носившего титул графа Шлезвиг-Голштинского. В это время королевичу было двадцать лет. «Волосом рус, ростом не мал, собою тонок, глаза серые, хорош, пригож лицом, здоров и разумен, умеет по латыни, по-французски, по-итальянски, знает немецкий, искусен в военном деле», — так охарактеризовали молодого человека русские послы, отправленные к датскому двору для ведения переговоров. Летом 1641 года в Москву явился и сам королевич Вольдемар. Увидеть свою невесту ему не разрешили, так как царевен в Московском государстве никто, кроме самых ближних бояр, да обслуги, не должен был видеть. Супруг может увидеть свою нареченную в первый раз, лишь переступив порог брачной спальни, — так ему объяснили этот отказ.

Получив богатые подарки, Вольдемар вместе со своим посольством вернулся в Данию, однако через два с половиной года он вновь приехал в Москву, на этот раз со свитой в триста человек. Целью приезда было заключение брака с царевной Ириной. Встречен королевич был радушно. Царь принял его в Грановитой палате и даже сошел со своего места, чтобы подать жениху дочери руку и спросить о его здоровье. Оставалось лишь скрепить брачный договор. На положении жениха принц Вольдемар поселился в Кремле.

Но перед будущим супругом царской дочери было поставлено условие: принять крещение по обряду православной веры. Это было полной неожиданностью для датского принца. Ведь во время предвари тельных переговоров о браке царь согласился, что i после женитьбы Вольдемар останется протестантом За переход в православие и брак с Ириной принцу уступали на вечные времена старейшие русские город Суздаль и Ярославль, да еще давали большое приданое за невестой.

Принц Вольдемар отказался перейти в православие, несмотря ни на какие уговоры оставался непреклонным и потребовал, чтобы ему и его свите позволили вернуться на родину. Царь не дал своего согласия, надеясь, что принц изменит свое решение. Одна ко этого не случилось, и Вольдемар сделался фактически московским пленником: хотя обращались с ним и дальше как с женихом царской дочери, покинуть русскую столицу он не мог. Так продолжалось почти полтора года, полтора года почетной неволи датского королевича.

Тяготясь своим положением пленника-жениха, Вольдемар сделал даже попытку тайно бежать из Москвы, но у Тверских ворот (сейчас это площадь у Белорусского вокзала, связывающего Москву с Берлином и другими западными городами) он был схвачен и приведен в Кремль. Сознавая безвыходность своего положения принц даже решил согласиться на то, чтобы его дети сделались православными, и обещал соблюдать православные посты настолько, «насколько ему позволит его здоровье». Отец невесты и на это не пошел. Освобождение Вольдемара наступило лишь после смерти царя Михаила Федоровича.

Ну, а царевна Ирина? Ей даже не пришлось увидеться со своим женихом. Как и ее сестры Анна и Татьяна, она осталась в девах. Замуж дочери первого царя Романова выданы не были. Ирина прожила всю свою жизнь в тереме и в пятьдесят два года скончалась, а ее младшие сестры закончили свой жизненный путь в монастыре. Анна, в монашестве Анфиса, приняла схиму и умерла вскоре после своего шестидесятилетия; а Татьяна дожила до 70 лет и всю жизнь поддерживала тесные родственные связи со всеми Романовыми.

Царь Михаил в последние месяцы своей жизни часто болел. Ходьба и езда утомляли его, от малоподвижного образа жизни слабел организм. По-видимому, подействовала на него и неудача в устройстве судьбы старшей дочери: отказ датского королевича нанес ему тяжелый удар.

12 июля 1645 года, в день своих именин, царь, пересилив недомогание, встал с постели и отправился в церковь. Но там с ним сделался приступ удушья. Государя перенесли в палаты. Однако к вечеру ему стало хуже. Он стонал, жалуясь на сильные боли в сердце. Приказал позвать царицу и сына, шестнадцатилетнего Алексея. Благословил его на царство, исповедался патриарху и в третьем часу ночи тихо скончался.

Иностранные доктора, лечившие московского царя, объясняли, что болезнь его произошла от «многого сиденья», от холодного питья и меланхолии... Сейчас бы мы сказали, что причиной смерти первого Романова на российском троне был инфаркт.

Царица Евдокия пережила своего супруга лишь на несколько месяцев. Продолжателем рода Романовых стал единственный сын царя Михаила шестнадцатилетний Алексей: еще за год до своей кончины государь объявил его публично наследником царского престола.

Итак, правление первого царя из Дома Романовых закончилось. Царь Михаил — основатель династии, разделявший в течение четырнадцати лет власть со своим отцом, невольным монахом и «импровизированным» патриархом, пришел к власти вполне демократическим путем и положил начало длинного династического пути Романовых. За время его правления Московское государство успело залечить тяжелые раны, причиненные Смутным временем, настолько, что царствование Алексея Михайловича смогло стать достаточно успешным для России как во внутренних, так и во внешних делах.